Антигеймер - Вадим Денисов

— Нормально, Гунн, воды мало, не хочу тратить. Найдём течь, там и остановимся.

Глаза у афериста были бешеные от азарта. У его кожаной подруги тоже. С такими буркалами люди и совершают глупые поступки.

Станция «Бауманская» была уничтожена давним пожаром, почерневшие перроны и обугленные остатки жилых боксов до сих пор источали тревожную вонь.

— Знаешь, почему они сгорели, Гунн? От окурка вспыхнуло, прикинь! Станцию сожгли, уроды, даже смародёрить не получится. Не хрен курить, где попало, никакой дисциплины! Ка-азлы… — заявила Зинка.

Давно знаю, нет большего ханжи, чем бывшая проститутка.

А Боб всего час назад мне хвастался, что недавно бросил курить! Признаюсь, такое сообщество уже не просто тяготило, мне хотелось, чтобы в руках оказалась тяжёлая чугунная сковородка. Да по башке обоим! Пошептавшись о чём-то, аферюги решили ехать медленно, рассчитывая добыть ещё монстрячьего ништяка. Я не спорил, бесполезно. Господи, быстрей бы приехать на «Партизанскую»! Неужели мне с ними и назад катиться?

Рельсы зашли в очередной поворот. Было видно, что движение на участке редкое. От сырости рельсы успевают покрыться бурой ржавчиной, больше немаркированных трещин на стенах, чаще встречаются протечки.

Пожалуй, я первым почувствовал, как завибрировал воздух.

Шестое чувство. Предвиденье.

Впереди показалась развилка, правый технологический тоннель был небрежно заколочен обрезной доской, левый тёмен, мрачен…

— Внимание! — внезапно крикнул я, продолжая контролировать пройденный участок. — Кто-то есть, чую! Вперёд смотрите!

— Смотри-ка, Зинуль, у нас своя Ванга завелась, вот удачка! — хмыкнул Боб. — Держи трусы сухими, журналист, всё нормальком!

Однако подруга его веселье разделять не собиралась.

— Точно он говорит, Боб, кто-то есть, я тоже… Млять! Ох! Млять! Смотри-смотри! Да остановись же ты, баран!

— Кто там?

— Крыс! Огромный, доходный, — последнее слово девушка произнесла уже шёпотом.

— Хренас-се! — выдохнул Боб. — Гунн, повернись, зацени няшку!

— Про поход в задницу помнишь? — зло бросил я за спину. — Чего остановились, саданите по нему, и рвём когти!

— Вот уж нет! Столько мяса!

Придурков не остановить.

Обзор у меня был отвратительный, поворот позволял видеть метров пятьдесят. Воздух гудел, над рельсами стояла мерцающая дымка, тюбинги словно раскачивались. Неужели крыс умеет бить по мозгам?

— Да повернись ты хоть на секунду!

Чёрт с тобой, я повернулся. В сотне метров на рельсах без движения лежал… бегемот! Словно поняв, что к наблюдению подключилась ещё одна пара глаз, крыс решил показать себя в полный рост и приподнялся. А потом подпрыгнул на месте, подлетев метра на три!

— Наш будет, — просипел Боб. — Зин, полезли… Спусковой шнур не забудь, задрыга ты моя сладкая!

— Вам что, в клетке места мало? — простонал я.

— В клетке адреналина мало! — ухарски бросил придурок.

Да пропадите вы… Подтянув автомат, я продолжал смотреть назад.

Ба-бах! Крепко картечница бьёт.

— Ещё, Боб!

Загрохотали ружейные стволы. Что-то глухо бумкнуло, тачанка слегка содрогнулась.

— Есть киска, говорил же, что наша будет! — орал Адамс.

На меня навалилась бесконечная усталость. Падла, тут всего пару станций пролететь, а мы всякой хренью маемся… Я больше не хотел караулить, наблюдать, прикрывать и готовиться к встрече с очередными страшилами. Всего словно выполоскало: вместо позитивного просветления, рождённого накопленным опытом, всё чаще мнится всякая мистическая дурь. Пристрелить их, что ли?

И тут мой взгляд упал на левую сторону тоннеля. Ёлки-палки, объект необычный!

Три двери выходят на короткую и узкую пандус-площадку, средняя дверь на кремальере. Их почти не было видно, в темноте ниша почти сливалась со стеной. Сбоку на площадку поднимаются выщербленные бетонные ступеньки, шесть штук. Висит какая-то выцветшая табличка под лампой в защитном коконе из проволоки, блок кнопок вызова на стене, распределительный щит, рядом — дощатый пожарный с топором, багром и ведром-конусом.

— Боб, вы же разделывать будете?

— Конечно! Столько мяса. И член! Прикинь, у крыса член длинный, а внутри не одна косточка, а целых две. Из этой косточки приготовляют снадобье, которое…

— Слушай, избавь, а? Ты сюда посмотри, — я посветил даденным ручным фонарём.

Увидев объект, Боб опять возбудился.

— Сегодня наш день, камрады! Скорее всего, это закрытый санитарный узел на случай ЧС. Обязательно надо ломануть, вдруг лекарств подрежем?!

