Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Авченко Василий Олегович

Вторую победу Берелидзе одержал 13 марта – сбил F-86E из 4-го авиакрыла, который пилотировал английский офицер Грэхэм С. Халс (проходил боевую стажировку в американских ВВС). Подожжённый очередью Григория «сейбр» уходил в сторону моря, но чиркнул брюхом о скалу и взорвался. Советская поисковая команда нашла на месте падения груду рваного металла и прилепленный к скале безрукий и безногий торс…

Всего в марте Берелидзе записал на свой счёт 3 сбитых – все «сейбры». Для 1953 года – показатель выдающийся.

7 апреля Берелидзе сбил американского аса, командира звена «Питон» капитана Фишера, за которым числилось десять побед. Для Фишера это был уже 177-й боевой вылет в Корее. Нос машины «двойного аса» был разрисован под акулью пасть. Слева на фюзеляже было написано: «Бумажный тигр», справа нарисовано облако с женскими ногами, киль расписан под шахматную доску. Этот «сейбр» Фишер считал счастливым, но в недобрый для себя день вылетел на чужой машине – позаимствовал у другого аса Джона Болта его «Дорогую Дотти». По понятиям лётчиков – примета нехорошая. К тому же Фишер остался без ведомого: тот, обнаружив неполадки в работе мотора, вернулся на базу. Тем не менее капитан сумел подловить на посадке пару китайских «мигов» и повредить один из них. После этого Фишер атаковал заходивший на посадку самолёт старшего лейтенанта Угрюмова.

Берелидзе вспоминал, что он специально запросил у комэска Миронова разрешение остаться парой в воздухе, в зоне ожидания, на несколько лишних минут. Несмотря на официальный запрет летать над Китаем, наиболее дерзкие американские пилоты нередко подкарауливали противника на посадке. У возвращающегося домой из боя самолёта выработано горючее, израсходованы снаряды, шасси и посадочные щитки выпущены, высота и скорость потеряны – это лёгкая добыча: он не может ни уйти из-под огня, ни ответить огнём или манёвром, а в случае повреждения машины и выпрыгнуть уже невозможно. Однажды так чуть не погиб Колесников: садился последним, когда его уже никто не мог прикрыть, и, выпустив шасси, увидел, как по бетону хлещет струя трассирующих пуль. Через мгновение над фонарём мелькнула тень выходящего из пике «сейбра». Так же, на посадке, обстреляли Безрукова и Маркова. Берелидзе и Колесников решили отвадить обнаглевших «сейбров».

Когда Угрюмов услышал, как по обшивке застучали пули, он крикнул в эфир: «Помогите!» Из рапорта генерала Слюсарева: «В 16:40 после подхода к аэродрому “Дапу” пара старшего лейтенанта Берелидзе напала на одиночный F-86, который преследовал самолёт старшего лейтенанта Угрюмова на высоте 1000–1500 метров. Старший лейтенант Берелидзе сбил… F-86 с дистанции 400 метров под ракурсом 1/4. Пилот: капитан Гарольд Эдвард Фишер, личный номер A02204126, командир звена 39-й эскадрильи 51-го авиакрыла, был взят в плен». У рапорта – свои жанровые особенности, эмоции в нём неуместны. А вот воспоминания самого Берелидзе: «Когда последний самолёт нашей группы выпустил шасси и пошёл на посадку, откуда-то из-за сопок на малой высоте выскочил “гость” и начал атаковать наш «миг»… Я находился над аэродромом в паре с Львом Колесниковым и слышу с КП полка команду по радио: “Кто в воздухе! «Сейбр» бьёт наш “миг” на кругу, помогите!”» Берелидзе запросил высоту и направление, с КП ответили. Лётчики увидели «сейбр», за которым уже стелился пороховой шлейф от стрельбы. «С высоты 9000 метров сделал переворот и начал выводить самолёт из пикирования на малой высоте. После перегрузки, как прояснилось в глазах, я увидел, что оказался… сзади самолёта противника на дистанции 3 километра. На большой скорости после пике стремительно приближался к нему. У ведомого тоже от перегрузки потемнело в глазах, поэтому после выхода из пике он потерял на время меня из виду. Как только я приблизился на дистанцию огня, противник заметил меня и, бросив свою жертву, резко развернулся и встал в вираж. Началась настоящая схватка на высоте 500 метров. Снизу, с аэродрома, за нами наблюдали все, кто был на земле». После пушечной очереди Берелидзе «сейбр» окутало пламя. Из факела вылетело катапультное сиденье, от него отделился пилот, раскрылся парашют. «Мне помогло самолюбие и лётное мастерство. Сбил я его, а наш подбитый самолёт, по которому вели огонь, приземлился на одной “ноге”, но благополучно», – вспоминал Берелидзе, которого наградили охотничьим ружьём. Его «крестник» Фишер провёл в плену у китайцев больше двух лет. Будь он сбит над Кореей – вернулся бы на родину раньше по условиям перемирия, но Фишера подвела дерзость: желая увеличить боевой счёт, он в нарушение инструкций залетел на территорию Китая. Американские источники сообщают: Фишера держали в «тёмной, сырой камере без кровати и окон», пытали, после чего он подписал сфабрикованные обвинения в своём участии в биологической войне. В мае 1955 года Фишера освободили, он продолжил военную службу. Занимался лётной и научной работой, на Вьетнамской войне был вертолётчиком. В 1994 году в Киеве отставной полковник Фишер встретился с бывшими лётчиками 224-го полка Германом, Ильяшенко, Одинцовым. Обменялся письмами и с командиром полка Ермаковым. Умер в 2009 году.

