Ветер с севера - Анна Аникина

пламенные ризыЦаревны Солнца — ТаиахИ покрывало Монны Лизы. Под шум молитв и дальний звонСклонялся в сладостном бессильеПред ликом восковых МадоннНа знойных улицах Севильи. И я читал ее судьбуВ улыбке внутренней зачатья, В улыбке девушек в гробу, В улыбке женщин в миг объятья. Порой в чертах случайных лицЕе улыбки пламя тлело, И кто-то звал со дна темниц. Из бездны призрачного тела. Но неизменная не таОна скользит за тканью зыбкой, И тихо светятся устаНеотвратимою улыбкой.

— Вадя, — Катерина подскочила рывком, уселась рядом, — Волошин? Мой любимый Волошин? — М-да, Екатерина Александровна, и как мне тебя удивлять? А? Видимо, придётся читать по-японски. — А Вы и японские стихи знаете наизусть, Вадим Андреевич? А на конкурс чтецов Бодровского с Лермонтовым отправили? — Ну, во-первых, Бодровский проиграл. Пусть скажет спасибо, что не танцевал полонез. А во-вторых, ради Вас, Екатерина Александровна, я обязательно выучу стихи на японском языке.

Глава 101

101.

Из "своих" дел будущие Ветровы успели тоже немало. Вадим сдал три контрольные работы из предстоящей сессии. Значит освободил несколько дней.

Вдвоём они нашли чудесную типографию, где им за сутки сделали стильные приглашения по вполне вменяемой цене. Катерина торжественно вычеркнула из своего списка два пункта: туфли, приглашения. Они определено молодцы. Зря времени не теряли.

В день выписки Бодровских удалось купить связку забавных гелевых шариков и явиться к роддому на радость Юрке и тёте Вале.

Катя не могла понять, где же Аллочкины родители. На свадебной фотографии они точно были. Но возле роддома топтался одинокий мужчина в нечищеных ботинках и несвежей рубашке. В нем Катя опознала Аллочкиного отца, только когда тот поздоровался с Юркой.

— Это отец Аллочки? — переспросила она на всякий случай тётю Валю, — А мама? — Отец, да, — как-то невесело отозвалась Юркина мама, — Нет у неё матери. Умерла. Мачеха есть. Как в сказке, знаешь? И две младшие сестры-двойняшки. Она у них как прислуга была. Нянька, повар, прачка. У нас долго не могла просто сидеть за столом и есть. Не разрешала мне даже чашку с чаем ей подать. От громких звуков вся в комок сжималась. Может, били её. Я не спрашивала. Только она меня мамой через неделю назвала. И оттаяла потихоньку. Юрка ей туда ходить запретил. Но она и сама не хотела.

Катя проглотила подступивший к горлу комок. Мачеха, как в сказке? Она не стала ничего рассказывать про себя и свою мачеху. Все считают Лёлю её мамой. Пусть считают. Так оно и есть. Ближе неё и папы у Кати сейчас только Вадим. При мысли настоящей маме стало муторно на душе.

Когда она писала список гостей на свадьбу со своей стороны, даже в голову не пришло, что можно её позвать. Ей потом тихонько и деликатно задала этот вопрос Лёля. Катя тогда только молча покрутила головой. Нет. В свой самый главный день она хочет, чтобы рядом были те, кто делал её такой счастливой. Кто приносил в её жизнь радость. Пусть это эгоистично. И возможно несправедливо. Пусть.

Всей толпой они стояли в холле. Ждали Аллочку с сыном. Она появилась такая бледная, но улыбающаяся откуда-то из боковой двери. Только на секунду взгляд стал испуганным, когда увидела своего отца. Потом повисла на муже.

Следом акушерка вынесла увесистый голубой конверт с синим бантом. Юрке выдали сына в руки. Вот ведь и не первый раз вроде, но Бодровский взял ребёнка, как хрустальную вазу. Заглянул в ворох одеялок. Заулыбался. Тётя Валя расплакалась.

Аллочкин отец сделал несколько робких шажков к внуку. Юрка сначала инстинктивно загородил свою семью. Аллочка вдруг глянула сначала на мужа, потом на отца и выразительно кивнула. Бодровский нехотя повернулся. И разрешил деду увидеть малыша.

Трясущейся рукой Аллочкин отец отогнул полог. Что-то зашептал. Потом заплакал. Алла не сдвинулась с места. Смотрела на него сочувственно. Но не пошевелилась. Мужчина опустил голову.

— Ты можешь к нему приезжать, — вдруг не выдержала Алла, — Он твой внук. Его зовут Михаил Юрьевич Бодровский. Миша. — Спасибо, — одними губами произнёс мужчина. Слезы продолжали течь по его лицу. Он их не останавливал. Только смотрел на дочь и её семью. Очень внимательно. И, кажется, со всей любовью, на которую только был способен.

Катину ладонь крепко держал Вадим. Она жалась к нему, с трудом переживая эту семейную сцену. "В любом дому по кому", — говаривала иногда бабушка Елена Васильевна. Вот уж точно. Катя уже сейчас знала, если её родная мать захочет видеть внуков, она не будет препятствовать. Если, конечно, она когда-нибудь появится на их горизонте.

Они распрощались со всеми. Осталось ещё немного времени до поезда. Успели отдать приглашения Бодровским и Захаровым. Упаковать вещи. Обратный "Сапсан" довёз их в Москву всего за четыре с небольшим часа.

Было странное чувство растянутости времени. Три очень наполненных дня ощущались, как десять. Впереди был визит к старшим Кузьминым и свадьба Власенко. А потом ещё целый месяц, который они с Вадимом не увидятся.

Глава 102

102.

Катя нервничала. Они должны были приехать к бабушке и дедушке сами. Отдельно от родителей и младших.

Катерина испекла пирог. Конечно, она не скажет, что это рецепт бабушки Милы. Бабушка Лена не переживёт. Нет, жива, конечно, останется, но расстроится крепко. Катя решила сказать, что это её собственное изобретение. А Лёля своих не выдаст.

Вадим подошёл со спины. Обнял. — Катюш, мне кажется, или у этого визита есть предыстория? — Ну, конечно, бабушка с дедушкой хотят с тобой познакомиться. Им интересно, ради кого я бросаю Москву. — И кто из них больше против того, чтобы ты её бросала? — Вадь, вот как это у тебя получается? — Что именно? — Видеть меня насквозь.

Кате было неуютно под внимательным взглядом Ветрова. Потому что очень не хотелось рассказывать, что именно имеет против него бабушка. Но ведь бесполезно скрывать. Вадим чует перемены в её состоянии каким-то звериным чутьем. А сейчас прижимает её к себе так бережно, что их этих объятий никуда не хочется выбираться. Даже шевелиться нет желания.

— Бабушка считает, что я гублю свои прекрасные перспективы. Что никому я в Североморске не буду нужна со своими языками. И что ты очень взрослый мужчина, а я ещё ребёнок. Это если так вкратце. — А если в подробностях, то ещё и слова неприятные какие-то? Да? Катя горестно кивнула. — И ты хочешь туда сегодня поехать? — Вадь, они хорошие. Дедушка так вообще велел бабушке замолчать. — О, как! Тааак, дедушка на нашей стороне, значит. — И бабушка, она