Сирруш (СИ) - Марков Павел Сергеевич

«Мне сейчас это необходимо. Никогда еще не испытывал подобную слабость».

Однако поспать ему не удалось. В комнату вошла Абхе, держа в руках небольшую деревянную кадку, полную холодной воды. Через правое предплечье было перекинуто несколько кусков кристально чистой ткани. Ее белоснежная поверхность ярко контрастировала с загорелой кожей дочери старосты. По всем этим принадлежностям и решительному лицу девушки, Шанкар понял, что его ждет процедура перевязки. Неприятная и нудная, как боль в груди, но необходимая.

Он поморщился:

— Куда меня отнесли?

— Бывшая комната привратника, — она поставила кадку на пол.

При виде воды, охотник почувствовал, как его начинает мучить жажда. Он облизал пересохшие губы.

Заметив его жест, Абхе бросила:

— Принесу, как только перевяжу.

— Спасибо, — благодарно кивнул он.

«Понимает с полуслова… и не растерялась при виде крови…».

— Тебе придется приподняться, чтобы я сняла рубаху и те жалкие тряпки, что воины называют бинтами, — решительно произнесла она.

Шанкар застонал, но повиновался. Он прекрасно понимал, что все это необходимо.

— Кстати, — сказал он, пока Абхе помогала ему снять окровавленную одежду, — моих людей нужно разместить в деревне…

— Сначала я закончу с тобой, — резко перебила она.

— Но… — начал, было, возражать Шанкар.

— Никаких «но», — твердо парировала Абхе, — подождут. Ничего страшного с ними не случится.

Охотник хмыкнул, но спорить не стал. Спустя несколько неприятных минут, пока Абхе стягивала с него рубаху и разматывала окровавленные бинты, он сумел наконец-таки опуститься на кровать. С его уст сорвался вздох облегчения.

Девушка осмотрела глубокие раны:

— Это твой зверь тебя так разукрасил?

— Нет, — буркнул он.

— Кто же тогда? — она взяла один из чистых кусков ткани, принесенных с собой, и смочила в холодной воде.

— Синха.

— Так и думала, — отжав ткань, она начала осторожно протирать раны и кожу вокруг них.

Охотник поморщился.

— Ты убил его? — поинтересовалась Абхе, не поднимая взора.

— Ее, — поправил Шанкар.

— Ее?

— Да. То была самка. Она защищала своих детенышей.

— Хм.

— Нет, я не стал.

— Правда? — в голосе дочери старосты прорезался интерес. — Почему?

— Зачем? — ответил охотник вопросом на вопрос.

Абхе на мгновение перестала обрабатывать раны и подняла свой взор на Шанкара. В ее черных глазах он заметил вспыхнувший огонек, причина которого оставалась тайной.

— Она же хотела убить тебя.

Он вяло улыбнулся:

— Если бы хотела, то сделала это. Я сам виноват. Подошел слишком близко.

Она ничего не ответила, вернувшись к промыванию ран. Однако по выражению ее лица охотник заметил, что Абхе одобряет его поступок. Шанкар сам не мог понять почему, но это его приободрило.

Холодная вода принесла облегчение, притупив чувство жжения в груди. Кожа, освобожденная от налипшей крови, вновь задышала.

— Раны быстро затянутся, если их не тревожить, — сказала Абхе, отбрасывая ткань и беря чистый кусок вместо него.

— Долго?

— Несколько дней, — она покосилась на него, — сейчас снова придется приподняться.

Он застонал, но повиновался. Абхе начала быстро обматывать его грудь чистой тканью. Скоро процесс перевязки закончится и он, наконец, сможет отдохнуть.

— Откуда он взялся? — спросила Абхе.

— Что? — не совсем сообразил охотник.

— Зверь, — пояснила она.

— Не знаю. Возможно, мы сами потревожили его, начав вырубать джунгли.

Абхе, наконец, завершила перевязку, и охотник с наслаждением откинулся на подушку.

— Я принесу воды, — молвила дочь старосты, направляясь к выходу.

— И устрой воинов, — добавил Шанкар, чувствуя, как начинает засыпать.

— Да-да, — Абхе закатила глаза, — и это тоже.

Она вышла, прикрыв за собой тонкую тростниковую дверь.

Шанкар уставился в потолок. Очень быстро глаза начали слипаться. Уставший организм погрузился в глубокий сон. Шанкар даже не слышал, как вернулась Абхе и тихо поставила кувшин воды рядом с кроватью.

