Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - Клер Дедерер

— Ас папиным адвокатом она уже встречалась?

— Мы готовимся к этой встрече.

Готовимся! Какого черта! Да к чему там готовиться? Они что, собираются устроить драку за имущество?

— Что ж, удачи вам! — Я обняла ее. Одни кости: Сейдел бы такая ученица подошла. Странно, с детьми она часто тискалась, но со мной держалась сдержанно. Неужели защищается от меня? Или не любит обниматься со взрослыми?

— Вы там смотрите по сторонам завтра, а то знаете — горные львы…

— Мам! Да всё будет в порядке.

В тот вечер я легла спать на нервах. Если к делу подключились адвокаты, ситуация чревата конфликтом. Тридцать пять лет родители спокойно жили раздельно, но что будет, если в их отношения вмешается неконтролируемый элемент? Не лопнет ли воздушный шарик добрососедства?

Странно, но появление адвокатов заставило меня по-другому взглянуть на ровные, дружеские отношения, которые они поддерживали всё это время. Оно напомнило мне о том, что странные условия, выбранные для жизни моими родителями, были прежде всего продиктованы желанием всё сделать как лучше. Избежать конфликтов и сделать так, чтобы никто не пострадал.

Что бы ни случилось дальше, мне придется жить с этим. Адвокаты — это уже реальность. Но как бы я ни нервничала, мне почему-то казалось, что родители будут руководствоваться лишь лучшими побуждениями, как и всегда.

На следующий день — в годовщину нашей свадьбы — мы решили пойти в поход на перевал, преодолеть тот самый хребет хребтов, который видели из окон спальни. Был ясный осенний день. Сияло солнце, и у нас были грандиозные планы: быстро пройти перевал и подняться на гору Недерланд (скалистую гору, нависающую над Боулдером, которую местные ласково называли Недом), а там вдоволь наесться свиных ребрышек.

Мы шли по лесу, необычайно густому для этих гор, по направлению к лощине. Дремучий лес — значит, рядом звери. У меня возникло нехорошее предчувствие. Горные львы весь прошлый год драли собак в этой местности.

Это чувство было мне знакомо: подавленный страх, основанный на некоем убеждении. Сложно было понять, как сильно нужно бояться в этой ситуации. Мы с Брюсом шли дальше, а я тем временем попробовала регулировать степень своего страха. Воображала, что лев сейчас следит за нами, скачет с дерева на дерево, выгадывая момент, когда можно будет наброситься и сожрать нас. Потом я чуть умерила пыл и представила, как лев выходит на тропинку впереди, гипнотизируя нас взглядом. Тут я бы взяла палку (в моем воображении палка нужного размера всегда оказывалась под рукой), вообразила бы, что я крупнее, чем на самом деле, и зарычала бы на льва. А потом я совсем разошлась и попыталась представить, что чувствуешь в тот момент, когда лев набрасывается на тебя всем весом. Что я почувствую, увидев этот оскал, эту метнувшуюся тень?

В Боулдере горные львы — обычный предмет для светской беседы. За бокалом мальбека я не раз слышала истории о том, как пожилая пара отправилась в горы в Калифорнии. Горный лев напал на супруга и зажал челюстями его голову. Женщина взяла палку и стала бить льва по морде. Таким образом ей удалось высвободить голову мужа из львиной пасти.

Представьте только: ваша голова в львиной пасти. Подумав об этом, я прониклась почти завистью к тому парню. Мы боимся чего-то, но все равно продолжаем идти, и страх усиливается, пока не наступает момент, когда уже хочешь, чтобы он стал реальностью, лишь бы избавиться от засевшей в голове идеи.

Мы вышли из леса и очутились в глубокой, широкой и голой лощине, по дну которой бежал маленький ручей. Здесь ощущение близости зверья пропало. Мы двинулись дальше, открытая серая равнина простиралась до самого горизонта. Прогулка подняла Брюсу настроение — трудно было оставаться мрачным, гуляя по горам, — да и мое беспокойство и раздражительность исчезли. Разговор зашел о детях.

— Как думаешь, Оливия пригласит Люси на день рождения? — спросила я.

— О господи! Знаешь, что я думаю? Что тебе не мешало бы устроиться на работу, чтобы было с кем обсуждать такие вещи. Чего-чего нам не хватает, так это общения.

— Но разве для этого не надо будет ходить в офис каждый день? Так мне рассказывали. И все же, как считаешь, Оливия уже разослала приглашения?

— Ты в курсе, что у тебя не все дома?

В таком духе мы переговаривались еще некоторое время, и тут вдруг с неба упала снежинка.

— Снег, — обрадовалась я, предвкушая приятный легкий снегопад.