Я представил картину…

Вот по всем средствам оповещения прошёл сигнал «Атом».

Новая мировая война, удары по мегаполисам, последующее заражение местности. Избранные козлы — вожди и вождишки средней руки, не допущенные в нормальные правительственные бункеры, спускаются в метротоннели. Командующие процессом эвакуации командиры из МЧС дёргают огромные рубильники на стенах, массивные гермозатворы медленно ползут по направляющим, намертво запечатывая тоннель. С гулом поочерёдно включаются созданные ещё в прошлом веке системы жизнеобеспечения…

Те, кто не успел попасть сюда до последнего предупреждения эмчеэсника, подлетают к затворам, пытаются сверху пролезть в вентшахты, невзрачные будки которых спрятаны по дворам и скверам. Молотят изнеженными ручонками по прочной стали, разбивая кулаки в кровь, беспомощно вопят… Вождям, сидящим внутри, всё по фиг! Они давно привыкли относиться к электорату, как к безмолвному стаду оболтусов. Постапокалиптический золотой миллиард сидит тихонечко, старясь не вслушиваться в вопли и стуки. Тем более что они становятся всё тише и тише.

— Пойду, посмотрю, пока вы тут возитесь. Может, открою, — решил я.

— Давай-давай, фонарь возьми и оружие, — бросил Адамс, отмахиваясь словом.

Что бы я без тебя делал, Бобка…

С площадки вниз опускался ещё и металлический трап. Забрав всё необходимое, я тщательно закрыл верхний люк и вылез через боковой. Секунды, и я стоял наверху, отряхивая руки от ржавчины. Надпись на табличке не разобрать. И что предпримем? Братва, орудуя большими ножами, уже препарировала дичь. Рискну! Средняя дверь не подвела, кремальера крутилась с усилием, но вполне поддавалась. Раздался противный скрежет дверных петель, давно забывших, что такое смазка.

Ну, входим!

Открыв дверь, я присел, одной рукой удерживая автомат, левой быстро поставил фонарь внутрь и тут же спрятался за угол. Тихо…

Э, нет, тут не санчасть была.

Бункер рассчитан на три десятка человек, имеет три комнаты, герметичные бронедвери с задрайками, как их называют на «Новокузнецкой», разветвлённую внешнюю электропроводку на серых керамических катушечках, настенные крючки и типовые шкафчики для спецодежды. Дешёвые столы, металлические табуреты, в двух помещениях — откидные нары без матрацев.

А это что? Неужели подставки для оружия, как их там, — пирамиды, вот!

Примерив «калаш», я увидел, что автомат становится в пирамиду, как влитой. Бункер предназначен для вояк. Именно и только. Жить тут можно, если привыкнешь. А куда ты денешься! Три больших паука, спасаясь от света фонаря, поползли со стен и потолка, норовя быстрей скрыться в норах. Под ногами постоянно что-то трещало и хрустело. Мусор, тут и там лежащий на полу, представлял собой остатки сгнившей деревянной обшивки поверхностей. В левой спальне я обнаружил следы ночёвки. Откуда тут классические бомжи? Скорее всего, здесь какое-то время жил станционный изгой или сумасшедший. А может, выживалец?

Свежих запахов дыма или готовки я не почувствовал, поэтому вёл себя достаточно спокойно. Прикинув оставшееся время, пошёл дальше. В небольшом коридорчике нашёл туалет «для горных орлов» на четыре кабинки. Под очками чернела полость, ещё одна — в стороне, прикрыта решёткой, там какие-то коммуникации и насосы. В стене душевой было овальное отверстие, в которое можно протиснуться только на корточках или ползком. Нагнулся и заглянул. Ещё одно помещение, пустое, с сильным эхом… Мусоросборник? Карцер?

Невесёлое местечко.

Находки несущественные, поживиться тут нечем, так и скажу.

Побродив ещё немного, решил выбираться — управились, поди, живорезы. Открывая дверь, я услышал лязг замка багажника, братва грузила мясо. Прямо мне под нос!

— Готовченко, Степан! — гаркнул на весь тоннель Бобка. — Мясца гребанули прилично! Как дела у тебя? Поживился?

Я молча мотнул головой.

На этот раз добыча не воняла кислятиной или гноем — доносился тяжёлый запах свежей крови. Жрут крыса… Интересно, кто-нибудь в Попадонецке уже рискнул попробовать на вкус волжского крокодила? Вдруг и они мутировали до вкуса баранины?

Тень я заметил краем глаза.

Было так: раздельщики уже сидели и ковырялись в машине, помахивая через решётку руками, чтобы я поторапливался. Направо, где на рельсах только что была эта самая… анатомичка, я старался голову не поворачивать, и всё равно не удержался, почему-то человека часто тянет посмотреть на всякое дерьмо… Сладкая парочка опять выстроилась в люках, победно оглядывая жутковато притихший тоннель. Неожиданно Боб вытянул в мою сторону руки и показал две красные тряпочки. Мама дорогая, это же куски сырого мяса!