Война во времени - Александр Пересвет

Мальчик за это время изучал язык и обычаи племени. С языком были отдельные трудности, но в целом дело шло. Если приспособиться к излишне детальной лексике местных. «Шёл-вчера-на-восход» отличалось от «шёл-вчера-на-запад». Причём «восток» в качестве направления света и в качестве направления движения тоже обозначались разными словами.

Но на эту тему Саша размышлял так… фоново. Что толку?

Куда больше его занимали мысли о том, как бы смыться отсюда. Только как? Направления, по которому сюда шли, он, естественно, не помнил. Столько раз перекрутились! Он даже положения Солнца не запомнил на момент своего пленения. Так что если трезво всё продумать, то остаются только два варианта. Либо аннува его найдут. Либо он найдёт аннува.

Первый вариант был сомнителен. Во-первых, кто он для аннува? Пришелец, чужак. Уламр. Из-за него убили Рога. Его увели, и собирался ли вождь Кыр идти по следам похитителей — совершенно не факт.

Во-вторых, увели и увели. Откуда вождю Кыру было знать, что Сашка ушёл с уламрами не добровольно? Может, зов крови сыграл — своя ведь раса. Так мог подумать вождь Кыр.

В-третьих, даже если и проследили — аннува могли сделать это в своих собственных интересах, чтобы узнать, где расположились стойбищем их враги… То к чему им выручать мальчика? Во-первых, это во-вторых. В смысле — откуда им знать, что он не сам с уламрами. Во-вторых…

Нет, никак не получалось логически мыслить! Запутался уже в этих «во-первых», «во-вторых», в «во-вторых» во второй степени… Пойдём сначала.

Могут быть аннува заинтересованы в его возвращении? Могут. А могут и не. Какое им дело до гостя из неведомого мира, да ещё уламра видом? Могут быть заинтересованы в его возвращении Алька с Антохой? Конечно! Вырваться отсюда они могут только втроём. А если Антон помер? Когда Саша уходил с охотниками, тот был плох. Хотя колдунья местная и заверяла, что всё будет в порядке.

Если Антон умер, то они здесь навсегда. Навсегда останутся. Или нет? Перетащило же их сюда от динозавриков. Несмотря на то, что Антоха уже без сознания был. Ежели они только с Алькой камень этот сожмут, то, может, их снова перенесёт — куда-то поближе к своим временам?

А там что будет? Вон — уже тут народ… Прямо скажем, жестковат. Своих и чужих лупит и жрёт. А что в будущем станет? В рабах египетских походить? Пирамиды построить? Или к римлянам в каменоломни какие-нибудь. Они ж для всех чужаками будут. Пришельцами. А с пришельцами вон какой разговор. Короткий. Давай я твоими коленками перекушу…

Единственное исключение — добрые аннува. Но мало их. А главное, знаем ведь мы, что не выжили неандертальцы. Не пережили столкновений с такими вот Яли и Да…

Эх, была б возможность, стать бы на стороне аннува! Научить их драться на расстоянии. Лука тут никто не знает. Уламры тоже. То есть одним только новым вооружением можно задержать их натиск. А ежели бы Антоха выжил, то и арбалет изобрести можно. Чего там сложного! Металл только нужен. А где взять? Ну, Антон, может, знает. Он много знает. Помочь аннува отразить уламров — а там и домой…

Да только поможет ли? Какие-то они тихие, эти аннува. В смысле — размеренно живут, в единении, так сказать, с природой. Эти, здешние, по сравнению с ними — живчики. Всё ходят куда-то, охотятся. Разведывают. Добычу приносят. Оно и понятно: много их. Не Сашкино, конечно, дело — думать об этом, но вон сколько у них женщин беременных. Каждая вторая. Да у каждого мужика по две жены. Или по три. Вон даже дедка его и то… Заводил в чум молодку одну.

Спать не давали шорохом своим…

Детей, мелюзги — куча. И женятся, судя по тому, что успел Саша увидеть, рано.

Даже и к нему вида подкатывал с предложением ультимативным… Подводил девку, как её… Вамуга, Вамана? Чёрт, не запомнил даже от волнения. Очень уж дедульке хочется породнить свой род-племя с духом из страны будущей охоты!

А аннува — тихони в этом смысле. Беременных вообще не видно было. Детей мало. Да и в самом роду вождя Кыра людей — кот наплакал. Два десятка охотников. И… этим… так бурно не занимаются, как здешние. У этих вон просто. А аннува сидят себе у порогов своих вигвамов по вечерам, на свирельках играют, шепчутся о чём-то. То есть щёлкают и прикашливают. Шёпот у них ещё больше на природные шумы похож, нежели обычная речь. И хорошо так, тепло с ними…

Эх, как тогда они с Рогом и Кхыром на пороге пещеры сидели! Смотрели на покрытые лесом горы, что застывшими волнами уходили к горизонту. На закат, что так завораживающе переставлял по небу свои светлые лучики напеременки с тёмными облаками. Словно в «уголки» играли. Как на компьютере…

А что, тоже монитор! Вход в пещеру — как рамки экрана, а дальше всё настолько нереально отстранённое, словно не живая природа, а именно компьютерное изображение…

Умеют смотреть арруги! Молчать умеют. Но так, что будто разговариваешь с ними. Спокойно так, раздумчиво, тихо. Как они сами — спокойные, основательные, разумные. Эти уламры, может, и разумнее будут…

Хотя с чего? Вигвамы-чумы — практически те же. Топоры каменные такие же. Луков-арбалетов тоже не изобрели. Нет, в смысле разума ничем они не умнее арругов-аннува. А вот энергии, жестокости, злобы какой-то изначальной — у уламров этого больше, да. Словно в зуде каком-то они, в соревновании. Подставить, отнять у своего же, несмотря ни на какие учения виды Да, — пожалуйста. Только вождь Яли своим авторитетом порядок поддерживает.

И то — у него свои конкуренты есть. Вон Ваху, второй вождь. Его не было в стойбище, когда Сашку привели. Через день появился со своей бандой. Со своими охотниками, в смысле. Сразу начал права качать, на Сашу злобно посматривать. Хорошо, дедулька слово веское сказал. Притащил опять своего сушёного вождя, подводил Ваху к нему, руками махал. Даже сплясал что-то. Коротенько, явно прежний танец «пересказывая».

Посопел второй вождь Ваху, носом подёргал, смирился.

Но во время продовольственной церемонии — ну да, именно что церемонно делили добычу, принесённую охотниками Ваху… Когда жители деревни собрались вокруг туши, обсуждая удачную охоту, второй вождь снова расцвёл.

Сначала ходил петухом, колотя себя в грудь и выкрикивая — ритмично, он ещё и поэт, оказывается! — былину о том, как он всегда побеждал диких зверских зверей. А затем лично приступил к церемонии приготовления пищи. Сначала, ловко орудуя специальным каменным ножом, аккуратно вырезал хвост из туши самой большой из добытых косуль. Затем отрезал и уши животного. Всё это было отнесено в мужской дом. Зачем — непонятно.

Потом… Потом зажигается факел. От него — свежий костёр. Тушу, не снимая шкуры, кладут сверху на открытый огонь. Зачем так? Непонятно. А, теперь ясно! Опалили шерсть. Ну и запах! А потом, дурашки, это же не экономно! Шкура же может пригодиться, на ней спать хотя бы мягко! А, нет, это только с первой добычей так поступают, вон рядом другую животину нормально освежёвывают.