Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия - Андрей Буровский

Деникин вовсе ставил задачи возвратить помещикам их имения. Но ведь и никаких приказов о закреплении земли за крестьянами он не издавал. Крестьянам было совершенно не очевидно, что собирается делать командование ВСЮР и что надо ждать от белых.

Красные ясно говорили: «Земля — крестьянам!» А белые не говорили ничего. К тому же крестьяне большевиков боялись намного больше, чем добровольцев. Что от большевиков можно ждать чего угодно, уже знали.

Во время Первого Ледового похода белые оставили несколько тяжелораненых в селе Песчанокопском. Мужики обещали о них заботиться и взяли деньги. Через неделю подошли красные… И крестьяне собрались на сельский сход, порешили белых убить. Чтобы красные не сожгли деревню, не перестреляли людей за помощь «прихвостням мирового капитала». И убили.

Что надо было делать, чтобы крестьяне в этом случае не посмели бы убить добровольцев? Действовать так же, как большевики: сжигать деревни и расстреливать «врагов» вплоть до беременных баб и младенцев в люльке.

Что надо было сделать, чтобы крестьяне дружно пошли за добровольцами? Дать им землю. Хотят в частную собственность? В частную. Хотят в общинную? В общинную.

Но ни то ни другое белыми никогда не было сделано.

Городское интеллигентное общество, тыл Вооруженных сил Юга России совершенно не готов был ни к государственному строительству, ни к помощи армии.

Генерал Алексеев рассчитывал на массовый приток офицеров на Дон. Много ли дождался? И позже было то же самое. Вот Белая армия отступает осенью 1919 года. Молодого добровольца, историка С. Г. Пушкарева несут на носилках, и он наблюдает, как «из многих домов… выбегали господа офицеры в золотых и серебряных погонах, с чемоданчиками в руках и быстро шли или просто бежали, но не на фронт, чтобы поддержать наши слабые силы, а в обратную от фронта сторону — к днепровскому мосту…

Горечь наполняла мое сердце и теперь еще живет в нем. Ведь если бы почти все бывшие офицеры царской армии примкнули к Белому движению, то в Красной Армии не было бы командного состава и она не смогла бы ни сорганизоваться, ни победить. Но эти бедняги надеялись отсидеться за «печкой», а попали в лапы правительства Ленина, Троцкого, Дзержинского и должны были под дулами револьверов большевистских политруков сражаться против Белой армии и против России…»{169}.

Тыл не только не хотел сражаться. Он не хотел дисциплины, не хотел ограничений и правил. И самое главное — тыл не хотел хоть чем-то помочь армии.

Еще Алексеев просил помочь, кто чем может… И получил 400 рублей.

Весной 1919 года Деникин просит о помощи буржуазию Ростова. И получает… 2 тысячи.

Владельцы хоть какой-то собственности пытаются продавать продовольствие и снаряжение не армии, а за рубеж. Тем более ничего не отдавали даром.

Кутепов исполнял должность губернатора всего полгода, до января 1919-го. И нажил невероятное количество врагов! Его губернаторство «тыл» называл «Кутепией» и написал на Кутепова больше 100 жалоб Деникину, обзывая Александра Павловича не иначе как «диктатором», «сатрапом» и «жандармом». За что? За требования дисциплины и сохранения порядка, вот за что.

Белая армия не имела поддержки населения — в том числе и людей «своего круга».

Господа социалисты из Законодательной Рады были «союзниками» Добровольческой армии.

Но эсеры и меньшевики видели в белых генералах только «реакцию» и «диктатуру», сплошных «царских сатрапов». И шумели в газетах, науськивали на белых крестьян и городских либералов, провоцировали восстания.

К тому же они были «областники» и «черноморцы». Им подавай немедленную автономию, вплоть до права отделения Черноморского края от России.

Кроме засевших в горах коммунистов, действовала еще и «Кубанско-Черноморская зеленая советская армия». Эта армия воевала с Деникиным, чтобы отделиться от остальной России и установить в Черноморском крае Советскую власть. Советы без коммунистов.

Во главе штаба этой самопальной армии мы находим бывших членов Комуча, эсеров Филипповского и Сорокина, большевика Цвангера, грузинского меньшевика Джанашию и даже почему-то гвардейского ротмистра Вороновича (вроде сбежал от долгов).

Штаб обращался одновременно и к меньшевистской Грузии, и к большевикам в Москве: «С нетерпением ожидаем того великого исторического момента, когда под нашими ударами рухнет реакция и на всем пространстве России восторжествует власть трудового народа». В будущей же Черноморской республике, по их мнению, не будет ни мобилизаций, ни налогов. Как так?! А вот не будет — и все.

