Окись серебра - Виктория Александрова

своё логово мыши… Она никогда не боялась мышей, но появление конкретно этой стало таким внезапным, что с губ невольно сорвался вскрик. Этот вскрик напугал мышь, и та опрометью бросилась в другой угол, противоположный.

Кристине показалось, что Генрих взглянул на неё с укором, прежде чем бросился за грызуном. К счастью кота и горю мыши, в противоположном углу не оказалось ещё одной норки — либо мышь перепутала углы, либо бросилась бежать просто наугад и случайно сама себя загнала в ловушку. Генрих же с силой ударил по ней лапой, прижимая к полу, и мышь затихла. Жалко, конечно… Впрочем, позволять мышам плодиться и размножаться в замке тоже нельзя — иначе они людям житья не дадут.

— Только не ешь! — нервно посмеиваясь, попросила Кристина, когда гордый Генрих бросил трупик мыши к её ногам. — Я велю Натали, она выбросит.

Когда с мышью было наконец покончено, Кристина и Генрих приступили к ритуалу. Девушка жутко волновалась, чувствуя, как трясутся руки… Никаких планов и идей на случай, если ничего не получится, у неё не было вообще. Однако пробовать всё равно нужно.

— Может, тебе и так хорошо? — усмехнулась Кристина.

Генрих выразил своё несогласие, но заметил, что охотиться ему понравилось.

— Поохотишься ещё, только не на мышей, — заметила она.

Обряд был не особо сложным: просто приложить руну к «исцеляемому» существу и, сосредоточившись, прогнав все лишние мысли, успокоившись и расслабившись, сотворить заклинание. Но страх Кристины, что ничего не получится, по-прежнему точил её душу, а потому успокоиться, расслабиться и сосредоточиться будет сложно.

Но протяжно мурлыкающий в её объятиях Генрих и маленькая надежда на лучшее помогали немного прогнать тревогу. Если у неё всё получится, завтра её ждёт один из самых важных событий в жизни. И потом они будут счастливы, счастливы навсегда. И так уж вышло, что её счастье теперь зависит целиком и полностью от неё самой.

Кристина поудобнее перехватила Генриха, который, видимо, волновался не меньше, приложила к нему руну, как велела книга, и закрыла глаза.

«Успокоиться, — умоляла она себя мысленно. — Главное — успокоиться, и всё будет хорошо».

Она зажмурилась изо всех сил, чувствуя, как внутри начинает расти магическая энергия, как она пульсирует и чуть жжётся… Нужно было выпустить её наружу, не забывая о цели, на которую она должна быть направлена.

И, поняв, что готова, Кристина выпустила её. Сосредоточиться, расслабиться, прогнать лишние мысли… Это оказалось не так сложно, как она ожидала. Магия сама её успокаивала. Она ведь никогда не была чужеродна ей. Да, она была диким зверем, огнедышащим драконом, необузданной стихией… Но при этом она на удивление легко подчинялась. Странно, необъяснимо — но именно в этом и была таинственная, странная суть магии.

Через минуту в комнате уже почти привычно шандарахнуло.

Когда Кристина открыла глаза, дрожа от страха, то не обнаружила Генриха в своих объятиях.

Зато она обнаружила себя в его объятиях.

Он стоял рядом с ней, обычный, вполне человеческий, и улыбался. Кристина тут же опустила взгляд. Нужно было извиниться за то, что она натворила, но Генрих, кажется, не злился. Он крепко обнимал её, нежно поглаживая ладонью по волосам, и смотрел на неё так, будто они не виделись около года.

— Прости, что так вышло, — негромко произнесла Кристина.

— Ничего, — отозвался Генрих. Чёрт, как же невыразимо здорово вновь слышать его голос! — В конце концов, это был очень интересный опыт.

— И завтра… получается, завтра всё в силе? — Она подняла на него испуганный взгляд. Казалось бы, прошло чуть больше двух дней, но так странно было, что Генрих снова выше неё…

— Конечно, в силе.

И он, наклонившись, поцеловал её.

— Ай! — вскрикнула Кристина. — Кажется, у тебя остались клыки.

Белая роза[29]

1368 год от Великого Затмения, май

Лилиан не ожидала, что Нижний город, раскинувшийся морем крыш, дымоходных труб и улиц у подножия Эори, окажется таким большим. По правде сказать, настоящих городов она никогда не видела: в её родных краях, помимо поместья её семьи, были только деревеньки — крошечные, состоящие из десятка, самое большое — двух десятков домишек.

Однако размеры города вовсе не пугали. Напротив, Лилиан захотелось изучить его полностью, пройтись по каждой улочке, взглянуть на каждый дом и каждого жителя, не боясь никаких препятствий и опасностей. Но она знала, что это невозможно.

Граф Орелл со всей своей свитой торжественно проехал по главной улицы Нижнего города и скрылся в твердыне Эори, оставив большую часть сопровождавших его людей, рыцарей-вассалов со своей прислугой, в комнатах постоялых дворов — самых лучших и удобных. Замок, высокий, тонкий, с мощными каменными стенами и изящными светлыми башнями, напоминающими издалека охапку копий или стрел, тоже заворожил Лилиан, и ей уже не терпелось поскорее оказаться там. Хотя раньше, чем дня через два-три, это не произойдёт. Граф Орелл, как и многие другие вассалы, приехал дать присягу новоявленному лорду Джеймсу Коллинзу, в честь чего состоится торжественный приём, пир и тому подобное — всё как полагается. Лилиан предстояло присутствовать на таком мероприятии впервые, но она ни капли не волновалась. Желание сбежать и изучить весь Нижний город вдоль и поперёк перебивало всё волнение. И она могла бы этим заняться, пока вместе со своими спутниками ждала дня приёма, если бы не отец…

Как только они расположились в трактире, привели себя в порядок и пообедали, он велел Лилиан отправиться в комнату и никуда не выходить.

— Ты знаешь, зачем я тебя сюда привёз, — сурово заявил сир Оливер Освальд. — Не пристало девушке на выданье шататься по улицам. Покажешь себя на приёме.

Он говорил о ней как о каком-то товаре, как о корове, выставленной на продажу, но Лилиан терпела. Она давно привыкла — отец всегда был таким. Он не мог относиться к ней иначе, чем как к дорогостоящей вещи, которую нужно побыстрее и повыгоднее продать. И теперь, в столице, в главном замке аллода, у него наконец появился шанс.

Лилиан не ненавидела отца за это, но и особой любви к нему не испытывала.

Весь день она провела за чтением — хорошо, что догадалась привезти с собой несколько книг… Иногда поглядывала в окно, однако вид её не радовал: там виднелась лишь узкая безлюдная улочка, и за весь день по ней прошло не более десятка человек. Казалось, что в городе не происходило ничего, но Лилиан знала, что это не так. Города, особенно такие большие, всегда очень оживлены, в них кипит и бурлит жизнь, широкие улицы и площади полны