Детектив Франции Выпуск 5 - Шарль Эксбрайя

– Хочешь, я тебя отвезу? – предложил Малко. – Мне так не хочется с тобой расставаться…

Девушка немного поколебалась, затем скупость одержала верх: такси до Альтамиры стоило десять «болос». А может быть, этот симпатичный белый захочет заодно и развлечься по пути… Тогда она заработает еще двести.

– Почему бы и нет? Только давай сначала допьем. Жаль оставлять такое шампанское…

Дивина готова была осушить бутылку до последней капли. Через десять минут бутылка опустела. Девушка была в прекрасном настроении.

– Подожди, я сейчас приду, – сказала она заплетающимся языком и едва не упала, вставая со стула.

Когда она скрылась за дверью туалета, Малко кинулся к телефонной кабинке и набрал номер Мерседес – единственного бойца Отряда народного сопротивления, с которым он мог сейчас связаться.

Ему ответили почти сразу. Сначала голос Мерседес тонул в звуках классической музыки, затем музыка стихла, и Мерседес повторила:

– Кто это?

– Эльдорадо, – быстро ответил он. – У нас кое–что произошло… – И австриец в двух словах рассказал о похищении Эсперенцы.

– Я еду к Гутьерресу, – закончил он. – Думаю, мне удастся ее освободить. Предупредите Таконеса.

Почувствовав на своей спине чей–то взгляд, он обернулся:

Дивина наблюдала за ним. Малко повесил трубку, надеясь, что она не станет приставать с расспросами. Он взял ее под руку и вывел на улицу. Прохладный воздух, казалось, нисколько не отрезвил ее. Она устроилась на сиденье, сладко потянулась и сняла туфли. Малко завел мотор. Его план был прост: проникнуть в дом Гутьерреса следом за Дивиной и, используя преимущество внезапности, попытаться отбить Эсперенцу.

Они проехали проспект Франциско Миранды, затем Дивина указала Малко поворот на дорогу, поднимающуюся на холмы. Вскоре придорожные фонари закончились, и Малко зажег все четыре фары.

Дорога заканчивалась тупиком. Австриец остановил «бентли» у небольшой клумбы, за которой виднелась решетчатая металлическая ограда.

– В воскресенье я свободна, – сказала девушка. – Хочешь, увидимся?

– Конечно. Я заеду за тобой в «Кэтти», – пообещал Малко. – Идем, я провожу тебя до ворот.

Он вышел из машины, незаметно сунув за пояс пистолет. Дивина потянулась к кнопке звонка. И тут на стене дома вспыхнул прожектор, ярко осветив их обоих. Из темноты вышли два человека с автоматами «томпсон» и в надвинутых на лоб мягких шляпах.

– Не шевелись, гринго, и подними руки, – сказал тот, что был поменьше и походил в своей шляпе на большой гриб.

Глава 10

Малко подчинился. Он проклинал себя за то, что увязался за Дивиной. Видимо, Энрико–француз все же предупредил Гутьерреса. Теперь приходилось выпутываться самому.

Дивина очень удивилась.

– Эй! – воскликнула она. – Это мой приятель, не трогайте его!

Она, шатаясь, подошла к высокому мужчине с автоматом. Он подождал, пока она приблизится, затем сунул автомат под мышку и с размаху влепил ей пощечину. Дивина с воплем отскочила к воротам, ухватившись за щеку.

– Заходи, стерва, – сказал он.

Человек–гриб ткнул Малко стволом автомата в спину.

– Пошел, гринго.

Ворота были открыты. Все зашагали по дорожке, ведущей на виллу. Малко ежесекундно ожидал выстрела в спину. Они пересекли пустой холл и спустились в подвал. Там в огромном кресле сидел Пепе Гутьеррес и курил сигару.

Малко невольно поразился его размерам. Гутьеррес напоминал кита, выброшенного на берег. Перед ним на цементном полу лежала связанная обнаженная Эсперенца.

Толстяк махнул Малко сигарой.

– Добро пожаловать, сеньор. Я рад, что вы удостоили меня своим визитом. У нас здесь скучновато… Зато теперь повеселимся вместе.

Малко заметил, что лицо и тело Эсперенцы покрыты красными пятнами. Ей было трудно дышать. Когда она увидела Малко, на ее лице отразилось огромное удивление.

– Вот голубки и встретились, – усмехнулся Гутьеррес.

– Что вы задумали? – спросил Малко.

Толстяк стряхнул сигарный пепел на Эсперенцу.

– Да ничего особенного! Просто мне хочется развлечься. Вы ведь не откажетесь развлечь скучающего старика?

Его свиные глазки иронично смотрели на Малко. Австриец старался сохранять хладнокровие, успокаивая себя тем, что Мерседес, наверное, уже подняла на ноги весь свой ударный отряд. Нужно было выиграть время.

