Дитте - дитя человеческое - Мартин Нексе

— Ой, нет, нет! — И старуха раскашлялась при одной мысли об этом.

Дитте беспомощно огляделась кругом. Следовало бы помочь, но с чего начать?..

— Да брось все, как есть, — сказала старуха. — Я уже привыкла, обтерпелась, лучшего мне и не надо.

Дитте прямо дурно становилось, но бросить старуху в таком положении она не могла. Не привыкла она ни от чего отвиливать. К счастью, послышался голос отца, который звал ее.

— Немудрено, что ты чуть не задохнулась, — сказал он, видя, что Дитте ловит воздух ртом. — Я человек ко многому привычный, да и то меня тошнит, коли я только нос к ней в дверь суну. Но тут ничего не поделаешь. Время от времени у нее чистят и прибирают, но сейчас же начинается то же самое. По-настоящему-то ее бы надо в больницу, да трактирщик не велит. Боится, наверное, что тогда узнают, какой тут был за ней уход. У нее, говорят, страшные пролежни, вся она в грязи и во вшах, о ноги совсем отнялись.

— А где близнецы? — спросила Дитте.

— Один недавно упал с пристани и утонул. Мать стояла тут же, белье полоскала, он рядом вертелся. Но она даже не заметила ничего и пошла себе домой преспокойно. Вот она какая разиня и нерадивая! Ребенка нашли потом под самым плотом. А другого сначала мы на время к себе взяли, потом отправили к родным в деревню.

— А почему трактирщик совсем им не помогает?

— Наверное, сердит за то, что сын ушел в море, а не остался тут рыбачить на него.

Сегодня было воскресенье, и это сказывалось во всем. Солнце как-то особенно, по-праздничному светило на дюны, пристань и море. Мягкие солнечные лучи озаряли хижины. Колья для просушки сетей красовались в прозрачном синем воздухе, как будто выстроились в ряд парни, заложившие от нечего делать руки в карманы. Такой день требовал, чтобы его отпраздновали по-настоящему. Ларc Петер решил пожертвовать своим сном и устроить большую прогулку.

— Наплевать, один раз не поспать не беда! — весело ответил он на возражения Дитте. — В молодости случалось же не спать по нескольку суток. А впереди целая вечность, чтобы выспаться.

Преинтересно было бы прогуляться на озеро Арре. Заодно поглядеть на Сорочье Гнездо. Ларса Петера туда привлекало многое. Но дети все-таки предпочитали погулять там, где они еще никогда не бывали. Да вот, в другом рыбацком поселке, мили за две отсюда, как раз сегодня, по случаю открытия мола, большой праздник. Ларc Петер ухватился за эту мысль. Вот, пожалуй, случай присмотреть себе какое-нибудь другое занятие, — здесь ему порядком надоело.

— Там мы сможем поглазеть на городских, — сказал он. — Говорят, их столько туда понаехало, что всем рыбакам пришлось уступить им свои хижины, а самим перебраться в хлева и сараи. И смешной же они народ! Рыбу, говорят, едят двумя вилками! Завтракают, когда мы обедаем, обедают, когда мы ужинаем. А ужин у них, верно, приходится в то время, когда мы пьем утром кофе.

Ребятишки засмеялись:

— Вот глупые-то!

— Да, и они по целым дням ничего не делают, только любезничают с чужими женами. Должно быть, так у них полагается, потому что они из-за этого не ссорятся. И вечно они торчат на берегу. Не всем рыбакам это по нутру, но зато дачники приносят доход поселку.

Словом, прогулка обещала много интересного.

Но как добраться туда? Всего удобнее и проще было бы отправиться на лодке. Но девочек это не очень прельщало. Идти пешком было слишком далеко. Оставалось попытать счастье — не одолжит ли трактирщик Большого Кляуса. Людоед стал как будто покладистее после того случая с ним на кладбище.

Да, прокатиться! Прокатиться опять на Большом Кляусе — вот удовольствие! Девочки заахали, и глаза у них просияли, мальчуганы запрыгали, как жеребята. Кристиана послали за телегой, и не успели опомниться, как он уже подкатил к дверям.

Вот когда поднялась суматоха! Дети были уже принаряжены, но надо было еще раз внимательно оглядеть их. Они изо всех сил старались вести себя хорошо, но Дитте знала все их слабые стороны. У Кристиана были черные, заскорузлые коленки, их никак не отмоешь дочиста, утверждал он.

— Поди-ка сюда, я тебе их живо отмою, — сказала Дитте и принесла зеленого мыла и щетку.

Но Кристиан так и отскочил в сторону.

— Ты думаешь, я хочу, чтобы у меня ноги были, как у девчонки? — обиженно сказал он.

Дитте уложила в корзину хлеб, масло и сало, холодную рыбу и еще кое-какие припасы, что были в доме.

— Вот только пивца не хватает, — сказала она.

