Николай Гумилев в воспоминаниях современников - Коллектив авторов

Примечательно, что в первом - программном - номере "Аполлона", утверждавшем ясное аполлонийское начало над дионисийским символизмом, была помещена статья Иванова, утверждавшего роль художника как "ремесленника Дионисова". Таков был авторитет "таврического мудреца", и в этой его позиции уже тогда намечен и будущий раскол, и споры о символизме, и бунт Гумилева против Иванова в 1911 г.

В конце 1909 - начале 1910 г. будущая полемика проявляется еще лишь в частных разговорах, и в воспоминаниях Белого мы видим лучшее описание эмбриональной стадии этой полемики, принявшей вскоре довольно широкий характер, с подключением к ней даже такого крупного журнала, каким была "Русская мысль".

Наибольшее недоумение вызывает в этих страницах воспоминаний Белого хронология. 29 ноября 1909 г. Гумилев уже в Киеве (возможно, 30-го). 1 декабря он прибыл в Одессу. Оттуда он едет в Варну. Пятого января он пишет из абиссинского порта Джибути Вячеславу Иванову: "Здесь уже настоящая Африка. Жара, голые негры, ручные обезьяны". Так далеко на юг он еще не забирался. Из Джибути он поехал по единственной в стране железной дороге в город Дире Дау. Это была конечная станция. Дальше на юг можно было проехать по вполне сносной по эфиопским стандартам караванной дороге. Британская энциклопедия 1910 г. упоминает эту дорогу длиною "около тридцати миль" как едва ли не лучшую в стране. Об этом путешествии, занявшем целый день, Гумилев писал Кузьмину; "Дорогой Миша, пишу уже из Харрара. Вчера сделал двенадцать часов (семьдесят километров) на муле". Харрар, крупнейший в ту пору город Абиссинии, ничем в особенности его не впечатлил: "здесь только один отель, и цены, конечно, страшные". Из Харрара он собирается отъехать на расстояние приблизительно пятидесяти миль и там попытать свое охотничье счастье.

В Царское Село Гумилев вернулся в феврале. По возвращении его ждали тяжелые новости. Его отец был болен, фактически при смерти. Итак, в свете всех этих хронологических подробностей, неизвестно, каким образом Белый сумел встречаться и беседовать с Гумилевым в конце 1909 - начале 1910 г. Но и при этих неувязах не возникает сомнений, что Белый встречался с Гумилевым на "башне" и вступал с ним в споры. По видимому, это было уже в ту пору, когда открылся "Аполлон" и уже начала свою деятельность Академия стиха.

Вера Неведомская

ВОСПОМИНАНИЯ О ГУМИЛЕВЕ И АХМАТОВОЙ

Опубликовано в "Новом журнале" № 38, 1954, стр. 182-190.

1 Знакомство Неведомской с Гумилевым и Ахматовой произошло вскоре после их свадебного путешествия в Париж. Во Франции они оставались около месяца. Ахматова вспоминала о своих парижских впечатлениях 1910-го года: "Стихи были в полном запустении, и их покупали только из-за виньеток более ИЛИ менее известных художников. Я уже тогда понимала, что парижская живопись съела французскую поэзию".

("Коротко о себе", в кн.: "Тайны ремесла", М., "Сов. Россия", 1986). В той же короткой автобиографии находим описание окрестностей Слепнева: "Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, "воротца", хлеба, хлеба..."

2 В рассказе о "цирковых представлениях" находим разгадку - почему свое стихотворение "Бродячие актеры" Георгий Иванов посвятил именно Гумилеву. Стихотворение первоначально было опубликовано в "Гиперборее", 2, 1912, стр. 13-14 и затем вошло в сборник "Горница", изданный "Гипербореем" в 1914 г.

Бродячие актеры

Н. Гумилеву

Снова солнечное пламя

Льется знойным янтарем.

Нагруженные узлами

Снова мы подошвы трем.

Придорожная таверна

Уж далеко за спиной.

Небо медленно, но верно

Увеличивает зной.

Ах, бессилен каждый мускул.

В горле - словно острия.

Потемнела, как зулуска,

Берта, спутница моя.

Но теперь уже недолго

Жариться в огне небес:

Встречный ветер пахнет елкой.

Недалеко виден лес.

Вот пришли. - Скорее падай.

Узел мой, с усталых плеч.

Осененному прохладой

Сладко путнику прилечь.

Распаковывает Берта

Тюк с едою и вином.

Край лилового конверта

Я целую за стволом.

Имеется также воспоминание о "цирковом представлении" Ахматовой на "башне" Вяч. Иванова в 1911 г. Дочь Иванова вспоминает: "Один раз на ковре посреди собравшихся Анна Ахматова показывала свою гибкость: перегнувшись назад, она, стоя, зубами должна была схватить спичку..." (Л. Иванова. "Воспоминания о Вячеславе Иванове" - "Новый журнал", № 147, 1982, стр. 153-154).

