Перерождение - Павел Мозолевский

шёлк, летящий по воздуху. Грациозные движения оставляют полосы жгучих порезов. Оборот и череда кровавых струек ринулись наутёк. Лилиана танцевала танец смертельных порезов, как танцовщица на приёме у султана. Девичье тело маневрировало с высокой скоростью. Утонченные кисти посылали череду порезов с невероятной точностью. Танцевала изворотливым огнём на костре. И столь жгучий танец не мог оставить сердце равнодушным.

Порезы как весна, лицо как зимний холод.

Это сочетание импонировало сердцу.

Девушка изрядно поражена странным изменениям и усиления своего господина. Больше не спешила на помощь. Вместо череды быстрых убийств избрала тактику череды истязательных порезов, как казнь тысячи ножей. В подобной схватке победит более быстрый, более ловкий, хорошо подходит для игры вдолгую.

Около неё находилось много гиен, но Лили хорошо справлялась. Девичий силуэт и десятки кровожадных тварей, сражались, словно в отдельном мире, каждый занят оппонентом.

Словно вспышкой перед бурей, ястребиные очи атланта кровожадно блеснули. Пальцы до хруста сжали древко секиры. Вожак, теряющий преимущество, вновь завопил центральной пастью, две другие пристально следили за Лилианой и Айроном. Чтобы не упустить мелких деталей.

Вот-только их здесь трое! Прямо под ногами Церберуса проваливалась земля — Уголь вылетел чёрным ударом молнии, вонзился рогом в грудь: первых рог, искрясь, обломился, второй проткнул броню, врезался внутрь — Айрон без крика, как подлая тень, подлетел на перевес с секирой и размашистым ударом вонзил лезвие в бок, лезвие входит, искрясь о чешуйки. Трупная вонь, исходящая от вожака, ударила в нос, а по древку пошла вибрация из-за силы удара.

Глаза зверя вспыхнули коварными огнями. Мускулы Церберуса напряглись. Чешуйки буквально схватили лезвие секиры, одного вздоха промедления хватило, чтобы извергнуть в Айрона три сгустка кислоты. Тремя зловонными шарами расплескались по телу атланта. Первый попал на плечо, второй на грудь, третий попал прямиком в лицо: жидкость, шипя с огромной скоростью, заставила плоть чернеть, пузыриться и дымиться. Кровь вступила в битву с кислотой, разум уже пытается унять немую боль. Зелёные соколиные очи полностью вытекли... С черепа слезла кожа, плечо и ключица оголились до белой кости. Как и грудина, что показывала обнажённые белые кости напополам со слезающим мясом.

Вожак когтями прошёлся по исчезающей морде Угля, оставив глубокий порез и выбив левый глаз, но Уголь всё-таки улизнул под землю.

Гиена, подобно злодею из дешёвых фильмов, хохотала... Айрон же замер, держал рукой череп, полностью ослепший и дезориентированный, пожираемый адской болью. Только издевательский хохот трёх пастей указывает путь к врагу. Ситуация повторялась... Но он закалил себя в боях и прекрасно видел без глаз.

Сейчас прекрасно чувствовалось, что зверю нравилось играть в кошки-мышки. А может быть хотел использовать мужчину, как точильный камень, дабы эволюционировать битвой.

Время замедляло ход. Айрон застыл скованный болью. Но сердце не хотело уходить. Даже если тело покалечено непокорная кровь Лэгрант взывала к битве.

Вожак укусил пастью древко секиры, выдернул из тела. Размашистым движение шеи выкинул оружие подальше... Метров на пять.

Время остановилось, ожидая развития событий. Давая пару секунд на скупые мысли.

''Кричать от боли?''. — Сердце ударило раз. ''Бежать?''. — Сердце ударило два. ''Молить о спасении Лилиану?''. — Сердце ударило три.

