Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников

Картины сцен насилия ханов над юной княгиней Зиновией и ужасной смерти княгини Евлампии столь сильно отпечатались в мозгу Пребраны, что вызванные этим переживания довели ее до тошноты. Пребрана едва не захлебнулась хлынувшей из нее рвотой в тот самый момент, когда обладающий ею молодой темник почти дошел до пика наслаждения. Пропахший степными травами монгол с недовольным взгласом отпрянул от Пребраны, излив струю своего семени ей на живот и бедра. На его зов прибежал желтолицый толстяк, который грубо схватил Пребрану за косу и уволок ее, давящуюся кашлем, в соседнее помещение.

Там двое татарских слуг уже приводили в чувство зашедшуюся в истерике рыжеволосую Людмилу, которую грубо изнасиловал другой татарский темник. Наконец, видя, что одна из девушек бьется в неудержимых рыданиях, а другую мутит так, что ее шатает из стороны в сторону, слуги и желтолицый толстяк оставили их в покое.

Пребрана и Людмила, кое-как успокоившись, провели ночь в этом довольно холодном покое, устроившись вдвоем на какой-то жесткой лежанке и укрывшись старой облезлой шубой с оторванными рукавами.

Утром девушек разбудил все тот же желтолицый толстяк, который принес им пару рваных платьев и две пары стоптанных башмаков. Похожие на нищих оборванок, Людмила и Пребрана оказались на теремном дворе, где происходил дележ русских невольников татарскими ханами и нойонами. То, что они стали рабынями самого Бату-хана, Людмила и Пребрана узнали, лишь оказавшись в татарском стане на другом берегу Оки.

Вскоре обеих подруг по несчастью вместе с иудейкой Саломеей Батый подарил хану Кюлькану. Это случилось во время пиршества в Батыевом шатре, когда Батыю и его знатным гостям прислуживало около двадцати обнаженных юных русских невольниц.

И вот волею судьбы Людмилой и Пребраной завладел шаман Судуй, пользующийся большим почетом и уважением среди монголов. Все прочие шаманы в татарском войске беспрекословно подчинялись Судую, который единственный имел доступ к Бату-хану в любое время дня и ночи.

Судую было около семидесяти лет. Это был сухой, как щепка, старик, с жидкой седой бородкой и редкими усами. Его узкие глаза под низкими бровями были еле заметны на темном обветренном лице, изборожденном глубокими морщинами. Несмотря на преклонный возраст, Судуй был очень подвижен и неутомим в делах. При этом он мало ел и совсем не пил хмельное питье татар – кумыс и арзу.

У Судуя было очень много дел. К нему постоянно шли военачальники и нойоны со всего монгольского войска, каждый приходил со своей просьбой. Одному хотелось узнать свое ближайшее будущее, другому не давал покоя недавний сон, третьему всюду мерещились недобрые знаки, поэтому он хотел с помощью шамана как-то задобрить судьбу, четвертому хотелось славы, а его постоянно преследовали неудачи, и он уповал на то, что колдовство Судуя оградит его от напастей…

Судуй никому не отказывал в помощи, но брал со всех просителей немалую плату золотом или серебром. В юрте шамана стоял большой сундук, почти доверху набитый сокровищами. При этом Судуй постоянно ходил в старом рваном чапане и облезлой меховой шапке. Из всех священных амулетов, которыми он был увешан, не было ни одного из золота и серебра. Все амулеты и обереги Судуя были из дерева, камня и кости.

Когда нукеры Батыя привели Людмилу и Пребрану в юрту шамана, тот первым делом велел девушкам раздеться догола. Судуй тщательно осмотрел и ощупал ноги обеих пленниц.

Глядя на довольный вид шамана, Пребрана тревожно шепнула Людмиле:

– Похоже, этот мерзкий старик намерен съесть нас!

– От этих нехристей всего можно ожидать! – шепнула в ответ Людмила с той же тревогой в очах.

Судуй запретил невольницам покидать его юрту. За этим должны были следить двое слуг шамана и четверо Батыевых нукеров, следивших за тем, чтобы к черной юрте Судуя никто не приближался в его отсутствие. Судуй часто отлучался в лес или в поле, занимаясь поисками нужных ему трав и совершая в уединении таинственные магические ритуалы.

Слугами Судуя были юноша и девушка. Юношу звали Олбор, у него имелось шесть пальцев на правой руке и начисто отсутствовал левый глаз. Вместо глаза на левой стороне лица Олбора была просто гладкая кожа, как на лбу или щеках. Это выглядело так необычно и отталкивающе, что Пребрана и Людмила поначалу пристально приглядывались украдкой к этому странному юноше, дивясь его уродству.