3 Ср. с "Биографическим очерком" Павла Лукницкого в книге М. Баскера и Ш. Греем: Николай Гумилев. "Неизданное и несобранное". Лукницкий утверждает, что лето 1911 г. Гумилев провел в усадьбе Слепнево.

4 Артистический кабачок "Бродячая собака" был открыт под новый 1912-ый год. Соответственно воспоминания в данном абзаце относятся, должно быть, к 1913 или 1914 г.

5 О том, что Гумилев чувствовал себя одиноко в современной ему литературной среде, находим указания в воспоминаниях Оцупа и Г. Иванова. Но о близости к Блоку решительно не существует сколько-нибудь достоверных свидетельств.

6 Тема перевоплощения, переселения душ, метампсихоза, чрезвычайно настойчивая в русской поэзии, остается вполне неизученной. Ее слегка лишь коснулся поэт Дмитрий Кленовский в своей статье в журнале "Грани", № 20. У Гумилева интерес к проблеме перевоплощения оформился, очевидно, на основании ряда глубоко интимных переживаний в Париже в 1906-1907 гг. под влиянием чтения французских оккультистов. Как пример других стихотворений Гумилева, в которых речь идет о перевоплощении, назовем "Прапамять" и "Унижение".

Бенедикт Лившиц. ПОЛУТОРАГЛАЗЫЙ СТРЕЛЕЦ

Книга воспоминаний "Полутораглазый стрелец" вышла в свет в 1933 г. в "Издательстве писателей в Ленинграде". В настоящем издании приводятся отрывки, в которых говорится о Гумилеве и его окружении (стр. 260, 264, 269, 270 и 277 первого издания).

Бенедикт Константинович Лившиц (1886-1939) поэт-футурист и переводчик. Родился в Одессе. По окончании Одесской Ришельевской гимназии учился на юридическом факультете в Новороссийском университете. Закончил в 1912 г. Киевский университет. Жил в Петербурге, сотрудничал в "Аполлоне", сблизился с футуристами "Гилеи". Участвовал в изданиях футуристов "Пощечина общественному вкусу", "Дохлая луна", "Рыкающий Парнас", "Молоко кобылиц", "Союз молодежи", "Садок судей" и др. Его ранние стихи (1907-1910) составили книгу "Флейта Марсия". Гумилев писал, что эта книга "ставит себе серьезные и, что важнее всего, чисто литературные задачи и справляется с ними, если не всегда умело, то вдохновенно. Темы ее часто нехудожественны, надуманы: грешная любовь каких-то девушек к Христу (есть вещи, к которым, хотя бы из эстетических соображений, надо относиться благоговейно), рассудочное прославление бесплодия и т. д. Такое незаражение поэта своими темами отражается на однотонно-ярких, словно при электрическом свете найденных эпитетах. Но зато гибкий, сухой, уверенный стих, глубокие и меткие метафоры, уменье дать почувствовать в каждом стихотворении действительное переживание - все это ставит книгу в разряд истинно ценных и делает ее не только обещанием, но и достижением".

В рецензии на "Садок Судей II", напечатанной в "Гиперборее" (февраль 1913), Гумилев посвящает Лившицу лишь одно предложение: "Дешевая красивость Б. Лившица иногда неприятна". Еще одно упоминание имени Б. Лившица находим в рецензии Гумилева на "Антологию современной поэзии", составленную Ф. М. Самоненко (Киев, 1912). Рецензия была опубликована в "Аполлоне" № 2, 1913 и воспроизведена в т. 4 Собр. соч. В этом отзыве на "Антологию" Гумилев ставит Лившица рядом с именем О. Мандельштама: "Как можно было помещать г. Животова, если не нашлось места для Георгия Чулкова, Зенкевича, Мандельштама, Лившица!"

Повсюду, где встречается в "Полутораглазом стрельце" имя Гумилева, о нем говорится холодно и, пожалуй, с антипатией. В 1914 г. Лившиц был призван в армию, получил ранение, жил в Киеве и вновь поселился в Петрограде лишь в 1922 г. С большой вероятностью можно предположить, что более поздних встреч, чем те, что описаны в "Полутораглазом стрельце", у Лившица с Гумилевым не было. Помимо "Флейты Марсия", которую рецензировал Гумилев, вышли еще книги Лившица: "Волчье солнце. Стихи 1911-1914"; "Из топи блат. Стихи 1914-1918"; "Патмос", М., 1926; "Кротонский полдень", М., 1928. Позднее появилось две книги его переводов: в 1934 г. - "От романтиков до сюрреалистов" и в 1937 г. - "Французские лирики" XIX и XX веков". В конце тридцатых годов Б. Лившиц был репрессирован, был подвергнут жестоким пыткам. Точная дата смерти не известна; он погиб - предположительно - в 1939 г., оставив не только оригинальные стихи, но и первоклассные переводы и одну из наиболее ценных мемуарных книг о русских поэтах начала двадцатого века.