Сложенный веер - Сильва Плэт

— Ты мне врал в глаза… — вслух рассуждает Хьелль, руки глубоко в карманах запахнутого орада, ноги широко расставлены в боевой стойке. Страшно хочется схватиться за меч, но это ведь Сид… еще можно договориться. Наверное.

— Ты мне врал в глаза, когда я пришел перед альцедо спросить о твоих планах. Ты уже договаривался с локсианами.

— Хьелль, опомнись! Мы были в состоянии войны с Локсией. Какие договоренности? Ты обвиняешь меня в государственной измене?

— Нет, мой карун, — брови Хьелля грозно сдвигаются к переносице. — Много хуже. Просто в измене. В элементарном предательстве. В том, что ты, давая мне обещание не трогать землян неделю и подождать той информации, которую я смогу получить, и принимая мое обещание узнать все, что тебя интересует, уже не нуждался ни в информации, ни в обещаниях.

Ты все продумал наперед: сначала сыграл роль замшелого дворцового интригана — разыграл, как по нотам, партитуру, знакомую землянам по их рыцарским романам и приключенческим фильмам из истории средних веков. Мы проходили всю эту муть на Анакоросе, называлось «медиевальные культуры», могу поручиться, что в программе Когнаты тоже это было. Ты даже переигрывал: дефилировал перед ними с утра до ночи с таинственным видом, с мечами, в парадном ораде, каждую церемонию доводил до абсурда, намекал на подковерные игры, шпионов и асассинов за портьерами.

Когда Краснов, окончательно одурев от всего твоего феодального реквизита, понял, что с нами не договориться и прямым текстом врубил про бомбардировщики, ты сделал вид, что испугался, и отступил. Да, мы согласны уйти с Локсии, только нам нужны гарантии, хотя бы в виде вашего земного посольства там. Этот идиот оказался ровно настолько карьеристом, насколько ты предвидел: моментально отменил бомбардировщики и сообщил на Землю о своем великолепном дипломатическом успехе. Даже представляю себе его физиономию, когда он строчит депешу в Совет: мало того, что я, Краснов, добился прекращения военных действий и вывода армии Аккалабата с Локсии, я еще скоренько организовал для родимой Земли (а даже не для какой-то абстрактной Конфедерации!) посольство на той самой Локсии, которая, по обычаю всех новых конфедеративных членов, помощь запрашивала, а послов не пускала.

Ты все продумал до мелочей, Сид. И то, что посольство земное, а не конфедеративное. Чтобы сразу и чтобы больнее ударить. Твое лицо я тоже представляю, как ты читал по ночам свои записи, сопоставлял все данные по дилайнскому конфликту и все это выстраивал. Вживую видел, как я уведу войска, а на следующую ночь твои люди в правительстве Локсии дадут армейским частям приказ не оставить от посольства камня на камне. И волки сыты, и овцы целы. Локсия скомпрометирована перед Звездным советом, от земной миссии не осталось и следа, у нас есть повод продолжить войну, поскольку мы — одна из сторон нарушенного договора.

Звездный совет еще долго будет сопоставлять и изучать сценарий наш и Дилайны (там они потеряли десять посольств, причем из сотрудников выжило не больше двух процентов, исправь, если я путаю), а значит не сунется в сектор, по крайней мере, в ближайшие несколько лет. За которые мы обязательно что-нибудь придумаем. Чудеса твоей дипломатии.

За время этой обвинительной речи выражение лица лорд-канцлера не меняется. Он сидит вполоборота, уронив голову на плечо, и смотрит на Хьелля скорее одобрительно, чем с раздражением или опаской.

— Я не думал, что ты догадаешься, правда, — замечает он наконец. — Но я тебя не обманывал. Ты был в альцедо, я просто не хотел тебя волновать.

Хьелль в бешенстве делает шаг вперед. Лорд-канцлер быстро разворачивается на стуле и примирительно вскидывает руки:

— Идея-то хорошая, согласись. Уже завтра утром все наши проблемы разлетятся в дым. Твои земляне даже ничего не почувствуют — упились на банкете. Кажется, у них это называется «похмелье»… и всего восемь человек, я тебя умоляю! Для блага Аккалабата. Ради твоей королевы, Хьелль!

— Всего восемь человек! Сид, ради прекрасной Лулуллы… что ты несешь? И тридцать десантников.

— Хьелль, ты всерьез думаешь, что Тон будет их защищать? Я же не в одиночку читал эту… новейшую историю Дилайны.

Хьелль чувствует, будто его ударили мечом под дых.

— Ты — ему — показал?

— Да, он не сказал тебе? Какая прелесть! Знаешь, какую земную пословицу я выучил от дипломата Краснова? «Черного кобеля не отмоешь добела». Ай да Тон! — Сид уже откровенно смеется. У Хьелля темнеет в глазах.

— Хьелль, что ты от него ожидал? Он такой, какой есть. Мы такие, какие мы есть. Ты защищаешь Аккалабат мечом, я — вот этими каракулями, — лорд-канцлер кивает на заваленный бумагами стол. — Иди домой. Я еще поработаю.

Прямое широкое лезвие разрубает столешницу пополам прямо у него перед носом. Быстро вскакивая и отступая к стене, Сид успевает заметить, что на стоящей в двух метрах от него фигуре уже нет орада. Значит, это не шутка. И не психотерапевтический поединок, чтобы выпустить пар.

Судорожно дергая за застежки орада, Сид скашивает глаза на привезенные когда-то с Когнаты наручные часы, которые обычно лежат у него на столе, а теперь валяются на полу в бумажном хаосе. Десять минут. Продержаться всего десять минут, и потом будет поздно. Не будет никакой возможности отменить данный приказ. Хьелль поймет. Он, как любой военный, умеет смиряться перед неизбежным. Но эти десять минут лорду Дар-Эсилю придется попотеть. Для блага Аккалабата. Ради нашей королевы, Хьелль!

Хьелль Дар-Халем, маршал Аккалабата

Как же ты порывисто дышишь! Сказал бы мне кто-нибудь двадцать лет назад, что я буду так стоять, уткнувшись тебе в серебристый затылок, прижимая меч на уровне кадыка…

— Ты опять пропустил.

— Ооо… убьешь меня? — осведомляется Сид.

— Нет. Я тебя люблю.

Хьелль отбрасывает мечи, обхватывает друга (друга?) за плечи.

— А ты меня? Как тогда Дар-Акилу?

Сид недоверчиво косится на него, не позволяя себе расслабиться.

— Люблю. Не убью. Не успею.

— Я уже остановился.

Действительно, Сид чувствует теперь, когда они стоят так близко, что внутреннее время Хьелля почти остановилось по сравнению с его собственным. Если он сейчас ударит, Хьелль ничего не сможет сделать. Завораживающая перспектива — заколоть самого лорда Дар-Халема. В честном бою. Практически честном.

Сид выпускает из рук мечи, и они глухо звякают об пол. Он слабо шевелит крыльями. Хьелль принимает приглашение. Его руки проскальзывают под крылья, разглаживают перья изнутри, массируют напряженные лопатки, выступающие сухожилия, ведущие к плечевой кости… Ну, перестань, ради прекрасной Лулуллы, друг мой, мой карун, не дыши ты так… так, что тебя становится мучительно жалко и ужасно не хочется говорить то, что я сейчас скажу. Должен сказать.