Будем справедливы: многие меньшевики и эсеры не хотели иметь дело с этой кошмарной политикой. Они сотрудничали с Главноуправляющим, занимаясь городским хозяйством и образованием. Но члены Кубанской Рады почти открыто собирали для подпольной армии пожертвования и агитировали в ее пользу.

В борьбе с Радой в июне 1919 года деникинцы судили и повесили за измену Бардижа и лидера «черноморцев» Н. С. Рябовола.

В ноябре 1919 года губернатор Черноморской губернии генерал В. Л. Покровский произвел государственный переворот — «областника» А. И. Калабухова он самым контрреволюционным образом повесил, остальных выгнал за границу, в Грузию.

Тогда штаб «Кубанско-Черноморской зеленой советской армии» пришел к выводу, что «единственный способ освободить Черноморье от тирании — это вооруженная борьба с Деникиным». В захваченном грузинами Сочинском округе они сформировали армию до 4 тысяч человек при нескольких орудиях и пулеметах. Наступление добровольцев на Сочинском фронте закончилось через две недели по причине полной капитуляции или истребления «зеленых». Часть «зеленых областников-черноморцев» сбежала в Грузию. Там их быстро пересажали и лишили всяких средств к существованию.

Другие засели в горах под Новороссийском. Было их около двухсот человек, все горожане. Никаких операций эти «партизаны» не вели, только пили сухое вино и спирт, пели песни и ругали Деникина. Никто этих сокровищ не трогал порядка года, пока не пришли красные. Большевики их истребили поголовно.

На Северном Кавказе все воевали со всеми. Теперь на мозаику племен, воевавших друг с другом и с казаками, грабившими русские города и армянских купцов, наложилась политика. Коммунисты подзуживали разделить земли казаков между горцами. Турки пропагандировали исламское государство, а после Брестского мира ввели на Кавказ свои войска.

Описать все события этого времени физически невозможно: потребуется целая библиотека. А события были очень пестрые: когда в августе 1918 года племенное ополчение ингушей помогает большевикам, а одновременно грабит Государственный банк и Монетный двор. Или когда к 1919 году у осетин воевали партия Кермен (за комиссаров), отряды полковников Хабаева и Кибирова (на стороне белых добровольцев), а осетины-мусульмане шли вместе с ингушами.

Одновременно шла гражданская война внутри чеченцев, кабардинцев и осетин: одни хотели идти с красными, другие с белыми, а третьи — строить исламское государство. Чеченцы образовали два национальных правительства, которые вели между собой кровопролитные войны по нескольку недель. Убитых считали уже сотнями. В общем, ужас…

При такой мозаике у добровольцев просто не было серьезного противника, когда в начале 1919 года Добровольческая армия вступила в Осетию, Чечню и Ингушетию. Их поддержали Терское казачество и часть горцев.

Этот фронт возглавлял генерал-майор Д. П. Драценко, прибывший из Персии и имевший уже опыт войны с мятежными курдами. Даниил Павлович перенес свой опыт и на Чечню: дотла сжигал мятежные аулы.

Он исходил из того, что горцы сильны в натиске, в наступательной войне, но слабы в обороне и не умеют воевать упорно и долго. Раз так — выделить один мятежный аул и бросить против него силы, в 5 раз превосходящие! Сразу будет трудно, но чеченцы быстро «сломаются». А если сжечь аул дотла, получится, воевать для них — слишком дорогое удовольствие.

Так и получилось. Чеченцы быстро капитулировали и начали воевать уже с красными… До начала 1920 года, пока белые не начали отступать.

Сепаратистское Горское правительство Дагестана стремилось после ухода турок к союзу с Англией, но та его не признала (признав Грузию, Армению и Азербайджан). Дагестанцы вторглись в пределы Чечни. Генерал Драценко обложил аул Шали и «попросил» чеченцев самим разоружить и отправить домой дагестанцев. Драценко уже знали и «просьбу» выполнили. 13 апреля 1919 года под Гудермесом чеченцы даже воевали с дагестанцами, чтобы те перестали их «защищать» от Добровольческой армии.

Хасавюртовский округ и Северный Дагестан заявили о своем подчинении. Колонна генерала Драценко шла без единого выстрела; 8 мая она заняла город, который русские называли Петровск, а горцы Коцова — Шамилькала (красные назвали его Махачкалой, то есть Красным Городом). 10 мая белые заняли Дербент. Горское правительство Коцова пало, и его деятели эмигрировали в Грузию и в Азербайджан. В изгнании горцы образовали аж три «горских правительства» и все дружно переехали в Париж.