Жена чародея - Пола Вольски

— Руководствовался в чем?

— Не так давно я совершил страшную ошибку. Я ввязался в…

Приступ удушья прервал признание Бренна. Разинув рот, он задрожал всем телом, пальцы его вцепились в ручки кресла. Спина его прогнулась, а на лице появилась гримаса нестерпимой боли. Верран и сама смотрела на него какое-то время как загипнотизированная. Бренн застонал, но стон получился таким сдавленным, как будто в горло ему уперся железный кулак. Дыхание молодого человека стало совсем трудным, руки взметнулись к горлу. Еще какое-то мгновение он пытался заговорить, а затем сдался, всецело предавшись собственным мучениям.

Верран вскочила с места.

— Что это? — вскричала она.

Он ничего не ответил, да и не мог ответить. Глаза его были полны гнева, страха и какой-то неизъяснимой ненависти. Проследив за направлением его взгляда, Верран практически ничего не увидела. Разве что легкое облачко дыма, повисшее в воздухе возле его кресла. А больше ничего. Ничего, что могло бы объяснить его мучения. Она подбежала к колокольчику, резко позвонила, вернулась к Бренну. Кровь струилась у него из носа, а на губах выступила розовая пена. Он запрокинулся в кресле, он сейчас уже не столько сидел в нем, сколько лежал, а хриплые звуки, доносящиеся у него изо рта, были просто-напросто страшны.

Верран опустилась возле него на колени.

— Бренн, сейчас придут слуги. Мы позовем врача, он скоро явится. А до тех пор сами как-нибудь постараемся облегчить твою боль. У лорда Грижни есть удивительные снадобья…

Бренн все еще не мог говорить, однако здесь он покачал головой.

— Непременно прими, тебе это нужно…

Спазм медленно проходил. Железная хватка у него на горле разжалась.

— Никаких лекарств, — с трудом прошептал Бренн. — И никакого врача.

Он откинулся в кресле, закрыл глаза.

— Но ты так болен…

— Это сейчас пройдет.

— Хотелось бы мне быть в этом уверенной.

— Да уж, будь уверена. Такого рода приступы бывают у меня часто. И, как правило, они быстро проходят.

— И с каких пор у тебя эти приступы?

— Недавно. И началось это для меня совершенно неожиданно.

Открыв глаза, он виновато улыбнулся ей.

В дверях появились двое мутантов. Верран жестом отослала их, однако уйти им почему-то не захотелось. Они принялись переминаться с ноги на ногу, стоя на пороге, их красноватые глазки неуверенно бегали по комнате, их ноздри раздувались, — одним словом, все выглядело так, будто что-то их раздражает. Верран повторила свой жест с большей категоричностью — и мутанты нехотя удалились. Тихое шипение свидетельствовало о том, что они чем-то недовольны.

Бренн принял в кресле нормальное положение. Вид у него был еще более изможденный, чем раньше, но общее состояние несомненно улучшилось.

— Я ухожу.

— Да что ты! Ты еще слишком слаб.

— Не тревожься, Верран. В этом нет ни малейшей необходимости.

— А мне кажется, что есть. Что-то с тобой не так, совсем не так, и мне хочется помочь тебе. Только позволь мне…

— Если ты и впрямь хочешь помочь мне, то пообещай одну вещь.

— Какую же?

— Пообещай никому ничего не рассказывать.

— Но лорду Грижни наверняка…

— Никому, поняла? Ты мне обещаешь?

— Но мне бы хотелось разубедить тебя… — Он так насупился, что она поспешила добавить: — Ну, хорошо, хорошо, если уж тебе этого действительно хочется. Я тебе обещаю.

Он с явным облегчением кивнул, затем не без труда поднялся на ноги.

— Не надо бы тебе уходить в таком виде, Бренн. — Он промолчал, и Верран продолжала: — А если уж тебе и впрямь надо, ты хотя бы возьми один из наших домбулисов. Кто-нибудь из слуг отвезет тебя.

— Нет. Спасибо. Да это и не нужно. Пожалуйста, не провожай меня. До набережной я доберусь и сам.

Он пошел к выходу. Он двигался как глубокий старик или тяжелобольной.

— Бренн! — Услышав ее возглас, он обернулся и посмотрел на нее. — Книги, которые приготовил для тебя лорд Грижни. Они тебе нужны?

Он кивнул и, как это ни удивительно, его бледное лицо залилось краской. Книги и документы он принял явно нехотя. Много они не весили, но у него в руках показались непосильной ношей, и из комнаты он вышел с таким трудом, словно был каторжником, волочащим за собой ядро.

Проводив Бренна до порога, Верран вернулась в гостиную и села в кресло. Она глубоко и тревожно задумалась. Затем вдохнула, подняла голову и огляделась по сторонам. Ей внезапно подумалось, что собственная гостиная не понравилась ей с самого начала, а сейчас разонравилась и вовсе. Здесь присутствовало что-то неприятное, и ведь так показалось не ей одной. Мутанты, судя по всему, пришли к точно такому же мнению. Возможно, здесь были какие-то неполадки с вентиляцией. Верран вспомнила нечто вроде облачка дыма, появившегося в комнате в те мгновения, когда у Бренна произошел приступ, однако сейчас этого облачка уже не было. Возможно, необходимо прочистить дымоход. Более глубокие опасения она отвергла, однако гостиную поспешила покинуть.

День тянулся медленно, как это обычно и бывало в отсутствие Фал-Грижни. Верран подметила, что беспрестанно думает о Бренне Уэйт-Базефе и о его странном недуге. Какой у него жалкий, какой больной, какой затравленный вид! Наверняка речь идет не только о чисто телесном заболевании. Что-то чудовищное гложет его, но она и придумать не могла, чем бы таким это могло оказаться. «Поверь, пожалуйста, что мотивы, которыми я руководствовался, были честными», — умолял он ее, а ведь прозвучало это так, словно он сделал нечто постыдное. Но Бренн человек честный и великодушный — и трудно поверить, что он способен совершить нечто недостойное. Если бы только она могла посоветоваться с Фал-Грижни, он наверняка предложил бы разумный выход из создавшейся ситуации. Но Бренн потребовал от нее обета молчания, и она дала ему слово не рассказывать о злосчастном происшествии никому. Но ведь это касается только приступа, случившегося с Бренном. Она не нарушит обещания, если просто скажет мужу, что, по ее мнению, Бренн нуждается в помощи. А если он спросит, с чего она это взяла, можно будет объяснить, что речь идет всего лишь об интуиции. В конечном счете так оно и есть на самом деле.

Меж тем проходили часы и уже начало садиться солнце. Верран подумала, вернется ли ее муж сегодня домой. Но не исключено, что он уже вернулся. Иногда, сталкиваясь с особенно важными и срочными делами, он по возвращении проходил прямо к себе в лабораторию. Может, и сегодня он так поступил и в таком случае не выйдет из лаборатории еще очень долго.

Верран поспешила по бесконечным коридорам дворца, которые за истекшие месяцы успела хорошо изучить. У дверей лаборатории она остановилась, решив сначала постучаться. Ответа не последовало, и после некоторой паузы она вошла. В лаборатории никого не оказалось.