Столыпин. На пути к великой России - Дмитрий Струков

26 апреля депутации от Гродненской и Минской губерний были приняты в Елагином дворце председателем Совета министров П.А. Столыпиным, который выступил перед избранниками губернии и пообещал доложить императору «о их желании выразить ему свои чувства». Вечером того же дня состоялось собрание депутаций северо-западных и юго-западных губерний, на котором был составлен текст челобитной на имя императора. Окончательная редакция этого документа была завершена 30 апреля. Зачитать челобитную при встрече с императором Николаем было поручено архиепископу Виленскому Никандру.

Свое обещание организовать встречу депутации с царем Столыпин сдержал. 2 мая объединенная депутация в составе 39 человек после молебна в Казанском соборе отбыла поездом в Царское Село. Встреча с императором проходила во второй половине дня в малой библиотеке дворца. После троекратного «ура» при выходе императора к депутации владыка Никандр произнес свою речь, на что Николай II ответил достаточно кратко: «Я был рад принять сегодня у себя представителей северо-западных и юго-западных губерний. Благодарю Вас искренне, а в Вашем лице все население Края за его любовь и преданность Престолу и Отечеству. Я приложу все заботы и меры, от меня зависящие, для удовлетворения вашего ходатайства». По прибытии в Петербург депутация проследовала на Елагин остров к Столыпину, с нетерпением ожидавшему депутацию. Он горячо поздравил всех её членов за содействие в важном государственном деле и выразил надежду на дальнейшее сотрудничество. В конце приема «один из членов Гродненской депутации выразил благодарность Столыпину за твердую политику в отношении русского населения Западного края»[630].

Но, пожалуй, самые трогательные слова благодарности принадлежат другу семьи Столыпиных епископу Холмскому Евлогию. Он произнес их уже после смерти реформатора в поминальной речи на заупокойной литургии 9 сентября 1911 г.

« Глубоко проникая в сущность русской жизни, он не мог не видеть того огромного значения, какое имело Православие в русском быте и русской истории . И вот этот проникновенный государственный подход к вопросу родной русской церкви без излишества и неискренней черты ханжества – дорисовывает прекрасный облик великого русского государственного деятеля и кристаллически чистого человека, Петра Аркадьевича Столыпина… Прими, дорогой покойник, земной благодарный поклон и от того уголка русской земли, которая называется Холмской Русью. Мало кто ее знает, мало кто ее понимает, а еще меньше тех, кто ей сострадал и помогал. Но ты своим глубоким умом мог понять ее глубокую долю; ты своим широким “щирым” сердцем объял ее скорби и нужды; ты своею доброю мощною рукою поддержал и зажег в потемках светлый луч надежды на лучшее будущее (курсив мой. – Д.С. )[631]. И она, – бедная, убогая, сермяжная, – послала сказать тебе великое спасибо; поклониться твоему подвигу, твоим страданиям, твоему израненному телу и горячо помолиться о твоей душе».

Начиная с Петра I русские цари стали выполнять несвойственные им функции руководителей церкви. Государь Николай II был первым из императоров, который сделал попытку исправить эту деформацию во взаимоотношениях церкви и государства, то есть восстановить патриаршество.

Процесс восстановления патриаршества требовал длительной подготовки, которая включала в себя не только созыв собора, но в первую очередь усиление духовной жизни внутри самой церкви. Император Николай всеми силами пытался возродить былую мощь церкви, способствовать интенсивности в ней молитвенной жизни, очищению от тех исторических наслоений, которые мешали раскрытию в русском человеке подлинной духовности, основанной на милосердии и любви. Именно с этой целью в 1901 г. был высочайше утвержден Комитет попечительства о русской иконописи, в Москве устроена выставка древних икон, приуроченная к празднованию 300-летия Дома Романовых. Организованная в 1913 г. в Москве Романовская церковно-археологическая выставка, устроенная в Чудовом монастыре, и выставка древнерусского искусства Императорского археологического института позволили широким русским кругам познакомиться с русским искусством XIV–XVII вв., которое так ценил государь. Для восстановления духовных связей с прошлым 23 августа 1903 г. царь Николай II подписал приказ о совершении в армии панихид по усопшим воинам в Дмитровскую субботу[632]. Тем же задачам служили действия государя по примирению государства и церкви с лояльной частью старообрядчества, что, в свою очередь, расширило возможности в изучении древнего русского церковного пения и его памятников – крюковых рукописей. Все виды древнерусского церковного искусства – от архитектуры до колокольного звона – вызывали глубокий интерес государя и встречали его поддержку[633].

В лице Столыпина Николай нашел полное понимание своей деятельности в этой области. В 1908 г. от имени группы лиц Петр Аркадьевич ходатайствует об учреждении Особого комитета по сбору средств на строительство храма в память о моряках, павших в Цусимском сражении и других боях. На полях всеподданнейшего доклада Столыпина государь сделал собственную пометку: «Согласен и всецело сочувствую мысли увековечить память погибших моряков». Храм был построен в неорусском стиле, в подражание церкви Покрова-на-Нерли и Дмитриевскому собору во Владимире. Эскизы для внутренней росписи храма были изготовлены В.М. Васнецовым и Н.А. Бруни.

Важнейшим вкладом государя в оживление национального духа стала канонизация новых русских святых. За весь период царствования Николая Александровича было канонизировано больше святых, чем за четыре предыдущих царствования XIX в. Это должно было способствовать не только актуализации нравственных примеров святости в деморализованном смутой русском обществе, но и росту паломничества, являвшегося творческим выходом спящих в народе духовных сил в устремлении к Богу. У мощей святых преображались и очищались человеческие души, изгонялись разрушительные страсти и нечистые духи, русский человек вновь обретал то спокойное созерцание Бога, ту Божественную благодать, которая делала его твердым в борьбе с внешним и внутренним злом. Нет сомнения, что и Петр Аркадьевич Столыпин понимал, насколько важна для нравственного выздоровления народа проводимая царем канонизация новых святых. В 1910 г. он лично содействовал перенесению мощей святой Евфросинии Полоцкой из Киева в основанный ею полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь. Городская дума Полоцка в знак признательности за оказанное содействие в этом святом деле ходатайствовала о присвоении председателю Совета министров звания почетного гражданина города[634].