Шёпот яда (ЛП) - Байерс Ричард Ли

Еще одна шпора вырвалась из-под земли под углом. Она перестала расти, когда острый кончик был на расстоянии пальца от лица волшебницы.

На мгновение она замерла, а затем достала из сумки оловянный флакон. Зелье внутри было безвкусным, но теплым. Как только она выпила его, свечение разошлось по её телу от живота, снимая пронзающую слабость.

Она выпила половину и спешилась. Джесри показала бутылку Шраму, и грифон поднял голову, открыв клюв. Она вылила остатки в рот грифону, и его горло сжалось, когда он сглотнул жидкость.

Эликсир подействовал на него так же быстро, как и на нее. Он издал хриплый крик и повернулся к дракону.

- Да, - сказала она. - Давай убьем это жалкое существо. - Она запрыгнула обратно в седло и, не тратя время на застегивание ремня безопасности, направила Шрама вперед. Он разбежался, хлопнул крыльями и взмыл в небо.

Джесри могла видеть, что, хотя ее союзники и нанесли нежити определенный урон, дракон не казался раненым. Между тем, каждый его удар или укус наносил вред людям, мельтешащим вокруг него.

У девушки не было такой связи с электричеством, как с землей, огнём, ветром и водой, но она все равно метнула яркую ревущую молнию в надежде, что сайжвирм окажется восприимчивее к электричеству, нежели к огню.

Нет.

И как же ей атаковать его? Должно же быть хоть какое-то слабое место. Она посмотрела вниз, пытаясь понять, что это могло быть.

Другой маг - Оракс или Мералейн, как ей казалось - атаковал дракона вспышкой магического пламени. Вспышка вызвала металлический блеск на некоторых суставах и местах соединения костей. Очевидно, мастера-некроманты снабдили конструкцию проволокой и петлями, стягивающими кости друг с другом. Улыбаясь, Джесри прочитала заклинание, вызывающее ржавчину и коррозию.

Завитки пара закружились вокруг сайжвирма, и металл в его костях зашипел, как бекон на сковородке. Он качнулся, когда его левая задняя лапа начала отделяться от остального тела.

Оракс и Мералейн прочитали свои заклинания, усилив магию Джесри. Пары сгущались, а шипение становилось все громче. Задняя лапа отвалилась, а правое крыло распалось на несколько частей. Падая на землю, вся конструкция угрожала вот-вот развалиться на кучу костей.

Но бой был еще не окончен. Каким-то образом дракону удалось сделать последний выпад, а когда наёмники отпрыгнули в разные стороны, то удар полетел в направлении двух молодых волшебников из Лутчека. Оракс прыгнул перед Мералейн.

И тут Эйдер ударила по черепу дракона, который окончательно оторвался от шейных позвонков. Наконец, существо развалилось на гремящие осколки. Эйдер взмахнула крыльями и вернулась в воздух до того, как череп упал на землю.

Наемники подняли радостный крик. Оракс и Мералейн обнялись. Гаэдинн сверкнул улыбкой Джесри, как и во многих других случаях, когда они вдвоем совершали какой-нибудь подвиг или отчаянное усилие.

Но потом эта улыбка пропала с его лица, как будто он вспомнил что-то неприятное. Джесри знала, что Гаэдинн каким-то образом узнал, что она решила остаться в Чессенте.

Она хотела сказать ему, что это был трудный выбор. Что она сделала его отчасти для того, чтобы помочь Братству, и что она все еще не была уверена, что он был правильным.

Но даже если бы на это было время, и даже если бы они были достаточно близко друг к другу, чтобы не перекрикиваться - какая разница? Они никогда не были похожи на Оракса и Мералейн, которые обнимались после тяжелого боя, и никогда не станут ими.

Чувствуя себя старой и унылой, она жестом показала, что хочет присоединиться к Аоту и его всадникам в небе. Гаэдинн небрежно махнул ей в знак признательности и направил Эйдер к земле. 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

5 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

Медраш был уверен, что когда Скутосин вступит в бой, этот факт станет очевидным, а раз он до сих пор не сделал этого, то все еще заканчивал свой ритуал.

