Механик - Ольга Рузанова

– Он узнал про нее?..

– Узнал, Наташ, конечно, он же не слепой…

– Ну да, – тихо говорит она, – я и сама обомлела, когда увидела его. Так похожи…

– Да, очень… – хорошо, что Марго еще мала и не в состоянии заметить этого сходства.

– Что теперь?

– Пока не знаю, – веду плечом, смотря в ее темные глаза через большое зеркало, – через час у меня с ним встреча в ресторане.

Наташа начинает причитать, что все это не к добру, что не нужен нам такой папашка непутевый, а я, больше не в силах слушать ее, включаю фен.

Я знаю этот ресторан. Была пару раз там с Максом. Ехать до него недалеко, всего пятнадцать минут на машине, но я сознательно выхожу из дома без пяти семь.

Пусть дергается.

Оделась подобающе случаю. В узкие брюки и приталенный жакет. Волосы собрала в высокий хвост. Фривольные платьица и легкомысленные юбочки остались в прошлом. Хочу, чтобы он это понял.

– Добрый вечер, – обращаюсь к хостес, – у меня встреча с господином Соболевым. Он меня ждет?

Девушка окидывает меня незаинтересованным взглядом и, кивнув, предлагает следовать за ней.

Мы проходим через зал, длинный коридор, поворачиваем направо и останавливаемся у закрытой двери. Она стучит два раза и, приоткрыв ее, говорит:

– К вам пришли, – оборачиваясь ко мне, добавляет, – прошу, проходите…

Открыв дверь, пропускает меня внутрь.

Матвея вижу сразу. Он сидит за столом напротив входа, в той же одежде, что и днем. Перед ним початая бутылка виски, бокал и тарелка с нарезанным лимоном.

Молча, исподлобья, наблюдает, как я приближаюсь к столу и без приглашения опускаюсь на стул напротив него.

– Что ты хочешь? – спрашиваю, глядя на свои, сложенные на столе, руки.

Глава 28.

– Что ты хочешь?

Матвей откидывает голову назад и чешет языком клык. Отяжелевшие веки говорят о том, что он уже изрядно захмелел.

– В идеале – забрать дочь и лишить тебя материнских прав.

Глушу агрессию в зародыше. Я пришла сюда договариваться, помочь ему принять правильное решение.

– Зачем она тебе?

– А тебе?

– Она моя семья, – отвечаю тихо, – у тебя скоро будет своя…

Все так же, откинувшись на спинку, Матвей сверлит меня взглядом. Так, словно смотрит не в глаза, а пытается разглядеть мой мозг.

– Почему ты думаешь, что вправе решать за меня?.. М?.. Вершительница судеб нашлась…

– Матвей, – прочистив горло и поправив на коленях сумку, продолжаю, – вряд ли Веронике понравится…

– Со своей женщиной я разберусь сам, без твоих советов!

Игнорирую болезненный укол за грудиной и предпринимаю последнюю попытку.

– Нам придется встречаться.

– Как–нибудь переживу. Я установлю отцовство и дам ей свою фамилию, – откупорив бутылку, наполняет бокал, – Сейчас у нее какая?.. Коган?..

– При чем здесь Коган?

– Будешь?.. – указывает глазами на бутылку виски.

Отрицательно машу головой.

– Она Романова…

– А отчество?

– Матвеевна…

– И на том спасибо… – глухо проговаривает он и опрокидывает в себя спиртное.

Почему у Марго должна быть фамилия Давида?.. При чем он тут, вообще? Я его даже ни разу после родов не видела. Неужели, Соболев решил, что я за ним замужем была?

– Это все?

– Нет. Еще я хочу, чтобы девочка знала, что я ее отец. Я собираюсь участвовать в ее воспитании.

– У девочки есть имя!..

Меня изрядно подбешивает это его «я хочу». Делаю серию глубоких вдохов, чтобы не сорваться и не вывалить на него все, что я о нем думаю.

– Я в курсе.

– Называй ее по имени!

– По имени?! – взрывается Матвей, – я, бл@дь, пару часов назад узнал о ее существовании! Случайно!!!

– Не смей орать на меня! – взвизгнув, интуитивно отвожу тело назад. Мне страшно. Он пьян, и мы одни в замкнутом пространстве.

Соскочив, он отпинывает стул, который с грохотом летит в стену за его спиной, и, оперевшись двумя руками с стол, нависает надо мной.

– Какая же ты сука!

Задрав подбородок, стараясь не выказать страха, смотрю в его, искаженное злобой лицо.

Как же хочется плеснуть в него ядом. Уязвить, укусить побольнее.

– Так, может, перепишешь на дочку мою квартиру?.. – с предвкушением ожидая его реакции, спрашиваю я.

Матвей быстро моргает и сощуривает глаза, в которых мелькает недоумение вперемешку с любопытством.

Что?.. Не ожидал, что я знаю?.. Мама обещала молчать?..

– Какую квартиру?.. – тихо и вкрадчиво звучит его голос.

– Мою…

– Какую. Нахрен. Квартиру.

Он наклоняется еще ниже, отчего мне приходится вжаться спиной в спинку стула.

– Я все знаю, Матвей. Мама мне рассказала…

– Так, может, ты и мне расскажешь?

– Напомню, – криво усмехнувшись, поправляю я, – за свое согласие на развод ты забрал элитную квартиру в центре города. Верни ее дочери.

Брови бывшего мужа взлетают вверх, а рот растягивается до ушей. Откинув голову, он начинает хрипло смеяться.

Что?! Что смешного я сказала? С каждым раскатом его хохота, мне все больше становится не по себе. Под пупком начинает болезненно тянуть.

– Ты дура? – сквозь смех, интересуется он.

– Я видела дарственную… – неуверенно проговорив, лезу в сумку.

Она у меня с собой. Она и кое–что еще…

– Ты дура?!?!

– Вот… – кладу лист А4 на стол и двигаю его к Матвею.

Тот на документ даже не смотрит.