''Нет! нужно сражаться до конца, до победного конца. Кто сказал мне, что врага нужно победить в честном бою? Честь? Плевать мне на честь, плевать на внешний вид! Гари оно огнем. Почему я сражаюсь как человек?! Бить секирой хорошо, но есть кое-что лучше!'', — сердце его бешено застучало, разнося ледяную кровь по венам, тьма ликовала, что даже темный пар вышел изо рта.

Вожак напрягся, что-то почувствовавший, он моментально выплюнул ещё залп кислоты, только теперь на бегущего локомотивом Айрона, мужчина в слепую принимал кислоту на шит! Кровавое орудие зашиты плавилось.

Глаза зверя дрогнули. Растерялся от собственного большого ума. Сценарий рухнул, столь резкого, безумного поворота: Церберус не мог помыслить.

Вожак начал разворачиваться, дабы отступить от греха подальше, обдумать новый план.

Нос вампира учуял запах мимолётного страха через весь этот смрад. Мужчина выкрикнул название навыков! Сила подскочила. Он раскрутился, словно олимпийский спортсмен, и с дикостью запустил большой щит в вожака... Щит вертелся столярной пилой, на огромной скорость врезался в Церберуса, ярко взорвался битым стеклом, часть чешуек от удара просто стёрло.

Айрон завопил, выкрикнул одно слово: Копьё! Вся манна конвертировалась в тьму, тьма за треть секунды соткала большое толстое копьё, похожее на сверло. И мускулистое тело атланта выбросило орудие вперёд: остриё возилось прямиком в область спавшей защиты и встряло в боку.

Церберус завопил яростно, разбрызгивал слюну, оскалился, чешуйки вздыбились, но тело атланта, поедаемое кислотой, налетевши-сбило вожака с ног, навалилось, напряглось до треска кожи... Хвост скорпиона пронзал вражескую плоть, выплёскивал яд, от которого кожа пузырилась. Пасти яростно кусали плоть — Айрон ныряющим движением вонзил пальцы под чешую на средней шее, выдрал их с мясом, словно острым ножом чистил чешуйки рыбёшки и скучающей зазнобой вонзил острые клыки в обнажённую плоть — огненная кровь полилась по горлу. Руки, подобно двум питонам, крепко сжимали тело вожака, что кости затрещали: головы кусали куда только можно достать, хвост безустанно жалил...

В голове Айрона холодный голос говорил то плюс, то минус, но руки только сильнее сжимали большое тело гиены, глотка мужчины быстрее высасывала кровь.

Церберус сопротивлялся, пытался подняться, перекрутиться, яростно откусывал плоть, но Айрон вцепился в него клещом...

Айрон креп — Церберус слабел. Уже не такие свирепые пронзания жалом. И пасти смелость потеряли, всё слабее вонзая зубы, вяло открывая мясо. А тело Айрона зверело, всё гудело, вот прям горело силой. И весенней жизнью расцветало.

Жизнь одного неумолимо утекала другому, таков тёмный дар ак-шас.

Айрон начал отчётливо понимать, что в бою чести нет, враг сильней, а он растрачивает свое преимущество, и на что? Дерётся как человек, но он больше не человек, он ак-шас: кровососущая тварь, что питается жизнью других.

Зачем честно драться, если можно полностью обескровить врага. И плевать на параметры, ведь это не компьютерная игра, а жизнь.

Немезида: Ловкость +2. Сила +3. Удача -3. Стойкость +5. Манна +1. Здоровье + 15% Невозможно получить достойную награду за кровь.

Поспевающие на помощь гиены остановились, переглянулись, отступали, кусали за холки раненых и утаскивали. Лилиана сражалась чередой порезов: после ранения Айрона дрогнула и стала небрежной. Получила пару-тройку новых ранений, однако быстрее полосовала клинками, гиены вокруг неё почти стали на порог смерти.

Кровь в теле вожака иссякла, вместо неё полилась зелёная и вязкая жижа, почувствовав вкус: Айрон оторвался от шеи и начал выплёвывать гадость...