Качели времени. Мама! - Тамара Егоровна Кореневская

Дан поведал, что камни Власты, как и говорил ранее Томас, действительно сильнее всех остальных. А еще, поскольку они дольше всего находятся рядом с человеком, стали наиболее восприимчивы к мыслям людей, их энергии. И как губка впитывают в себя все без разбора — и плохое, и хорошее.

Даже агат, который различает добро и зло, защищает от последнего — тоже не может бороться с темной энергией бесконечно. А такой в месте, где обосновался Гедеон, было очень много. Старик варился в густом чувстве обиды, и эта негативная эмоция заполняла все пространство, в котором он обосновался. Камень впитывал обиду, злость старика, его разочарование, и за многие тысячелетия переродился в темный амулет, который способен принести очень много горя его обладателю.

— Финальным, так сказать, аккордом для его изменения стало убийство. — рассказывал Даниил. — Что может быть страшнее, чем даже мысль о том, что кто-то может насильно лишить другое живое существо жизни? А тут не мысль, поступок. Камень впитал энергию убийства и это завершило его перерождение. Пусть Агат не был человеком в биологическом смысле — но душа у него имелась! А убийство этой души так повлияло на минерал, что он стал опаснейшим амулетом. Повезло, что он так долго находился во вневременности. Поэтому и проснулся не сразу, а через четверть века. Впрочем, если бы не твои способности, Оксинт, может, он и дальше бы спал. А может, устроил бы вам Армагеддон локального масштаба.

— Мне будет любопытно услышать о моих способностях. — взволнованно ответил я. — Но сначала скажи, можно ли уничтожить камень, раз он так опасен? То есть… Папа, решение принимать тебе, но мне кажется…

— Ты прав, сынок. Этот камень причинил тебе столько несчастий, что стал мне отвратителен. А память о друге я храню в сердце.

— С другой стороны, именно он показал мне, что мама больна. Может, он спас ее.

— Спас ее все же Евгений. А ты из-за агата столько перенес. Я теперь и видеть его не могу!

— Собственно, за этим я вас и позвал. — вмешался Даниил. — И раз никто не против, сейчас мы им и займемся.

После этого он натянул перчатки и приблизился к агату. Мы же с папой предпочли остаться на более-менее безопасном расстоянии.

— Дан, а ты уверен, что камень сейчас безвреден? — решил я проявить разумную осторожность. — Вдруг из него что-нибудь как выскочит!

— Обязательно бы выскочило, мой друг. Но я его обезвредил. Ту негативную энергию, которую этот аккумулятор успел накопить, я выпустил и рассеял, она больше не опасна. Но агат остается бомбой замедленного действия, охотно копит отрицательные эмоции и даже мне неизвестно, каким образом он рванет в следующий раз. Тебя, мой малыш, он едва до сумасшествия не довел.

Это заявление меня слегка удивило. За прошедшие месяцы я чувствовал себя растерянным, напуганным, опустошенным, разочарованным, ощущал даже, что не хочу жить. Мне было больно, грустно и плохо. Однако до сумасшествия меня скорее Томас доводил, а не агат. Тогда как его наверняка и свел с ума камень. Может быть, Даниил намекает, что если я с агатом подольше побуду, то тоже поеду кукушкой?

— А кстати, почему я некоторое время не мог без него обходиться, Дан? Это тоже часть его природы?

— Да, милый мой. Амулеты должны быть такими — притягивающими и привлекающими, чтобы хотелось всегда носить их с собой. Но в нашем случае такое тесное соседство не на пользу. А теперь приступим, собственно, к работе с камнем…

— Что именно ты сделаешь? — поинтересовался папа.

— Разобью агат на мелкие кусочки, потом истолку в крошку в специальном приборе, а затем сожгу в плавильной печи. После этого можно его не опасаться.

Я покосился на печку, которая стояла тут же в лаборатории. Небольшая, с виду совершенно игрушечная… Но тетя Саша называет ее усовершенствованной моделью адского пламени.

— Неужели нужно так много действий, чтобы с ним справиться? — удивился отец.

— Да. Хоть это, по сути, сосуд — но с принимающе-захватывающей способностью, я бы сказал. Поэтому надо постараться, чтобы от него следа не осталось. Приступаем.

Дан взял щипцы, а мы отошли еще подальше — на всякий случай. Хронос хмыкнул, и закрепил агат в тисках. Потом взял молоток и какой-то инструмент, напоминающий долото. Сделал сильный удар и удивленно присвистнул.

— Вот такого я не ожидал!

Вопреки осторожности и здравому смыслу мы с отцом подались вперед. Удар не полностью расколол агат, только маленький кусочек лежал рядом на столе. Сам камень утратил свой глянцевый блеск, стал матовым и от того еще более темным. А на том месте, где был раньше осколок, что-то блеснуло. Мы подошли поближе и увидели внутри агата какой-то другой камень, светлый, прозрачный, напоминающий застывший лед или слезы.

— Это что еще за матрешка? — удивился папа. — Бриллиант в агате?

— Нет. — ответил я раньше, чем Даниил. — Бриллиант играет в электрическом свете.

— Совершенно верно. — согласился со мной хозяин времени. — Это не бриллиант. Я изучу внезапный сюрприз и смогу сказать более определенно, с чем мы имеем дело. А теперь извиняюсь, пока что вам пора.

С этими словами мужчина крепкой рукой выдворил нас из лаборатории и закрыл дверь. Папа покачал головой и понесся в гостиную, а я поскакал за ним.

— Дания! — выпалил отец, врываясь в комнату. — Даниил, кажется, начал очередной эксперимент.

— Это должно меня взволновать, потому что… — откликнулась женщина.

Я ее понимаю: наш всемогущий постоянно что-то делает в лаборатории и за тысячелетия его супруга успела привыкнуть к тому, что в их доме происходит все что угодно. А потому не слишком об этом беспокоилась. Иначе бы она себя уже до неврастении довела, переживая каждый раз, когда Хронос направляется на свое рабочее место.

— Потому что эксперимент он проводит с агатом. — привел папа очень весомый аргумент.

Вот тут Дания переменилась в лице, и побежала туда, откуда только что пригалопировали мы. Эксперименты экспериментами, но камень по-прежнему опасен и неизвестно, чего от него ждать. Однако эти ученые, тем более гениальные, ничего не соображают, когда их понесет. Для этого у них есть твердо стоящие на земле супруги. Остается только надеяться, что Дания его вразумит и отговорит делать с камнем то, что гипотетически может навредить кому-то из нас.

Глава тридцать девятая. Торжественный обед

Хроноса мы в тот день так и не дождались. Через некоторое время вернулась Дания, заявив, что ее драгоценнейший торжественно обещал не предпринимать ничего такого, чего не сделала бы она. На мой взгляд,