Поэтому Медраш, Баласар и все, кто скакал рядом, направились к сердцу Эшхолда. К сожалению, их продвижение было очень медленным. Паладин боролся с желанием воззвать к Силе и побыстрее расчистить путь. Ему казалось, что его способности понадобятся ему позже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Один из теневых драконов размером с собаку спустился с черного задымленного неба. Если бы Медраш полагался только на свои глаза, то заметил его приближение лишь после того, как клыки монстра вонзились бы ему в горло, но, благодаря Торму, он почувствовал приближение тошнотворной тьмы. Это дало ему возможность взмахнуть мечом. Копье, к сожалению, уже давно сломалось об тяжелый гранитный щит гиганта.

Клинок паладина раскроил череп монстра и тот исчез в темном дыму. В этот же момент Баласар выхватил один из легких арбалетов, прикрепленных к его седлу, поднял его в одной руке и выстрелил. Болт вонзился гиганту, который собирался метнуть валун, прямо между глаз. Камень выскользнул из его рук и ударился о базальтовый холм, на котором стоял гигант, рухнувший вслед за снарядом.

Всадники добрались до очередной развилки, и Баласар, натянув поводья, направил свою лошадь вправо.

- Нет, - сказал Медраш. – В другую сторону.

- Ты уверен? – спросил Баласар сквозь зубы, натягивая тетиву арбалета. – Здесь же настоящий лабиринт.

- Я уверен. - Ответил Медраш. Теперь, когда они были близко к центру, он мог почувствовать неестественную ауру ритуала – или, быть может, самого Скутосина – так же, как почувствовал приближение теневого дракона.

Он повел за собой кавалеристов и пеших воинов, следовавших за ними, дальше, попутно преодолев еще две группы гигантов, пытающихся преградить им дорогу. А затем он ахнул.

Потому что чувствовать эту мерзость было неприятно, а уж видеть... Еще в прошлый раз Скутосин показался Медрашу отвратительным, хотя он и не мог сказать – почему. Теперь, когда паладин смог рассмотреть дракона поближе, это уродство буквально бросилось ему в глаза.

Но каким бы ни был отвратительным дракон, огонь, вырывающийся из щелей в земле, был еще хуже. Сначала Медрашу он казался обычным желтым пламенем, теперь же оно переливалось. Сначала оно было красным, затем зеленым, синим, после цветом белоснежной кости, а в конце – черным, словно тень.

Медраш мог разглядеть что-то в пламени, или даже, скорее, сквозь него. Обрывок какого-то другого места. Языки пламени подергивались, напоминая судороги Налы, но с легким оттенком ужасающего чувства мощи, злобы и презрения.

Он понял, что обязан остановить появление этой сущности в их мире. И желательно до того, как осознание надвигающейся катастрофы ввергнет в страх и отчаяние его товарищей. А значит у него не было времени дожидаться волшебников.

Медраш воззвал к Торму. Холодная и бодрящая, как горный источник, Сила хлынула сквозь него и сконцентрировалась в его руке.

Он не знал, как он может сорвать ритуал, но, руководствуясь инстинктом, сунул меч под руку со щитом и ударил заряженной Силой рукой по земле.

Состоящая из стального мерцания, огромная призрачная латная перчатка появилась в воздухе, опустилась вниз и прикрыла источник огня ладонью. Пораженные гиганты-шаманы вскрикнули и отступили.

Боль опалила руку Медраша, как будто он сам только что загасил огонь голой ладонью. У него было такое ощущение, будто руку в момент опалило, затем леденящее исцеление остановило боль, а после руке нанеся какой-то другой ущерб.

Но он не мог разобраться во всех этих ощущениях. Ему потребовалось использовать всю свою силу воли, чтобы не потерять концентрацию и удержать Силу, дарованную Неистовой Верностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вероятно, эта борьба продлилась лишь пару ударов сердца, после чего Медраш открыл глаза и увидел, что призрачная перчатка исчезла, а пламя полностью погасло.

Он  не мог сказать почему. Его рука все еще горела, будто обожженная, но срыв ритуала даровал паладину прилив удовлетворения, которое лишь усилилось, когда Скутосин резко повернул голову в их сторону.