Крысолюд - Ludvig Normaien
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скрипел песок на зубах в сухой пасти. Растаявший воск, которым мы затыкали уши от сводящего с ума воя и щёпота песков и завывания-бормотания душ тех, кто не смог выбраться из песков, оказавшись здесь после Шторма или в поисках богатств, стекал по шее.
Чем дальше мы шли, тем тяжелее приходилось. Песок затягивал всё глубже нас в свои владения.
Шорх-шорх… Шорх-шорх… Песок пересыпался под подошвами сапог и не было ему ни конца, ни края…
Кто-то устало тянет полузабытую песню:
В красном зареве дней, где рассвет навсегда исчезает,
Там, в начале пути я не знал, что меня ожидает.
Сотни пройденных лиг не дороже медной монеты…
…Жарко, хочется пить. Лосли давно уже приказал выдавать воду порционно…
Песнь далеких земель, преклонись, и ты услышишь
Стук глухого дождя, ветром листья закружились,
Знай, я вернусь сюда, что бы ни случилось!
…Из-под песка высовывается костяная рука, хватая за ногу и пытаясь утянуть под песок несчастного и лишь удрар сечки срубает пальцы неупокоенного…
Пламя алых плащей вновь раздуто чьей-то жестокой рукой,
Смерть на холодных мечах кричит, зовет за собой
В край безликих теней и туманных сновидений,
Мир, лишенный мечты и надежды на спасение.
…лежащая полузасыпанная песком мумия, с большой флягой в руках. Подходя к ней, чтобы проверить по старой доброй наёмничьей традиции труп на предмет добра, а также драгоценной воды. Но труп давно стал прибежищем для скарабеев и черных пустынных скорпионов, которые хрустели под подошвами сапог. Те, у кого были высокие и крепкие кожаные голенища, оказались неплохо защищены.
Всё больше больших блоков из обтёсанного песчаника попадалось нам на пути.
Воины продолжали шептаться. Особенно те, кто не отупел от размеренного марша и старался не заглядываться на графиню.
— Я знаю куда мы направляемся! Услышал, как капитан с графиней и проводником болтали. Земля заброшенных некрополей. Легенды говорят, что это осколок древних земель, некогда благословенной богами земли, превратившейся в пустыню из-за чудовищных войн, вроде как великим Некромантом из-за жажды власти.
Небо с восточной стороны потемнело. В них зародился далёкий гул и начал усиливаться.
Растянутая воинская колонна, по приказу капитана тут же подтянулась, все поправляли амуницию и были готовы хоть зарыться в песок, уйдя от опасности, если будет такой приказ.
Гул постепенно усиливался и вместе с тем изменялся. Из него можно было вычленить стрекот и множественный стук, сливавшийся воедино.
— Это… Насекомые! — пересохшими губами прошептал рядом Орво.
Шипящий и стрекочущий рой жуков, как туча, извиваясь и колеблясь, приблизился к замершему в боевом порядке отряду. Стрекотавшая тьма над головой забурлила, как штормовое море.
— Нарушители границ… — произнес глухой и безэмоциональный голос из глубины шипящего облака.
Он родился из шороха жвал и гудения крыльев, скрипа лапок о пыльные панцири. Но это был голос. Понятный всем голос, хотя я бы затруднился сказать, на каком языке это было произнесено.
Сухо пощелкивая крыльями, кружащееся тёмное облако вместе с дуновением горячего ветра метнулось к нам.
И быть бы нам съеденными этой голодной тучей, если бы вперёд не вышла с развевающимися волосами, в охотничьем костюме графиня и закричала. Она кричала что-то злое и тёмное, повелевая и останавливая голодных насекомых, не имеющих своего сознания. И её голос подействовал. Повинуясь жестам и голосу прекрасной девушки, жуки упали на песок и принялись закапываться, отчего все пространство перед «Белыми Быками» стало сначала напоминать огромное колышущееся чёрное море, которое постепенно впитывалось в песок.
Лонгли, высохший и обветренный, укутавшийся в широкую бывшую белую тряпку безжалостно подгонял своих воинов, он останавливался только на рассвете и на закате.
— Мы должны спешить! — графиня тоже не находила себе места, обходя людей отряда и подбадривая. — Владыки этих мест просыпаются и мы должны взять своё до того, как они проснутся окончательно. Тогда это будет сделать сложнее.
Блоки песчаника попадались уже так часто, что не заметили, как оказались в развалинах города. Не заметили и потому, что вокруг города бушевала песчаная буря. Песок отшлифовал до зеркального блеска большие блоки, которыми была выложена поверхность многих зданий и истончил некогда огромные и многометровые крепостные стены. Бесконечное шипение песка заглушало все прочие звуки и походило на единовременное шипение тысяч змей.
Останки глинобитных домиков в пригороде постепенно сменялись всё чаще попадавшимися развалинами дворцов и храмов, некогда весьма величественных. Порой они были обрезаны словно острейшим мечом, а где-то валялись, не выдержав силы времени и стихий, просто грудой камней, будто бы играющий мальчишка захватил кубики в горсть и бросил вниз, не глядя на получившийся итог. Чем дальше мы шли, тем колоссальнее становились и посторойки и развалины.
Мы заняли одну из развалин, потому как требовалось перевести дух. И частично это получилось, пока несколько бойцов не вышли из одного зала с несколькими небольшими кувшинами и кубками чеканного золота. Все тут же ринулись обыскивать развалины, перекапывать полузанесённые песком залы. То тут, то там раздавались крики, которые свидетельствовали о драгоценных находках. Но были и крики боли тех, кто нашёл более трагическую участь. Как например де Карпиньяк, который, найдя резную шкатулку, попытался её вскрыть кинжалом и ему брызнуло в лицо какой-то кислотой, которая изуродовала его лицо и выжгла глаза. Чтобы заглушить крики, пришлось дать ему вдохнуть кроху пыльцы чёрного лотоса, мощного наркотика, за хранение которого во многих землях полагалась жестокая казнь, при этом обладающий для людей и болепонижающим эффектом.
Это немного остудило горячие головы, вкупе с древками офицеров, напоминающими о дисциплине. Обнаружилось, что пропали несколько человек. Отправили несколько сильных партий на их поиски, но они вскоре вернулись ни с чем. Когда все немного успокоились, начали вспоминать рассказы дедов о том, что они сами слышали об ужасах этой земли. Кто-то вспомнил название нескольких городов и завязался спор, развалины ли древнего Махрака мы нашли, или какой-то другой город.
Проводник забился внутрь нашего отряда, испуганно и просяще лепеча что-то, обращаясь к графине, которая теперь тащила нас куда-то внутрь города.
