Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

Шаги продолжали свой подъем, страховочный трос дергался.

Прошло несколько минут, Милитор оставался настороже. Затем в его ухе раздался голос:

— Это я, Новадесантник брат Тараэль из отделения «Гесперион». Я остро нуждаюсь в твоей помощи.

Голос Кровопийцы был уставшим, и Милитор скоро увидел почему.

Тараэль перевалился через край шахты, вонзая молниевые когти в палубу, чтобы удержаться. Его броня была пробита в десятке мест, в двух полностью разрублена. Кровопийца поднялся на ноги, и Милитор заметил, что он волочит левую ногу. На его правой перчатке отказало силовое поле, один коготь был обломан, а кабели на задней стороне оружия вырваны. Шлем получил повреждения, одна из линз была покрыта трещинами. По всему костюму пузырился заделочный материал.

Милитор подошел к облаченному в красное космодесантнику и помог ему выпрямиться.

— Остальные… они оказались в ловушке из-за сотрясения, — сбивчиво объяснял Тараэль. — Я оказался на другой стороне обвала. Брата Курзона завалило. Не знаю, что стало с другими.

— У тебя не было связи?

— Они были живы, когда я уходил. Они велели, чтобы я вернулся к тебе и сообщил флоту о том, что произошло.

— В таком случае нам нужно выбираться, чтобы ты мог выполнить приказ, — сказал Милитор. — Сейчас мы вряд ли сможем им помочь.

— Да, — ответил Тараэль. Из шахты лифта снова раздался шум. — Нам лучше поспешить. Я пробился сквозь ксеносов, но они не отказались от преследования.

Постоянно оглядываясь на шахту, Милитор вывел хромающего Кровопийцу из помещения лифта, в сторону точки проникновения.

Глава 11

Братья кости, братья крови

Кластрин лежал на чистых простынях. Вокруг него тихо работали слуги апотекариона в красных капюшонах. Их кибернетические имплантаты находились в гармонии с машинами, следящими за состоянием раненого магистра кузницы. Его покрывали ленты и бинты. Большинство ожогов Кластрин получил от мощного света Джорсо. Глаза Новадесантника были закрыты марлей. Сквозь дыры в кровати к его спинному разъему подключили мониторинговые автоматы.

Гальт стоял у кровати.

— Как долго мне оставаться здесь, владыка капитан. Я хочу вернуться к моим машинам и уходу за ними. Все боевое снаряжение необходимо освятить и благословить, провести ритуалы ремонта перед сражением. Я сам проверю экипировку братьев, нас ожидает тяжелая битва. Тело Кластрина было повреждено, но его сдвоенный голос не потерял своей силы.

— Твои технодесантники отлично подготовлены, магистр кузницы, — ответил Гальт. — Тебе необходимо отдохнуть некоторое время.

— Мои ранения незначительны.

— К нахождению в вакууме, даже в защитных объятиях Ткача, не стоит относиться легкомысленно. У тебя разрыв тканей, и нужно учесть все повреждения до того, как я позволю тебе вернуться к исполнению своих обязанностей. Апотекарий Рандаал сказал, что тебе необходимо оставаться здесь еще четыре дня, — настаивал Гальт.

Кластрин замешкался:

— А мои глаза?

— Исцелятся, магистр кузницы.

Кластрин кивнул и слегка расслабился.

— Плоть слаба, брат-капитан. Я до сих пор вижу пылающий лик Джорсо.

— Апотекарий Рандаал уверяет меня, что повреждения сетчатки временные.

— Как идет ремонт «Молота Корвона»? — спросил Кластрин.

— Крейсер завис рядом с «Экскомментум инкурсус». Адепты Марса держат свое слово. Брат-капитан Арести говорит, что работы идут быстро.

— Как остальные, вернувшиеся после операции?

— Все, кроме кузенов Гентиса и Курзона, живы и здоровы. Тараэль получил незначительные повреждения. Братья Люитион и Коллон из Третьей роты были ранены, когда возвращали твою броню вместе с капитаном Мастриком. Коллон — серьезно.

Кластрин снова кивнул:

— Это правильно. Несмотря на риск для жизни, святые инструменты войны должно возвращать, чтобы продолжить их использование. Запасы плоти велики, а ада- мантия — нет.

— Владыка Цедис был очень благодарен, что мы доставили ему броню Гентиса и его прогеноиды, — Гальт отошел с дороги, пропуская слугу, и продолжил: — Больше мы не понесли потерь, операция оказалась впечатляюще успешной. Количество уничтоженных врагов достойно похвалы.

— А мне теперь придется лежать в кровати, — посетовал Кластрин.

Гальт захотел приободрить его.

— Не беспокойся, ты можешь исполнить свой долг и сейчас. Расскажи мне, что произошло внутри скитальца и в чем нас обманул магос.

