Личности в истории - Сборник статей

…Как часто мы, стоя на распутье жизненных дорог, обращаемся в своих мыслях к кому-то более могущественному, прося только об одном: подскажи, что выбрать, куда направить свои усилия!.. А жизнь говорит с нами на языке событий, который бывает трудно понять. Что стояло за решением Лейбница оставить Лейпциг? Возможно, и юношеский максимализм, и жажда путешествовать, а не сидеть «пришпиленным» к одному месту. А возможно, он просто «нужные книги в детстве читал»?.. Во всяком случае, провидцем можно назвать Фридриха Лейбница, нарекшего своего сына Готфридом, что означает «бог» и «мир». Готфрид Вильгельм Лейбниц действительно направил мощь своих природных способностей на служение Богу и человеку: «Я сочту за величайшую честь, удовольствие и славу, если буду в состоянии послужить в деле столь похвальном. Я имею в виду пользу всего человеческого рода, ибо считаю небо своим отечеством и всех благонамеренных людей его согражданами» (из переписки с российским государем Петром Великим). Ему удалось в течение всей жизни удержать эту невидимую нить, связывающую каждого человека с его предназначением, миссией. Может, такие люди и становятся гениями, рождаясь вундеркиндами?

Гений или герой?

Историкам и биографам, исследующим жизни замечательных людей, трудно удержаться от соблазна изучить и «другую сторону медали» – их слабости. Лейбница не смогли назвать ни «теоретиком», ни «практиком», ни «рационалистом», ни «сенсуалистом» и нередко упрекали за то, что он «разбрасывался». «Слабость» Готфрида Вильгельма Лейбница – в самом его величии. Он представлял собой целую академию и не помещался ни в одной из названных «клеток».

Сохранился дневник, который Лейбниц вел в свой ганноверский период. День из его жизни не похож на дни обычных, даже деловых, людей. С утра, еще в постели, Лейбниц обдумывает какую-то математическую проблему. Потом отвечает на сделанный ему запрос: каково различие между живой и мертвой силой в динамике. Придумывает железные ящики для обжарки и варки мяса. Сообщает свое мнение об одном юридическом вопросе. Читает депеши ганноверского посла при Регенсбургском сейме по делу о курфюрстском сане герцога. Занимается вопросом, как белить холст посредством воска. Из Ганновера с голландскими купцами едет в Герренсгаузен, чтобы осмотреть водопады и фонтаны, в создании которых сам принимал участие. Курфюрст показывает ему письмо герцогини Орлеанской о бессмертии и просит составить ответ на него. Канцлер посылает ему какую-то хронику, тайно напечатанную, и просит совета, как поступить с ней…

Скажете, что он разбрасывался? А мне кажется, что он самый целостный человек из всех, кого мне приходилось встречать. Его вели не конкретные дела, а идеи. Те самые, популярные сейчас, идеи о том, как обустроить мир, чтобы он стал таким, каким должен быть по Божественному замыслу. Конечно, он осознавал, что одной жизни не хватит, чтобы осуществить все задуманное, и не раз давал себе слово, например, так: «Если смерть позволит мне осуществить все планы, которые я уже составил, я готов обещать, что не придумаю никаких других, я буду только прилежно работать над прежними». Но он был щедр, и делиться своими идеями и мечтами было для него так же естественно, как дышать. К тому же, быть щедрым не противоречило его миссии – служить Небу и людям. Может, поэтому он так легко разбрасывал семена, плоды которых должны были вкушать другие.

Лейбниц не совершал ратных подвигов. Он просто жил с превышением обычной нормы человеческих сил и усилий. Судьба большую часть жизни хранила его от физических болезней. Только последние 20 лет его мучила подагра, с которой он боролся, зажимая больные ноги в специально сконструированные тиски. Когда боль отступала, он продолжал свой день. Ведь гений – это никогда не останавливающийся герой.

Одиночество гения

Несмотря на удивительную способность быть дипломатом, Лейбниц всю жизнь прожил один. Но в своих путешествиях он не упускает возможности навестить всех замечательных людей. И все замечательные люди состояли с ним в переписке. И даже если к нему обращались менее известные люди, он всегда отвечал им на вопросы. В XVII веке сочинение письма представляло собой настоящую ученую работу, продвигающуюся медленно. В четырехтомной переписке Лейбница собраны 15 300 писем. Письма Лейбниц писал сначала начерно, переделывал их по два, три, четыре раза. Иногда он писал или диктовал письмо без черновика, записывая у себя только отрывок. Большая часть его респондентов, около 340 человек, были связаны с политикой: князья, дипломаты, государственные министры, придворные, послы, секретари, агенты. Кроме того, он переписывался примерно со 120 представителями духовного сословия, в число которых входили и миссионеры. Среди его корреспондентов было также 70 придворных врачей, пользовавшихся большим влиянием. Примерно 60 лиц переписывались с Лейбницем о проблемах физики, географии, геологии, астрономии и химии. Такое же число составляли математики. Этот список можно продолжить антикварами, нумизматами, специалистами по геральдике и генеалогии. И при этом Лейбниц занимал должность простого библиотекаря при дворе курфюрста Ганноверского!

Дамы в этом обзоре скорее исключение, чем правило. И здесь Лейбниц снова восхищает своим выбором. 25 лет он был учителем, а затем и близким, добрым, тонким другом первой королевы Пруссии Софии Шарлотты, дочери ганноверской герцогини. Возможно, эта чистая любовь королевы, вполне достойной Лейбница по уму, как божественный свет, направляла философа в его размышлениях, отражаясь в его знаменитых трудах «Теодицеи» и «Монадологии».

С именем другой дамы, принцессы Каролины, дочери Софии Шарлотты, связана печально известная переписка Лейбница с последователем Ньютона Кларком. Почти одновременно Лейбниц и Ньютон предъявляют на суд ученых свои методы дифференциального и интегрального исчисления, которыми мы пользуемся и поныне. Лейбница обвиняют в плагиате, и он оказывается втянутым в переписку, в которой ему приходится то защищаться, то оправдываться. «С настоящим прискорбием вижу, что люди такой ученой величины, как Ваша и Ньютона, не можете помириться. Мир бесконечно мог бы выиграть, если бы можно было вас сблизить, но великие люди подобны женщинам, которые ссорятся из-за любовников. Вот мое суждение о вашем споре, господа… Удивляюсь, неужели если Вы или Ньютон открыли одно и то же одновременно или один раньше, другой позднее, то из этого следует, что вы растерзали друг друга.» – пишет в своем письме Лейбницу принцесса Каролина. Может быть, это было единственное досадное «темное пятно» на солнце Лейбница, которое поставил не сам гений, а скорее его «последователи».