– Я приехал предложить вам сделку, – сказал Малко. – Я не понимаю, почему вы так со мной обращаетесь. Толстяк громко рыгнул.

– Может быть, ты и эту девчонку впервые видишь? Ну что ж, раз ты решил строить из себя дурака, мы освежим тебе память. Родригес, посади–ка гринго в «холодильник».

Человек–гриб втолкнул Малко в квадратную комнату и закрыл за ним дверь. Австриец увидел множество своих отражений в металлических пластинах. Он попытался сосредоточиться. В чьих руках он находится? Кто его выдал, и зачем похитили Эсперенцу?

Металлические пластины были еще горячими, и он сразу понял, какой пытке его собираются подвергнуть. Его мучила жажда, к тому же и бессонная ночь давала себя знать.

На потолке вспыхнул первый ряд прожекторов; от них начал распространяться нестерпимый жар. Малко снял пиджак и накрыл им голову. Некоторое время это помогало. Затем адская жара проникла сквозь ткань и начала жечь кожу, будто по ней проводили раскаленным утюгом. Малко старался не поддаваться панике. Он даже не знал, что задумал толстяк: помучить его ради собственного удовольствия или заставить говорить.

Сквозь окошко, устроенное в двери, Малко увидел искаженное стеклом лицо Родригеса и, чтобы не радовать его видом своих страданий, уселся посреди комнаты на пиджак спиной к окошку. Австрийцу казалось, что его язык непомерно распух. Ощущение было таким явственным, что он даже потрогал язык пальцем. Легкие жгло при каждом вдохе. Малко тщетно попытался вспомнить, какую максимальную температуру выдерживает человеческий организм.

Загорелся второй ряд прожекторов, и уже через несколько мгновений жара сделалась дикой, невыносимой. Теперь менять положение уже не имело смысла: вся комната превратилась в раскаленную печь. Малко содрогнулся, подумав о том, что Эсперенце пришлось перенести такие страдания совершенно обнаженной. Это был самый настоящий работающий крематорий. Двадцать четыре прожектора были защищены металлической решеткой, и разбить их не представлялось возможным.

От жажды у Малко стучало в висках. Он приблизил лицо к пластинам на стенах и увидел свое отражение. Картина была ужасная: красные как у кролика глаза, искаженные черты, градом бегущий по лицу пот… Ему казалось, что его тело вот–вот распадется на части. Он дико закричал, обезумев от ярости и отчаяния, катаясь по полу и царапая ногтями кафельные плиты–Лампы погасли. Малко не сразу почувствовал это, впав в полубессознательное состояние. Вскоре ему стало легче. Ожоги и жажда по–прежнему причиняли ему огромные страдания, но разбивать голову о металлические стены ему уже не хотелось… Он заставил себя думать о свежем воздухе, голубом небе, о прохладной воде. Но почему же медлят Таконес и остальные друзья Эсперенцы? Малко пытался угадать, что происходило после того, как он позвонил Мерседес, но его мозг отказывался подчиняться ему.

Дверь открылась. Телохранители подхватили Малко под руки и бросили к ногам Гутьерреса. Толстяк по–прежнему пыхтел сигарой. Увидев Малко, он добродушно улыбнулся.

– Ну как, гринго, тебе получше? А теперь говори, зачем ты приехал сюда, вместо того чтобы сидеть на своем поганом острове и целовать задницу Фиделю?

В сущности, Гутьерресу не было до этого никакого дела, но за ценную информацию всегда можно было получить деньги.

Малко не сразу смог ответить. Он судорожно открывал рот, пытаясь остудить горящие легкие. Губы потрескались и болезненно кровоточили. Он сомневался, что выдержит второй подобный сеанс. У него на миг возникло искушение сказать толстому венесульцу: «Я из ЦРУ. Мои друзья знают, где я нахожусь. Немедленно освободите меня, иначе вас ждет смерть». Пене Гутьеррес, наверное, достаточно благоразумен. Он не поленится все проверить, и Малко окажется вне опасности. Но когда обо всем узнает и Эсперенца. А это будет означать окончательный провал операции.

– Вы с ума сошли, – сказал Малко. – Я приехал предложить вам сделку.

– Я вижу, ты не очень–то разговорился, – хмыкнул Гутьеррес. – Ладно, посидишь в «холодильнике» еще. А завтра утром все расскажешь, если, конечно, не сдохнешь. Кстати, возьми с собой свою подружку, чтоб не скучать…

Малко снова швырнули в комнату с металлическими стенами, а вслед за ним втолкнули и Эсперенцу. Прежде чем дверь захлопнулась, австриец услышал насмешливый голос Гутьерреса:

– Когда передумаешь, нажимай на кнопку. Но если я не услышу всей правды, ты пожалеешь, что родился на свет…