— Нуминистон не сказал нам всей правды, брат- капитан. У его машины были способности, неизвестные нам. Вторичная картографическая функция, способная проникнуть в глубины скитальца.

— Это полезная информация. Почему они скрывали ее получение? — спросил Гальт.

— Кузен-сержант Аланий сказал то же самое. Я думаю, что в скитальце скрыто что-то крайне ценное, и они не хотят, чтобы мы знали об этом. Жрецы Марса ревниво хранят свои секреты.

— Ты посвящен в них, брат, — осторожно сказал Гальт, желая слегка испытать Кластрина.

— Я из ордена Новадесанта, и это важнее всего, капитан, — ответил магистр кузницы.

— И ты ценен для ордена. Не хотел тебя обидеть.

— На экранах я увидел нечто в глубине скитальца, владыка капитан.

— Что? — Гальт прищурился. У него были собственные сомнения в мотивах лорда-магоса.

— Этого я тебе не смогу сказать. Это была пустота, отсутствие данных там, где они должны были отображаться. Это все, что я могу ответить без доступа к информации, — произнес Кластрин, — Механикусы скрывают от нас что-то, касающееся этой агломерации. Меня тревожат в этом несколько моментов. Задумайся, капитан. Скиталец держал орбиту под интенсивной бомбардировкой. Он огромен, но в нем так много пустых пространств, что общая масса невелика. Агломерация должна была сместиться с курса. Мы бы точно увидели уменьшение орбитального расстояния до солнца. Но этого не произошло. Еще меня настораживают регулярность отправления скитальца из систем и его прибытие ко многим звездам одного класса.

— Скитальцы странны по своей природе, магистр кузницы. К чему ты ведешь?

— Ни к чему, брат-капитан, кроме одного. Там есть что-то… еще. Когда я открывал дверь, чтобы выпустить остальных, то почувствовал присутствие другой машины.

— Что?

Кластрин вздохнул. Гальт был рад, что магистру кузницы хотя бы не пришлось проводить время в исцеляющем баке.

— Я не уверен. Я проник в механизмы судна и не мог открыть дверь. Затем мне это удалось, но, во имя клятвы Корвона, что-то помогло мне.

— Ты недооцениваешь свои способности, магистр кузницы. Без твоих знаний отряд потерялся бы, а миссия оказалась бы провалена, — ответил Гальт.

— Но я не открывал дверь, брат-капитан, — настаивал Кластрин. — я уверен в этом.

Гальт молчал.

— На скитальце есть что-то еще, брат. Механикусы не хотят, чтобы мы знали об этом, — продолжал Кластрин. — Я сомневаюсь, что их намерения пагубны, но скрывать знания о некоторых сокровищах, когда им это выгодно, — в порядке вещей для жрецов Марса.

Гальт кивнул:

— Я заметил некоторую непоследовательность в их поведении, но это обычное дело для адептов Бога-Машины. Их попытки скрыть что-то неуклюжи, если они действительно пытаются это сделать, брат.

— Именно, — ответил Кластрин. — За плечами Плоска множество побед. Успех сделал его самонадеянным.

— Может быть. Но сейчас он имеет дело с Адептус Астартес, а не с каким-то планетарным губернатором, — сказал Гатьт. — Благодарю тебя за информацию, магистр кузницы. Теперь отдыхай, восстанавливайся. Чем раньше мы снова сможем воспользоваться твоими талантами, тем лучше.

— Я страстно желаю скорее вернуться к своим обязанностям, брат.

Зал встреч был до отказа заполнен адептами. Адептами Марса и адептами звезд. Они стояли на опорах, поднимающихся зубчатыми рядами вдоль стен. Террасы лишь ненадолго прерывались массивными дверями, огибая их сверху. На трибунах сейчас стояли самые могучие представители человечества.

«Имагифер Максимус» вновь загнали в зал и установили в центре круга, который окружали ярусы опор. Выложенный плиткой пол в середине был ареной, с которой излагали важные стратегии, произносили речи или проводили уроки. Центр зала освещался цветными прожекторами, а остальная часть оставалась в темноте. Пол был украшен искусно выполненной мозаикой, изображающей Жиллимана, облаченного в доспех. В одной руке он держал мир, а в другой — перо. Но теперь большую часть мозаики закрывал «Имагифер Максимус».

Гальт и Цедис сидели на тронах, установленных на возвышении напротив дверей зала. Справа от Цедиса стояли сангвинарный магистр Теале и реклюзиарх Мазраэль, слева от Гальта — капеллан Одон и эпистолярий Раниаль. Капитаны Арести, Мастрик и Сораэль вышагивали по полу рядом с реликвией Адептус Механикус и, обращаясь к пришедшим братьям и жрецам, описывали план штурма, разработанный Гальтом и Цедисом.