Девушку звали Ухрцайх. У нее был срезан нос, поэтому она носила повязку на лице. Когда эта молодая монголка улыбалась, то можно было видеть, что пара верхних боковых зубов у нее имеет удлиненную и заостренную форму, напоминая клыки волка или рыси.

В первый день пребывания Пребраны и Людмилы в юрте шамана Судуя к последнему пожаловал какой-то знатный нойон из тумена хана Бури. Нойон шепотом изложил свою просьбу на ухо Судую, не желая, чтобы об этом услышали слуги шамана.

Судуй с важностью выслушал нойона и затребовал у него плату вперед за свое колдовство. Нойон без возражений полез в кожаную сумку, висевшую у него на поясе, достал из нее горсть отрезанных женских ушей с серьгами и бросил на ковер перед сидевшим шаманом. Судуй взглядом пересчитал рассыпанные перед ним женские уши, а вернее, вдетые в них серьги, и растопырил свою пятерню с кривыми пальцами, подняв глаза на просителя.

Нойон вновь сунул руку в сумку и добавил еще пять отрезанных ушей с блестящими серьгами.

Колдовать Судуй ушел в лес, взяв нойона с собой.

Безносая монголка с рысьими клыками знаками повелела Людмиле и Пребране взять отрезанные женские уши и вынуть из них серьги.

Девушки, цепенея от ужаса, молча повиновались. Сидя на коленях одна напротив другой, они принялись за эту страшную работу. То, что это были уши знатных женщин, можно было понять по роскошным золотым серьгам, некоторые из которых были украшены жемчугом и драгоценными камнями.

Пребрана невольно вздрогнула, узнав серьгу с крошечным зеленым изумрудом. Такие серьги носила ее подруга Устинья! Со слезами на глазах Пребрана осторожно вынула золотую серьгу с маленьким изумрудным ромбиком из отвердевшего уха, покрытого засохшей кровью.

«Что же сталось с тобой, Устя? – с горестной печалью подумала Пребрана, глядя на маленькое девичье ухо у себя на ладони. – Как и где приняла ты смерть от безжалостных мунгалов?»

Видя слезы в очах Пребраны, Людмила несмело протянула ей второе ухо с точно такой же золотой серьгой с изумрудной вставкой.

Пребрана узнала родинку на мочке уха и заплакала пуще прежнего. Если в Рязани могла еще отыскаться другая пара точно таких же серег, то другой пары таких ушей не могло быть ни у кого, кроме Устиньи. Выходит, храбрая Устинья не далась живой в руки татар и сложила голову в битве!

В ту ночь Пребрана легла спать в юрте шамана с чувством тяжелой невосполнимой утраты.

На другой день Людмила и Пребрана сначала собирали сухой хворост в лесу, потом таскали кожаными ведрами воду из проруби на реке, наполняя доверху большой бронзовый котел с красивыми ручками в виде драконов. Этот котел нукеры Батыя привезли к юрте Судуя на повозке. Бронзовый котел, украшенный китайскими иероглифами, был так велик, что в нем запросто можно было сварить кабана целиком.

Было довольно холодно. У невольниц сильно мерзли руки и ноги, однако не отходившая от них безносая монголка не позволяла им долго греться у костра, заставляя работать.

К полудню продрогшие насквозь Людмила и Пребрана натаскали к юрте шамана целую гору сухого валежника и наполнили водой установленный на треноге большой котел с драконами. После этого безносая Ухрцайх позволила невольницам войти в теплую юрту, напоила их кобыльим молоком и досыта накормила монгольским кушаньем хорхуг. Так монголы называют овечьи потроха, сваренные в котле вместе с раскаленными камнями.

Затем, к удивлению Людмилы и Пребраны, им было позволено лечь отдыхать на мягком войлоке под теплыми овечьими шкурами. Усталость и сытная мясная еда разморили девушек: обе не заметили, как крепко заснули, обнявшись друг с другом.

Пребране приснилось, что они с Людмилой убегают от шамана Судуя и его страшных слуг по непрочному подтаявшему льду. Преследователи пускают в беглянок стрелы, не смея ступить на истрескавшийся лед, зияющий полыньями. Девушки бегут, скользя и спотыкаясь, а стрелы так и свистят у них над головой. Лед предательски трещит и прогибается. Пребрана слышит громкий крик Людмилы. Она оборачивается и видит, как та с треском проваливается в полынью и течение реки мигом затягивает ее под лед.

Пребрана закричала вне себя от отчаяния и… проснулась.

Она с удивлением и беспокойством обнаружила, что лежит под шкурами одна, а Людмила куда-то исчезла.

В очаге потрескивал огонь, озаряя внутреннее пространство юрты неярким рыжеватым светом. Пахло дымом, вареным мясом и овчинными шкурами. Ни шамана, ни его слуг в юрте не было.