К тому времени как мы добрались до перевала, расположенного на высоте двенадцать тысяч футов с небольшим, снега навалило уже по колено. Уступ был узким, как лезвие ножа. Мы решили пройти еще немного вперед и поискать озеро, которое должно было быть чуть дальше. Вокруг было уныло, ни кустика. Повсюду лежали валуны оттенка, который дизайнеры интерьеров называют серо-бежевым.

Мы шли дальше, а снегопад тем временем всё усиливался и усиливался, пока до нас не дошло наконец, что мы попали в буран. Мы развернулись и собрались было идти обратно, но услышали гром. А потом белые облака над западным склоном горы прорезала молния. Мы стояли на открытой местности и таращились на смертельную желтую вспышку, рассекающую густую белую завесу, и это была самая близкая встреча с реальностью за всю нашу жизнь.

Я два года боялась горных львов и вот теперь стояла на горе, в эпицентре свирепого шторма или бурана. Всё это время мои страхи были не о том. Все меры предосторожности не спасли меня от этого. Реальность сама настигла меня, и не в обличье зубастой горы мышц, а в виде холода, света и вспышек.

— Всё обойдется, — проговорил Брюс. Он ободряюще похлопал меня по спине и улыбнулся.

Его сияющая улыбка была совершенно не к месту, но именно она мне была сейчас необходима. Ведь он был моим мужем. Не просто отцом моих детей, четвертым колесом, а человеком, от одной улыбки которого я могла растаять.

— Иди сзади и держись за мой рюкзак, — сказал он.

Я подошла ближе. Взялась за его желтый рюкзак. Вместе мы начали спускаться по склону, надеясь, что идем в верном направлении.

28. Хануманасана[55]

Изабель приехала в гости на своей игрушечной машинке. Она путешествовала на другой конец страны с передвижной выставкой — путь ее лежал в Канзас-Сити, а затем в Остин. Картины и скульптуры везла служба доставки.

Я стояла на крыльце и ждала ее, устремив взгляд в поле, туда, где начиналась горная дорога. Машина Изабель петляла вдали.

Она вышла из машины — высокая, красивая, энергичная. Она всегда вызывала у меня легкую неуверенность в себе. Мы сразу поднялись на крышу и сели пить пиво.

— Мы хотим остаться, — призналась я.

Изабель засмотрелась на горы:

— Хорошо. А то меня уже достали твои жалобы на жизнь в Сиэтле.

— Знаю. Я сама себя достала. Но здесь мне нравится. Здесь я чувствую себя свободной.

— Свободной от чего? То есть я тебя понимаю — как тут не быть свободной… — Она обвела рукой пейзаж, и мы рассмеялись, глядя на безграничные пространства — двадцать миль чистого горного воздуха вокруг. — Но что мешало тебе быть свободной?

— Ммм… Сиэтл. Мои родственники, наверное. — Я призналась, как счастливы мы были, проводя больше времени только вчетвером.

— Как твои родственники могут мешать? Я тут с твоей мамой встретилась в супермаркете.

— В каком?

— «Кью-эф-си», около университета. — Это был дорогой супермаркет рядом с маминым домом.

— А ты там как оказалась?

— Роковая ошибка, — голосом робота ответила она.

— Да уж.

— Так вот, не понимаю, как ты не скучаешь по маме? Она у тебя такая классная!

— Хм…

Мы поехали в Боулдер. Прошлись по улицам, где гуляли красивые дети, мимо симпатичных маленьких магазинчиков. Вдоль реки — вполне себе городской реки, где, тем не менее, водилось много рыбы, — такое вот несоответствие. Мимо дорогой натуропатической аптеки, бутика, где продавали бумагу ручной работы, и четырех лавочек антикварной садовой мебели. А потом поднялись по старинной деревянной лестнице на террасу «Кухни», моего любимого бара.

Изабель развалилась на роскошном шерстяном пуфе. Заказала виски и стала помешивать его крошечной палочкой.

— Ты не можешь здесь остаться, — вдруг серьезно проговорила она.

— Почему?

— Потому что тут всё не по-настоящему. Слишком уж мило, слишком красиво всё. Как на морском курорте, только тут у вас не море, а горы и эзотерика. Весь твой Боулдер — одни миленькие магазинчики. И всё. Симпатичные магазинчики и тибетские флажки. Можешь не возвращаться в Сиэтл, но только не переезжай сюда.

Мы заказали сырную тарелку (с инжиром!), и разговор зашел о Лизе. Та по-прежнему жила отдельно, но порвала с Карлом, по-прежнему была помешана на йоге. Ох. Сколько интересного я пропустила здесь, в горах.