Зоопарк доктора Менгеле - Герт Нюгордсхауг

письма Мино прослезился, так много было написано между строк! Она угодила в тюрьму из-за него. Ей дали шесть лет, но, возможно, выпустят через четыре. Это очень долго. К этому времени ему будет уже двадцать один год.

Орландо вышел и вернулся с бутылкой ликера. Они пили его маленькими глоточками, пытаясь упорядочить мысли и чувства.

– Я не ем курицу, – фыркнул Зульк. – Куры – худшие существа на свете. Их гнусные клювы и злые глаза отталкивают меня.

Мино пригласил Зулька в их новую квартиру, занимавшую весь второй этаж в доме на улице Калле Кордова прямо возле университета. Мино приготовил рагу из курицы с бананом и чили, следуя всем правилам поварского искусства. Главная цель приглашения заключалась в том, чтобы показать Зульку свою коллекцию бабочек, которую он забрал из дома у моря. Особенно ему было интересно мнение Зулька о Papilio portoguesa. Зульк оказался большим специалистом, он знал чуть ли не больше самого профессора Хонатана Бургоса, наивысшего авторитета на кафедре бабочек.

– Курица! – снова фыркнул Зульк, довольствуясь сухим хлебом и водой и изучая коллекцию Мино. – Колоссально! – сказал он. – Впечатляет. Вы, видимо, половину джунглей прошли, чтобы их собрать.

– Вот эта, – сказал Мино, показывая на бабочку. – Вы когда-нибудь видели такую?

Мино очень волновался, ожидая ответа Зулька по поводу сине-желтой бабочки, которую он назвал Papilio portoguesa.

– Homerus, – сказал Зульк. – Должно быть, это Homerus. Нет, подождите-ка, это не Homerus. Она слишком большая, да еще эти кружки. Удивительно, – он посмотрел на Мино своими странными глазами с бегающими зрачками за большими треснутыми стеклами очков. – Но ведь здесь указано название, portoguesa. Никогда не слышал о такой. Это вы ее так назвали?

Мино кивнул.

– Ей же нужно было имя.

– Хммм, – Зульк перестал фыркать. – Можно мне одолжить ее на несколько дней? Я хочу все выяснить.

После того как Зульк пообещал, что будет крайне осторожен, Мино разрешил ему взять бабочку для более детального изучения. Ее разместили в отдельный пластиковый ящик.

Через три дня Мино получил бабочку обратно. Зульк не смог ничего выяснить. Она произвела маленькую сенсацию на кафедре. А Мино прославился – как среди студентов, так и среди преподавателей. На вопрос о том, не согласится ли он оставить ее в коллекции университета, он лишь отрицательно покачал головой. Но разрешил сфотографировать, зарисовать и каталогизировать бабочку под именем portoguesa.

Шли дни и недели. Друзья влились в студенческое сообщество, жизнь обрела стабильность. Орландо ограничился изучением английского, немецкого и политики, а Мино все так же занимался энтомологией. Они познакомились с другими студентами и часто устраивали вечеринки в своей квартире. Никто не мог поверить в то, что эти двое родом из глуши и всего пару месяцев назад считались неграмотными нищими без средств к существованию. Как только разговор касался их прошлого и происхождения, оба таинственно умолкали. Но, оставшись вдвоем, очень веселились, радуясь своему невероятному богатству в виде сверкающего чистого золота.

– Там на дне могут лежать тонны таких, – сказал Орландо. – В один прекрасный день мы возьмем оборудование для ныряния и достанем их все.

Устроились и два других важных дела, благодаря которым настроение Мино понемногу улучшилось: он сдал дом двум пожилым сеньорам, вдовам, захотевшим провести последние годы жизни на свежем морском воздухе. К тому же он нашел канал, по которому мог общаться со своей возлюбленной без цензуры. Оба их дела помог уладить услужливый юрист по имени Аррабал де лас Вегас, который всегда помогал студентам решить проблемы с законом. А таких было немало. К сожалению, Аррабала де лас Вегаса однажды схватила рота солдат и вывела за пределы кампуса. Его обвинили в участии в нелегальной революционной партии CCPR и посадили в тюрьму.

Группа студентов постоянно собиралась в маленьком баре «Улей». Мино и Орландо вступили в эту группу. В «Улье» играли в бильярд карамболь, пили зеленый напиток sipparo, пели и дискутировали. Дискуссии иногда длились до самого утра, а хозяин, сеньор Торпедо, уходил спать, оставляя заведение под ответственность самих студентов. Никаких драк или ссор никогда не возникало.

Однажды вечером дискуссия особенно накалилась. Разумеется, обсуждали политику. Вопрос касался тактики грядущего переустройства общества. В группе присутствовали представители большинства радикальных политических партий, как легальных, так и нелегальных.

– Революция, – поморщился Камилло Ордо, – безнадежна, вы и сами это понимаете не хуже меня. Посмотрите на историю: в этом веке США успешно осуществили четырнадцать оккупаций и сорок два военных захвата земли в Южной и Центральной Америке.

Камилло Ордо был членом крупнейшей социалистической партии PSS.

– Североамериканским миллионершам нужна дешевая и нежная говядина из саванны. А мы не должны говорить о них ничего дурного!

Это говорил Гаспар Меза, один из активных анархистов, после его слов по бару пробежал смешок и звякнули зеленые бокалы.

– Оккупировав весь университет, мы сможем многого добиться. Оккупация приведет к тому, что другие общественные группы воздвигнут свои баррикады и с оружием в руках встанут на борьбу с нищетой.

Толстяк Педро Гольфино был одним из самых известных революционеров, членом группы Negro, отделившейся от CCPR. Он уже успел несколько раз отсидеть в тюрьме, заполучив страшные язвы на спине и шрам на затылке. Большинство студентов считали, что рано или поздно его убьют, потому что он не скрывал своих взглядов.

Оккупация университета обсуждалась очень часто. Много раз студенты были близки к тому, чтобы захватить университет, но их отбрасывали полиция и военные. Около года назад произошли серьезные столкновения, пятнадцать студентов были убиты, а несколько сотен ранены после того, как полиция обстреляла из пушек факультет биологии, где забаррикадировались студенты. В здании возник пожар. В числе убитых была Хуанита Бонифак, лидер популярной революционной партии CCPR. Четверо других лидеров были арестованы и заключены в тюрьму.

– Саботаж, – сказала Ховина Понс. – Наш метод – саботаж и систематические тайные политические покушения. Нужно, чтобы власть имущие и гринго, прибывшие сюда со своими грязными предприятиями, жили в постоянном страхе. Смерть и террор – их метод, мы должны сделать его своим.

Говоря, она встала, ее глаза на худом бледном девичьем лице пылали огнем. Все знали, что Ховина Понс – дочь одного из самых ненавистных капиталистов в этой стране, Руи Гарсии Понса, который не только владел бесконечными земельными угодьями, но также был директором фашистской газеты «Эль Националь». Ховина Понс не входила ни в какую группу или партию.

Орландо и Мино слушали. Они впитывали каждое слово, пытаясь понять, что за ними стоит. Когда заговорила Ховина Понс, Орландо особенно заинтересовался, он обратил внимание на эту красивую девушку, казавшуюся такой