Первый из могикан - Александр Громов

Слоняться по коридорам быстро надоело — повсюду в небывалом изобилии и небывалой тесноте сновали люди, люди, люди…

Гомон. Детский плач. Толкотня. Запах человеческого тела. Категорический запрет на телепортацию — под страхом изгнания. Скудный рацион в столовке и посменная кормежка. Истерика, приключившаяся с какой-то неврастеничкой…

С грохотом задвинув за собой дверь клетушки, Ольга решила сидеть сиднем, никуда не выходя без необходимости. А вдруг вакансия все же сыщется и будет отдана другой соискательнице, когда Ольгу не найдут на месте?

Время наступления момента «ноль» было известно с точностью до минуты — почему-то не точнее. Можно было бы и до секунды… хотя зачем? Вяло переговариваясь, они с Галкой обсудили это и пришли к выводу, что большинству лучше бы вообще оставаться в неведении точного времени катастрофы. Нет ничего хуже, чем ждать. Недостаточно тренированная психика может просто не выдержать, а у многих ли она достаточно тренирована? Ну три процента, ну в лучшем случае пять… Несколько поколений мира и безопасности превратили основную человеческую массу в скопище беспомощно блеющих овец, не способных даже самостоятельно справиться со своими страхами!

Наверное, в последние часы ожидания кто-то и впрямь успел сойти с ума — о том Ольга никогда не узнала, да и не интересовалась. Если кто-то и рехнулся, то по крайней мере сделал это тихо и культурно, уважая спокойствие окружающих. Кроме того, в пределах того яруса, где разместили сводный отряд полиции, обитало не так уж много нервных штатских…

И все-таки ожидание оказалось пыткой даже для Ольги Вострецовой. И Галка внизу ворочалась и скрипела зубами. А когда момент «ноль» наступил и прошел, ничем не выделившись среди множества других моментов, когда вышли все сроки, Ольга ощутила даже нечто вроде досады: ведь обещали же! Как же так? Значит, ничего не будет?.. Значит, весь титанический план гражданской обороны оказался никому не нужен?.. И жуткое — врагине не пожелаешь — перенапряжение последних дней — тоже?.. Хуже того: выходит, что грандиозные мероприятия по разрушению того, что называют материальной базой цивилизации, то есть городов, предприятий, дорог и еще много чего, — тоже зазря?!

Но уже в следующую минуту Ольге хотелось скакать и смеяться, как голопятой девчонке: ВСЕ КОНЧИЛОСЬ! Опасности больше нет! Живы и будем жить! А материальную базу — создадим, разрушенное — отстроим! Было бы кому отстраивать, а с этим как раз все в порядке!..

А еще спустя полчаса Галку куда-то вызвали. Назад она вернулась не шагом — вихрем. Рванула сдвижную дверь так, что та едва не выскочила из направляющих.

— Собирайся.

— Есть работа? — В первый момент Ольга не поверила такому счастью. — Уже?

— Уже. Живо.

— Бегу. А что стряслось?

Задыхающаяся после бега Галка с трудом сумела понизить голос:

— Ты ведь уже видела телепортирующего эксмена? — Ольга кивнула. — Сама понимаешь, я была вынуждена об этом доложить, и ты, надо думать, попала в особый список… Улавливаешь?

— Какой еще особый список?

— Список тех, кто видел то, чего не бывает, а значит, не обалдеет, увидев еще раз. Привычка! Быстро собирайся, пошли. Оружие выдадут в вертолете.

Собирать Ольге было, в сущности, нечего. Оглянулась по сторонам, встряхнула головой — готова!

— Еще один… телепортирующий?

— Угадала.

— Будем брать или…

— Или. Живым — не обязательно.

Вот и весь разговор на бегу к выходу. Броневые плиты были уже раздвинуты, и на поляне перед холмом, скрывавшим под собой вход в убежище, надтреснуто рокотал, раскручивая винт, малый десантный вертолет. Всего-навсего на одно отделение. Впрочем, Ольга успела заметить в небе два точно таких же. Опустив носы, как гончие собаки, они прошли на предельной скорости куда-то на северо-запад — надо думать, к столице.

— Тим, очнись! Тим!..

Это они кому? Ничего не понимаю. Кто должен очнуться? Главное, зачем?..

— Тим, ты живой?

Ага, трясут не кого-то, а меня. И хлопают по щекам так, что голова мотается туда-сюда, вроде метронома. Ну что они пристали ко мне? Какого лешего им надо? Неужели не видят, что с ними мне плохо, а без них хорошо? Оставьте меня в покое, уйдите как можно дальше. За горизонт.

— Ти-и-им!..

Нет, от меня так просто не отвяжутся. Хлопанье по мордасам продолжается, и вдобавок в предплечье с отчетливым деревянным хрустом входит игла. Не больно, но, ей-же-ей, никому не нужно. Глупая и бессмысленная процедура. Вроде попытки поставить клизму манекену. Если проявить изобретательность и очень постараться, можно добиться своего, но манекену-то ведь все равно! Он и с клистиром все равно манекен.

— Тим, нельзя здесь оставаться! Уходить надо…

Понял. Я — Тим. Приятно познакомиться. Кое-что все-таки начинает проясняться. Мироздание уже не столь туманно, коли я начал обретать в нем свое место, разрешив для начала проблему самоидентификации.

Сверху греет солнышко, а снизу от земли холодит. Я лежу на скудной подстилке из сухой прошлогодней травы, мне жестко и неудобно, надо бы сменить позу, а сил на это нет. Просыпается боль, причем не локальная, а по всему телу. По-моему, меня долго и усердно крутили в какой-то бетономешалке — спасибо, что не в мясорубке… На фарш я пока не похож, и это нисколько не радует, а лишь немного удивляет…

Боль по всему телу усиливается, однако сквозь нее уголок сознания отмечает: я мокрый с ног до головы. Понятно, что опорожнился мочевой пузырь, но он же у меня не слоновий!.. Ничего не понимаю: купали меня, что ли?

— Федя, еще укол ему! Вот это красное — стимулятор?

Голос вроде знакомый. Э, да он принадлежит Мустафе Безухову! Он-то откуда тут взялся? А Федя кто? Шпонька, что ли? Ну точно — он… Как же мы, расставшись при Ананке, снова оказались вместе?

— А если помрет? Почему я должен делать уколы? Я же не врач!

— Ты техник, а значит, понимаешь в сложных системах. Вот и поставь эту систему на ноги. Да поживее, нельзя нам тут долго оставаться…

Тьфу! Вспомнил! Они же подобрали меня в космосе, и мне не хватило ложемента, за что, по всей видимости, я сейчас и расплачиваюсь. Полет к Земле — помню. Вхождение в атмосферу — тоже помню. Всеми ребрами. Еще пламя снаружи ревело сердитым зверем, просилось внутрь… А дальше — темнота…

Понятно, что я выключился. Не очень понятно, почему я выжил. Совсем непонятно, куда нас занесло.

— О, гля! Шевелится. Тим, ты меня слышишь?

Я не только слышу — я чувствую очередную иглу, протыкающую мои мышцы. Боль, как ни странно, отходит на мягких лапах, но явно не собирается покинуть меня совсем. Кажется, в первый раз мне вкололи антишоковое с обезболивающим.