Золотой гроб - Николай Пряничников

Я понимал, что старицу, без актуального риска получить пулю, мне не миновать. Следовательно, надо бежать к реке, перебраться на противоположную сторону и там попытаться уйти от преследования вниз по течению. А удалившись на безопасное расстояние, снова переплыть реку и попытаться соединиться с ребятами.

Я свистнул Володе и махнул рукой, чтобы он уходил.

— Куда? — удивился брат.

— К ребятам! И бегите вниз два — три километра. Я вас догоню. Если меня через полтора — два часа не будет, добирайтесь как — нибудь в Горький. Там и встретимся.

Брат поднял ладонь к верху на уровне головы, что обозначало, что он все понял и скрылся в лесу.

Минут сорок я сторожил подход к старице, давая возможность ребятам уйти подальше. Все это время я до боли в глазах всматривался в сторону невидимых хлопцев, но никакого движения за деревьями пока не обнаружил. По мере углубления в лес старица расширялась и превращалась в довольно широкое озеро. Следовательно, там бандиты форсировать старицу не будут. Слишком открытое место и слишком широко. Значит, им придется или идти в наступление в лоб, или попытаться вернутся назад, а затем обойти меня и взять в кольцо? Я не стал дожидаться этой логики развития событий и пополз к реке.

Прополз метров сорок. Теперь до реки оставалось всего тридцать шагов. Но лес здесь сгущался, превращаясь в настоящие, непроходимые дебри. Я все еще тащил за собой чей — то рюкзак. Памятуя о недоразумении с Володиными документами, на всякий случай, обшарил карманы рюкзака. Кроме запасных удочек, лески, крючков, расчески, столовой алюминиевой ложки и прочей ерунды там ничего не было.

В самом рюкзаке была только уже знакомая мне красная жидкость во флаконе, тяжелый крупной вязки свитер, свернутый в тугой узел, солнцезащитные очки, легкие пляжные шлепанцы и прочая туристская ерунда. Судя по противо комариной жидкости и шлепанцам, этот гардероб принадлежал эстету Валерке, и я без сожаления выбросил рюкзак под куст в заросли папоротника.

Затем я еще раз внимательно всмотрелся в ту сторону, откуда только что приполз и, вдруг, заметил за деревьями, какое то движение и услышал треск валежника? Метрах в ста от меня, скрываясь за толстыми стволами сосен, перемещались две или три фигуры. Я прижался к земле, пряча голову за поваленным гнилым деревом, наблюдал за фигурами. Это однозначно могли быть только хлопцы?! Они приближались. Интересно, — почему они так долго выжидали? Выход теперь был один: припугнуть их прицельным огнем и незамедлительно скрываться за Керженцем. Я предположил, что на этом берегу, они могут застрять надолго, поскольку, понимают, что, если я переплыву реку, то сразу последовать за мной бандиты не посмеют. На голой воде они могут стать прекрасной мишенью даже для неопытного стрелка. А два их товарища, так глупо прекратившие жить на берегу прекрасной реки, предназначенной только для отдыха и набора сил, определенно давали понять бандитам, что они влипли в дело не шуточное. И игра в войну может для любого кончится плачевно.

Я положил автоматный ствол на упавшее дерево, выждал момент, когда одна из фигур замелькала в прорези прицела, и выстрелил одиночным. В ответ вразнобой защелкали пистолетные выстрелы, и короткой очередью громыхнул автомат. Хлопцы палили наугад. Дождавшись, когда канонада чуть притихнет, я отщелкнул магазин, проверил, и снова вложил рожок в автомат. В нем оставалось не более пяти патронов. Это был последний магазин. Первый опустел еще около старицы, и я его выкинул. Пальба стихла. Теперь фигур не было видно, но я знал, что бандиты никуда не делись. Я выстрелил одиночным наугад только для того, чтобы хлопцы уразумели, что сектор находится под обстрелом. Затем, закинув автомат за спину, вполз в чащобу, встал и, пригнув голову от колючих кустов, рванулся напролом к реке. Весь успех мог заключаться только в быстроте.

О том, что лес кончился, я узнал когда, ступив очередной раз сквозь дебри, моя нога провалилась в пустоту, и я кубарем скатился с трехметрового обрыва в воду. Когда вынырнул на поверхность, то сразу же захотелось уйти обратно под воду. В пяти или шести метрах от меня плыла байдарка. В одной из них я узнал упитанного владельца голубой милицейской рубашки. Того, который властвовал на берегу в то время, когда хлопцы от палатки переплывали на наш берег.

ЗД'ГАСТВУЙТЕ, Я ВАША ТЕТЯ

— Здгавствуйте, я ваша тетя! — иронично — ласково сказал он мне. Он был искренне рад. Я узнал картавого. По описаниям Сани это был Октябрь. Его безмятежная широкая физиономия выражала подкупающее благодушие и простоту. Такое бывает, когда добрый сосед перед выпивкой в саду увидит за зеленым огородным заборчиком своего не менее доброго соседа.

Но картавит он сильнее, чем предупреждал нас Александр, — мелькнула в моей голове никчемная сейчас мысль. Октябрь весело смотрел на меня, а еще пять хлопцев держали под прицелом берег, ожидая, что вслед за мной появится еще кто — нибудь из нашей компании. На берегу никто не появлялся. Сухопутные силы противника, видимо, испугавшись моих выстрелов, надолго затаились за деревьями, и идти к берегу также не решались.

Ничего не оставалось делать, как под эскортом двух наших байдарок, с чужими седоками — плыть к другому берегу, который пологим пляжем спускался к воде. Все четверо хлопцев во главе с Октябрем были вооружены пистолетами. Третья лодка с двумя бойцами палыческого отряда пристала к берегу с которого я свалился в воду. Парни бросились выполнять указание Октября — 'осмотреть место, где происходило боестолкновение, и доложить'. Судя по терминологии, которая звучала из уст тёзки последней российской революции, он, как и я, был немного знаком с военным делом, но солидарности это обстоятельство у меня лично не вызывало. Один из парней, цепляясь за выступающие корни деревьев, забрался вверх первым и скрылся в чащобе. Другой, сначала сорвался с обрыва в воду. Затем, бурча и матерясь, вкарабкался на высокий берег.

— Садись, да'гагой, дело есть — так же притворно ласково сказал мне Октябрь, ткнув пистолетом в соседнюю байдарку. У Октября были сытые щеки, темный жесткий бобрик на голове и орлиный нос. Взгляд прищуренных темных глаз был решителен и ироничен.

Я уже почти выбрался на пляж и, стоя по колено в воде, суматошно размышлял о том, что на этот раз я, кажется, влип основательно и мучительно искал выход. Его не находилось. Я даже не стал упрекать себя за неосмотрительность.

— Ведь можно было к реке подобраться скрытно и вовремя заметить речную засаду?!

Теперь, бандиты не упустят меня, даже если я и переверну одну из их байдарок.