***

Проснулся он уже ночью. Серебряный диск луны заливал округу блеклым светом. Он проникал сквозь окно комнаты, немного развеивая стоящий мрак. Скосив взгляд вправо, охотник заметил, что рядом с кроватью стоит полный кувшин воды. Жажда разыгралась с новой силой. Не медля ни секунды, он протянул руку и ухватился за долгожданный сосуд. Стараясь не напрягать мышцы груди, сделал несколько больших глотков и сразу почувствовал облегчение. Издав блаженный вздох, охотник поставил кувшин обратно.

— Полегчало? — услышал он знакомый голос.

Шанкар вздрогнул и посмотрел в дальний угол комнаты. На мгновение ему почудилось, что он видит лицо Нилам. Мертвенно-бледное, оно зловеще сияло в лунном свете. А большие синие глаза готовы были поглотить в себе, подобно глубокой бездне. Охотник ощутил холодок на затылке. Он моргнул, сильно зажмурившись. Видение исчезло.

На полу сидела Абхе и внимательно следила за ним.

«Я схожу с ума».

— Давно ты здесь? — прошептал он.

— С того момента, как ты уснул.

Шанкар вскинул брови:

— И что же ты делаешь?

В сумраке комнаты он не мог разглядеть ее лица, однако по тону голоса понял, что Абхе ухмыляется.

— Можешь не переживать. С тобой я не спала.

Охотник ощутил, как заливается краской:

— Я и не думал…

— Я тоже, — ее голос внезапно стал серьезным.

Шанкар удивился резкой перемене в Абхе. Он запомнил ее совсем не такой. Дочь старосты словно утратила частичку своего озорного запала. Частичку вызывающей сущности.

Он не удержался и спросил:

— Что с тобой?

— Со мной? — удивилась она.

— Ты изменилась с нашей последней встречи.

— А, — протянула девушка, — с последней встречи многое, что изменилось, разве не так? И ты не взял меня с собой.

— Я же говорил… — начал, было, он.

— Да, говорил, — перебила Абхе, учтиво не затрагивая тему Нилам, — но от этого как-то не легче, знаешь ли.

Шанкар вздохнул и промолчал. Ответить ему было нечем.

— У нас начались проблемы с водой и продовольствием, — меж тем продолжала она, — пустыня наступает нам на пятки. Долина Сарасвати умирает… А потом вновь появляешься ты. Говоришь о каком-то демоне-звере и… и… — она замолчала.

— И… что?

— Ничего, — отрезала дочь старосты.

Он чувствовал в ее голосе растерянность. Растерянность и смятение. Всепоглощающий огонь, пылавший в ее черных глазах тогда, когда он спрыгивал со второго этажа, хоть и не потух до конца, но стал менее ярким. Словно недавние события оставили неизгладимый отпечаток на душе Абхе. Но было здесь кое-что еще. Шанкар ощущал это, но не хотел касаться. Ибо сам до конца не знал ответа. Однако дочь старосты не дала ему возможности уйти от неприятной темы.

— Ты ведь ее еще любишь, да?

Охотник вздрогнул, но снова промолчал. Казалось, смятение чувств начинает заражать и его. Медленно, подобно надвигающейся буре из-за горизонта. И эта буря не сулит ничего хорошего.

Абхе хмыкнула:

— То-то и оно.

— Послушай…

— Как повязка? — внезапно спросила она.

— Не жмет, — удивленно ответил охотник.

— Пф, — фыркнула девушка, — ее же я накладывала! Но я о другом — она не намокла?

Шанкар скосил взгляд на грудь, обмотанную перевязью.

— Немного.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнула она, — значит, раны начинают затягиваться. Утром сменим.

— Спасибо, — поблагодарил охотник.

— Так, откуда взялся этот зверь? — вновь поинтересовалась Абхе.

— Не знаю, — опять ответил Шанкар, — на него наткнулись лесорубы, когда начали вырубку лесов под новые посевы и для обеспечения печей свежей древесиной.

— Печей?

— Верховный жрец Девадат… — охотник запнулся, — бывший Верховный жрец Девадат намеревался перестроить юго-восточный район Мохенджо-Даро. Дома там пришли в ужасное состояние. Для отстройки обычный кирпич-сырец не годился. Девадат хотел укрепить его посредством обжига, а для этого нужны печи.