Америkа (с примечаниями редактора) - Кирилл Еськов

...Он не то, чтоб задремал - просто провалился на миг в какое-то мучительное забытье с неостановимой холодной дрожью, - но пробуждение разом вернуло его в непередаваемый ужас Того Дома. Уже совсем смерклось, и со стороны улицы к нему быстро и абсолютно бесшумно приближалась высокая черная фигура в плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Пришелец медленно поводил головой из стороны в сторону, будто бы принюхиваясь, и он, замороженный страхом до полной неподвижности, ощутил вдруг себя подранком, над которым уже делает стойку легавая. А это действительно была стойка: фигура в капюшоне безошибочно приблизилась метров на пять, медленно-медленно опустилась на корточки, и...

- Саня, ты как там?.. Уфф-фуу... Вот говорил ведь тебе, неслуху: "Не спи - замерзнешь!" А если б это не я был, а кто похуже, а?!

24

Он хоть и чуть-чуть, но пошмыгал носом в объятьях Павла Андреевича.

- Всё в порядке, Саша, всё идет как надо, скоро будем на месте... А ты отличный напарник - ни капельки не шучу, вот те крест! На-ка вот поешь, пока не остыли, - с этими словами ротмистр извлек откуда-то из недр своего балахона пару горячих - горячих, боже ты мой! - пирожков с ливером, а сам присел осмотреть-перепаковать Флору.

На темной совершенно безлюдной улице (дождь заморосил по новой), чуть правее развалин, поджидала извозчичья пролетка.

- Полезай внутрь, и собаку у меня прими. Уложи рядом с собой на сиденье и следи, чтоб не сползла по пути, - скомандовал Расторопшин и, внимательно оглядясь вокруг (хвала Господу, по-прежнему никого), ловко взгромоздился на козлы. Только тут Саша сообразил, что одет тот в не в плащ, а в форменный долгополый кучерский кафтан.

- А где же извозчик?

- Я за него, - хмыкнул ротмистр, вполне профессионально щелкнув вожжами.

- Нет, правда?

- Правда. Он разрешил нам покататься.

- Вы... - Саша будто со стороны услыхал, как осел от ужаса его голос. - Вы... его?..

- Ну, не без того... Через пару часов мужик очнется на лавочке перед питейным заведением, и обнаружит шишку над правым ухом и "катеньку" в кармане - это примерно четырехмесячный его заработок; к тому времени оставленную пролетку наверняка уже найдут на другом конце города. Думаю, он сочтет, по размышлении, что шишку ту поставил ему лично Никола Угодник... Постой-ка... - и тут разведчик, обернувшись, воззрился на спутника в неподдельном изумлении. - А ты чего подумал?..

- Я?.. Н-ну, так...

- О-хо-хонюшки... Саша, про нашего брата, конечно, болтают всякое - но чтоб тАк вот, походя, лишить жизни мирного обывателя в столице собственной страны... Тут даже не о законах божеских и человеческих речь, а всего лишь о профессиональном кодексе: так не делают - уж поверь! Служба у нас, конечно... специальная, да... но мы всё-таки русские офицеры, а не душегубы Ваньки-Каина! Вот с коллегами - это да, всяко у нас случается; да и то - есть всё же рамки... Гм... обычно - есть, скажем так...

- А я тогда кто, Павел Андреевич? - тихо поинтересовался парнишка. - "Мирный обыватель", или как?.. Я просто - чтоб ясность была...

М-да, под дых вопрос...

- Для меня лично ты - гражданский, угодивший ненароком в зону активных боевых действий; которого я, именно что как русский офицер, обязан взять под свою защиту и эвакуировать... куда подальше. А вот кое-кто, похоже, рассудил, что раз уж тебя угораздило "оказаться в неправильное время в неправильном месте", так ты теперь полноправный участник Игры - со всеми отсюда вытекающими; а по своей ли воле ты сел за этот карточный стол - для них без разницы.

"Только вот - как нам дальше с тобой быть, парень? Не на уровне разговоров, а чисто практически?.." Вариантов тут, собственно, просматривалось три.

Можно было зайти в один известный ему (лишь по названию, правда) трактир на Лиговке, поинтересоваться состоянием здоровья несуществующего в природе Аполлинария Кузьмича, расплатиться столь удачно обретенной им вновь рваной десятирублевкой - и в ту же минуту пришел бы в бесшумное движение невидимый ничьему постороннему взгляду отлаженный механизм Службы, и парень (со всеми своими свидетельскими показаниями - небезынтересными, глядишь, для Кого Следует), глазом не успев моргнуть, оказался бы, по эстафете, где-нибудь, к примеру, в австрийской Галиции, с новым именем и документами. Однако поскольку происхождение флегмита, разнесшего катер Командора, остается пока непроясненным (да и служебная принадлежность человека-тени, вообще-то говоря, тоже дает пищу для размышлений с неочевидными выводами) - парень вместо той Галиции запросто может упокоиться на дне одной из невских проток. Эрго - этот вариант, самый простой и естественный, для нас закрыт; по крайней мере пока, до выяснения.

Организовать парню эвакуацию можно и по-иному. Любой разведчик, как его учили, обязан иметь неизвестную никому, даже в собственной службе, "заначку на последний край": загодя проработанный во всех деталях резервный вариант отхода, который тебе может пригодиться лишь единожды в жизни (а дай Бог - чтоб вовсе никогда). Такую "заначку" следует иметь везде, даже в собственной столице (а наставлявший его некогда в делах службы Командор так прямо и говорил: "Особенно в собственной столице!") - и у него она, разумеется, тоже наличествовала. Проблема тут - именно в принципиальной одноразовости той "заначки" при ее неделимости...

Ну и, наконец, - экспромты. Ротмистр участвовал во множестве рискованных операций, сплошь и рядом относясь к утвержденным в далеком Петербурге планам "творчески" (попросту говоря - как к черновикам и эскизам, в лучшем случае) - и его везучесть можно было нынче числить за твердо установленный эмпирический факт; что, собственно, и легло в основу их "особых отношений" с Командором. Однако вправе ли он играть во вполне привычную ему самому "калифорнийскую рулетку" не только на собственную голову, но и на голову своего малолетнего спутника?

- Спасибо, дядя Паша, - прервал тот невеселые его размышления. - За ясность.

- Да не за что... племянник.

- Зря вы тогда сказали, будто я для вас - вроде как напарник. Я ведь и впрямь поверил...

- Ишь ты! - покрутил головой Расторопшин. - Боевой... Ты мне лучше вот чего скажи: как ты вообще во всю эту историю влез? У графа вашего что - никого повзрослей не нашлось?

- Да это всё дядя Гриша... Граф телеграфическое письмо прислал, ему лично, в собственные руки: так, мол, и так, приезжайте ни часу не медля, вдвоем с дядей Захаром - это ловчий наш, - и непременно Флору с собой прихватите. А дядя Захар как раз в лихоманке слег - жар страшенный, до беспамятства. Тут дядя Гриша мне и говорит: вот, говорит, солдат, твой случай: взводный посреди боя выбыл, заменить некем - так принимай взвод сам, на правах старослужащего, поскольку, говорит, лучше когда плохо командуют, чем когда вовсе никак. У нас, говорит, на Кавказе, многие таким вот манером в унтера вышли, а иные потом и вовсе в офицеры. Ты который год у Захара в подручных ходишь? - третий! С Флорой как раз работал? - с Флорой! Ну так и - вперед! Дарма, что ль, граф тебя всегда отличал, в учебу тогда отдать велел, и вообще?..