— Это мы там закажем… и кофе тоже! — важно сказал отец. — Сегодня будем веселиться вовсю.

— Да у тебя же нет денег! — благоразумно напомнила Дитте.

Что правда, то правда. Ларc Петер совсем забыл об этом.

— Привык ходить без гроша в кармане, вот и опустился совсем! — сказал он, смеясь. — Ну-ка, Кристиан, сбегай к Расмусу Ольсену да попроси у него для меня взаймы далер.

— Есть ли у них? — сказала Дитте, пытливо глядя в сторону хижины Ольсенов.

— Есть. Видишь ли, лодка Расмуса Ольсена встретила ночью лодку из Гундестеда, и он сбыл ей часть улова, — вполголоса сообщил Ларc Петер. — Изредка приходится пускаться на хитрость, чтобы разжиться деньжонками.

Кристиан вернулся вприпрыжку, и сразу видно было, что сбегал недаром., В руках у него была бутылочка, так и блестевшая на солнце.

— Да это водочка! — растроганно сказал Ларc Петер. — Ну, спасибо Расмусу Ольсену.

— Знаешь что? — потянул Поуль Дитте за юбку. — В Пряничном домике пекут яблочные пышки. Верно, для нас?

Да, Дитте уже чуяла это носом.

— Только откуда они знают, что мы едем на прогулку? — с удивлением спросила Дитте.

Но это не было секретом. Телегу окружили ребятишки со всего поселка, и кругом изо всех хижин высовывались головы соседок. Не каждый день у двери одной из хижин стоял парадный выезд!

Как-то странно было вновь свидеться с Большим Кляусом, — он был такой старый, заезженный и окончательно исхудал с тех пор, как Дитте видела его в последний раз. Она отыскала ему черствых хлебных корочек, но Кляус только понюхал — пришлось размочить их, чтобы он мог жевать. Но все-таки он узнал всех и особенно обрадовался Ларсу Петеру. Как только тот подходил, коняга тихонько ржал. Просто трогательно!

— Ему хочется, чтобы я все время стоял возле и ласкал его, — грустно говорил Ларc Петер и брал Большого Кляуса за морду. А конь, прижавшись к нему, стоял, не двигаясь.

Дети боялись, что Большому Кляусу будет не по силам дальняя поездка. Он стоял такой понурый, точно мертвый; большой, костлявый, он напоминал старый дом, который вот-вот рухнет. Но Ларc Петер полагал, что конь выдержит и свезет их всех, и, когда дети уселись в телегу, Большой Кляус действительно повез без труда. Сам Ларc Петер шагал рядом, пока они не выбрались из песков. А Якоб Рулевой, который тоже вышел провожать их, по собственному почину подталкивал телегу, что было совсем не плохо придумано!

— А яблочные пышки-то? — сказал Поуль, когда они приостановились у края дюн, чтобы и отец мог сесть в телегу. — Мы про них позабыли!

Дитте оглянулась на домик. Она отлично помнила про пышки, да ведь не пойдешь же к людям просить угощенья, хотя и знаешь, что оно для тебя приготовлено. Но тут как раз сама старушка показалась в дверях и поманила их. Кристиан мигом соскочил, сбегал в домик и вернулся, таща тяжелую корзинку.

— Тут и кисель крыжовенный есть, — сказал он. — Старички передают привет и желают нам хорошо повеселиться.

Затем они двинулись вперед, медленно, но без остановок.

Стоило Большому Кляусу поразмяться, как он пошел отлично. Он еще не совсем отвык от прежнего своего шага, которым отмеривал мили быстрее, чем иная лошадь рысью.

Как хорошо было, сидя высоко на телеге, опять смотреть на поля хутора! Во все стороны расстилались обработанные поля или участки с отдельным домиком на каждом, и все говорило о труде и хозяйственных заботах людей. Вдали просвечивало местами озеро Арре, заставляя вспоминать о Сорочьем Гнезде. Время сделало свое — многое стерлось в памяти Ларса Петера и сохранилось лишь самое дорогое. Все-таки там у них было свое гнездо, хоть и Сорочье, был свой участок с земельными угодьями, хоть и тощими, были и корова, и свинья, и куры, несшие яйца. Там Ларc Петер был сам себе хозяином, пока исправно выплачивал проценты и налоги. Никто из них ничего не сказал об этом, но все думали про себя приблизительно одно и то же. Недаром же все так вытягивали шеи, когда въезжали на верхушку каждого холма, откуда, нм казалось, можно было разглядеть строения Сорочьего Гнезда. И если бы не жаль было старого Кляуса, Ларc Петер непременно завернул бы туда.

— Лучше, пожалуй, было бы оставаться там, — проговорил он вполголоса, ни к кому не обращаясь, но и дети подумали о том же. Даже маленький Поуль притих, как бы припоминая прошлое. Да, земля совсем иное дело, чем море!