В апреле 1953 года полк перелетел на ближайший к границе аэродром Аньдун – у самой Ялу, напротив Синыйджу. Здесь имелась одна взлётно-посадочная полоса с рулёжной дорожкой и местами стоянок. Аэродром был окопан рвом и обложен земляным валом, что обеспечивало готовность полосы даже в период дождей. Рядом высились горы, что сковывало свободу действий: заходить на посадку можно было только по одной глиссаде.

Штаб, дома личного состава, столовая находились в нескольких километрах от аэродрома, на окраине городка Аньдуна. Инженерно-технический состав за час до рассвета (летом – в четыре утра, зимой – в шесть) выезжал на аэродром готовить самолёты. Рассредоточенные «миги» тягачами вытаскивали на стоянку для дежурства у взлётной полосы. Сюда же техникам привозили завтрак и обед. Лётчики появлялись на аэродроме с рассветом. Перед отъездом на аэродром заходили в столовую – выпивали по чашке кофе или какао, чтобы на высоте не чувствовалась сухость в горле от кислорода (всё равно чувствовалась). На аэродроме проверяли готовность самолёта и снаряжения, знакомились с графиком боевого дежурства, прогнозом погоды. Командиры эскадрилий уточняли боевой расчёт звеньев, командиры звеньев – расчёт пар.

В перерывах между вылетами размещались в сборных деревянных домиках недалеко от самолётных стоянок – отдыхали на двухъярусных нарах.

Обед привозили на аэродром. На жаре при стопроцентной влажности борщ и котлеты не лезли в рот. Хотелось кваску, но кто-то из начальства предъявил наставление 1938 года, согласно которому перед полётами пить квас и другие газированные напитки запрещалось. Потом начальство сдалось, разрешило поэкспериментировать. Лётчики установили: квас высотным полётам не мешает. Вскоре повара наладили окрошку…

Как выглядел обычный для тех дней боевой вылет? Готовность номер три – самолёт на стоянке, исправен и заправлен, лётчик и техник отдыхают. Готовность номер два – самолёт на старте, лётчик и техник рядом. Готовность номер один – лётчик в кабине, двигатель прогрет, техник у самолёта.

Звучит команда на взлёт. Свистят реактивные двигатели, струится горячий воздух за самолётными хвостами. Техники оттаскивают стремянки от кабин и убирают колодки из-под колёс.

Лямки лежащего на сиденье парашюта – на плечи. Замки парашюта и привязных ремней застёгиваешь на ходу, на рулении. Надеваешь кислородную маску (если не успел, придётся напяливать в воздухе). Стремительный разбег, отрыв. Кран шасси – на уборку. Пальцами, словно играя на баяне, лётчик проходит по кнопкам перезарядки пушек. Загораются красные огоньки – это значит, что пушки «под выстрелом». Кран шасси – в нейтральное положение, взгляд – в прицел. Центральная марка светится золотистым накалом. «Миг» готов к бою.

На Ялу – сизый лёд, по сопкам и падям ползут дымы от недавних бомбардировок. За хвостами ведущих тянутся белые инверсионные полосы.