Пес со мной. Как понять собаку и сделать ее счастливой - Мария Мизерницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лично мы уверены, что собака способна на сложные эмоции. При этом мы советуем опираться на факты и не интерпретировать реакции своего пса слишком по-человечески. Все же собака – представитель другого вида, поэтому неверно было бы судить о ней.
Мне сложно полюбить свою собаку. Что делать?
Современный подход в кинологии подразумевает гуманное отношение к собакам, но совершенно не подразумевает, что всех собак нужно любить по определению. Более того, мы убеждены, что декларирование безграничной любви ко всем псам без исключения – это не только неискренне, но и неконструктивно. Конструктивно – работать над тем, чтобы наше общество с уважением относилось к псам и другим видам и старалось не допускать их страданий. А любить всех собак, как и всех людей, просто невозможно – кто-то неизбежно будет нравиться нам больше, а кто-то будет бесить. Означает ли это, что мы не должны помогать собакам и работать над улучшениями условий их жизни? Конечно, нет. Но делать это для каждого пса из чувства вины или из комплекса спасателя – путь в никуда.
Бывают совершенно адские собаки. Они все время орут, кусаются и всего боятся. Или собаки в депрессии (хотя, таким проще понравиться человеку, потому что они, как правило, очень податливые). Рядом с такими существами жить сложно и их сложно любить, потому что для этого нужен большой внутренний ресурс. Разумеется, сами собаки не виноваты в том, какие они. Обычно их невыносимое поведение – результат боли, дискомфорта, чувства небезопасности или того, что их мать во время беременности была в хроническом стрессе.
При этом жить в аду со сложной собакой, к которой вы не чувствуете ни капли нежности, – это бессмысленное страдание и для вас, и для нее. Почти у всех нас есть глубокое убеждение «Мы в ответе за тех, кого приручили», но зачастую мы не совсем верно интерпретируем эту ответственность. Жить с собакой, которую не любишь и на которую постоянно срываешься, – нечестно и даже жестоко. Ваша ответственность в том, чтобы хотя бы попытаться дать ей шанс найти новую семью, в которой ее могут полюбить. Да, это может быть непросто, но это лучше, чем так, как есть сейчас. Мы точно знаем: если гнобить и клеймить человека за желание переустроить собаку, он с большей вероятностью сделает это тайком, выкинув ее на улицу или привязав к дереву в лесу. Лучше от этого не будет никому. Конечно, переустраивать собак нужно ответственно и этично, проверяя новых людей и поддерживая с ними связь, но в целом это не смертный грех, а иногда – единственный шанс и для человека, и для собаки снова стать счастливыми.
Мы не пытаемся легализовать безответственное отношение к собакам и сдачу их в приюты – мы, наоборот, стремимся к пробуждению осознанности. А еще ратуем за то, чтобы собаками заинтересовалось государство. Нам нравится пример Нидерландов. Там проблему бездомности решили за несколько лет: стерилизовали всех уличных собак за государственный счет, ввели поголовную регистрацию и чипирование (теперь каждый пес имеет свой жетон о регистрации), а еще – гигантские штрафы для тех, кто выбросил пса на улицу. Параллельно наладили контроль над разведением и продажей породистых собак. В итоге животных стало меньше, а стоить они стали дороже, даже беспородные. Соответственно, переустраивать их тоже стали реже. При этом человек, который решил отдать свою собаку, может легально привести ее в приют, и, если у нее проблемы с поведением, там ей окажут помощь. Теперь собак в нидерландских приютах не очень много и они довольно быстро находят новый дом. Можно было бы сказать «Ха-ха, что они знают о наших масштабах!», но еще тридцать лет назад ситуация в Нидерландах была критически плохой и ничем не отличалась от ситуации в большинстве стран мира. В общем, чтобы проблема решилась, ей должно озадачиться государство, приюты, специалисты по собачьему поведению и, конечно, сами люди, решившие завести собаку.
Мой Жора – очень сложная собака. У него подтвержденный ветеринарным врачом поведенческой медицины синдром гиперактивности и дефицита внимания. А это означает, что он постоянно двигается, ему сложно успокоиться, он непрерывно вокализирует (лает и скулит) и ему бывает непросто сдерживать свои агрессивные импульсы (он может рявкнуть или даже броситься на другую собаку, если его нервная система перегружается). Когда он был подростком, он спал всего по паре часов в сутки и с ним практически невозможно было гулять. Он тянул поводок, вопил, метался и даже серьезно травмировал меня, так как Жора – крупный пес. Думала ли я о том, чтобы отдать его кому-то? Конечно. И пусть первым в меня бросит камень тот, кто никогда не злился и не раздражался на свою сложную собаку. Люди, публично транслирующие, что с ними такого никогда не было, – лжецы, и именно они ответственны за то, что другие умирают от чувства вины.
Так почему же я не отдала Жору? Каждый раз, когда я представляю себе, что он уедет, я тут же начинаю скучать. Я не отдаю Жору не потому, что я благородный, добрый, сильный и альтруистичный человек. Я не делаю этого, потому что люблю этого бархатного кальмара и любовь моя хоть и парадоксальная, но осознанная. Я разбираю наши отношения с психотерапевтом и знаю, что в них много вины и злости, но я готова искать в себе силы меньше раздражаться. Не потому что я хорошая, а потому что, видимо, срабатывает та самая химия. Но я точно не могу винить тех, у кого этой химии с собакой нет.
Мария Мизерницкая
Как меняются пожилые собаки
Если вам, как и нам, давно уже больше двадцати, вы и сами знаете, как сильно с возрастом меняются привычки, выносливость
