Профи крупного калибра - Михаил Нестеров

– Ладно, обойдемся без него. – Радзянский посмотрел на часы: Руслан по меньшей мере час пробудет у Скачкова. У него осталось всего два человека, но это еще ни о чем не говорит. Как только он вернется домой, все для него станет ясным. Один звонок в ГОВД – и все выезды из города перекроет не только милиция, но и подключится криминал. Одному можно уйти сравнительно легко, а вдвоем с Леной – сложнее. И разделяться нельзя.

Они вышли из комнаты. Возле лестницы лежал труп Ачемеза Бостанова. Спустились вниз, еще один труп, Алексея Чистякова; рядом бегали собаки, к этому времени бросившие мусолить туфли Араба. Дальше настороженных взглядов псов дело не зашло.

– Вас даже собаки не трогают, – заметила Людмила, довольно равнодушно отнесшись к трупам бандитов.

– Просто я им понравился, – с улыбкой ответил Радзянский, обуваясь.

Он провел женщин в комнату Руслана и первый звонок сделал Сергею Юрьевичу Иванову.

Иванов очередного сообщения от Льва Платоновича ждал. Долгая и обстоятельная беседа с Николаем Корзухиным многое поставила на свои места. Неясными оставались лишь отдельные моменты, восполнить которые должен, просто обязан сам Радзянский. Если добровольно не захочет, у Иванова имелось множество способов заставить его.

И Павел Усачев, который продолжил телефонный разговор с Арабом, не сомневался, что положение у Радзянского таково, что ему так или иначе придется просить помощи. Павел выслушал Араба и заверил, что все сделает.

Следующий звонок был в собственный магазин. Сегодня была суббота, а по субботам магазин «Природа» работал до обеда. Леня Коркин – двадцатисемилетний компаньон Радзянского, почти все время проводивший за прилавком, оказался на месте.

«Болото» занимало часть полуподвального помещения шестиэтажного здания на улице Вавилова. Узкие окна были на высоте двух метров и только в торговом зале. Маленький склад и конторка, которую Радзянский громко окрестил кабинетом, вообще не имели окон. Так сложилось по какой-то необъяснимой традиции, что ли, что большинство магазинов типа «Природы» располагались именно в подвалах или полуподвалах.

– Леня, привет! Лев Платонович... Нет, не забыл. Завтра... хотя завтра выходной... в понедельник буду. Вообще-то я приезжаю сегодня, но тебя не застану. Ты сейчас в кабинете? Отлично. Леня, друг, для тебя есть непыльная и хорошо оплачиваемая работенка. Сделай следующее – прямо сейчас. Выверни из люстры...

«Стоп!» – осадил себя Радзянский. То, что казалось реальным до разговора с помощником, во время беседы оказалось неприемлемым. Так часто бывает, главное – вовремя прочувствовать ситуацию и найти достойный выход. И сейчас Лев мысленно продолжил задавать Коркину вопросы и отвечать на них. И чем дальше заходил этот абстрактный разговор, тем отчетливее вырисовывалась угроза – обязательный продукт не до конца продуманных действий.

Нет, нельзя привлекать к этой работе Леню. Скорее всего он выполнит ее, но никуда не деть мелочей, которыми может пренебречь партнер по работе, как невозможно проконтролировать его действия. А на карту поставлена жизнь.

Если не Леня, то кто?

Как назло, другие варианты к спасению на ум не шли, уж больно хорошим виделся этот. В магазине было все, чтобы уйти: необходимые компоненты, старая микроволновая печь, в которой компаньоны частенько разогревали бутерброды, порой готовили пиццу, – там было то, без чего дальнейшие действия виделись пустыми. Да, выбирать не из чего.

Последнее время Араб задействовал в работе немало людей. Умение использовать нужных людей в нужное время и есть искусство. По большому счету, этим определяется классность специалиста.

Кто? Кто может помочь?

Леня все еще на проводе, не кладет трубку. Женщины с возрастающей тревогой наблюдают за изменившимся лицом их спасителя.

Нет, среди знакомых никого не найти по той причине, что их осталось совсем ничего, друзей нет и в помине, последний имел репутацию человека никто и, по определению, канул в никуда. Вначале он виделся врагом, а после разговора с Василием Ефимовичем стал просто жалок. И если невозможно найти нужного человека среди друзей, ищи среди врагов. Лев так и сделал, попросив помощи у Иванова. Но...

«...на станции его кто-то огрел по голове, забрали деньги, телефон. С ним все в порядке, еще вчера его выписали из больницы» – это были едва ли не последние слова Василия Ефимовича Шерстнева, с пренебрежением отозвавшегося о Борисе Левине. И тут же в голове всплыли другие слова, на сей раз самого Бориса. Голос пьяный, но решительный и, несмотря на это, представляющий Левина в ином свете. Его голос прерывал невидимую, но прочную связь со стариком, взявшим его в клещи. Благородством тут не пахло, но Борис тогда был способен на поступок.

«Лева, ты многого не знаешь... Ты, я и Василий Ефимович. Треугольник опрокинулся, Лева!»

Опрокинутый треугольник...

Лев попросил помощника подождать следующего телефонного звонка и цифру за цифрой набирал номер телефона Бориса Левина. Только бы он был дома, несколько раз повторил Радзянский и облегченно выдохнул, когда услышал знакомый голос и свой, показавшийся неродным.

– Боря, здравствуй. Это я, Лев. Мне нужна твоя помощь.

– ...Я действительно тебе нужен, Лев?

– Да, Боря. Но только по одной причине: ты нужен мне, поскольку у меня безвыходное положение.

– А разве это плохо, Лев?

«Да, ты прав, Боря, тысячу раз прав». У Радзянского не хватило духу поблагодарить Левина. Его глаза затуманились, когда он попрощался с другом.

Не теряя времени, Лев вынул из кармана «черную пелену» и поставил перемычки в положение, соответствующее номеру нового сотового телефона Бориса Левина.

Людмила Грязнова с чувством легкого помешательства слушала идиотские поручения Радзянского, а теперь смотрела, как он берет со стола курительную трубку Руслана, внимательно осматривает ее, нюхает, затем достает из кармана корейский бальзам и спичкой наносит на трубку. «Нет, видно, у него действительно лампочка стряхнулась. – Людмила поглядела на его голову. – Совсем свихнулся в своем Египте, бальзамирует все подряд».

– А... простите... зачем вы, Лев Платонович, вот это... – Она указала на баночку и придала глазам любознательное выражение. – Вообще, что это? По запаху вроде бальзам.

– Это мазь Радзянского. – Лев предостерегающим жестом остановил следователя, потянувшуюся к «звездочке». – Не трогайте. Эта мазь мгновенно впитывается в кожу и кровь и наносит организму непоправимый ущерб. Кстати, если Руслан неожиданно и навсегда покинет ваш городок, вы с Олегом выкрутитесь?

– Выкрутимся, если Руслан сдохнет, – на нормальном русском ответила Грязнова, – а Левкоева упекут за решетку.

– Обещаю, что сдохнет.

– Сегодня?

– Если вернется сегодня, значит, сегодня.

– Знаете, Лев Платонович, я, конечно, верю в силу вашего чудодейственного препарата. С трудом, но могу убедить себя, что только от одного телефонного звонка Руслана хватит удар. Что, если вывернуть лампочку в Москве, то в Гемлике вырубится электричество. А на простое, на совсем простенькое у вас ума не хватает? Например, мне понравилось, как вы разобрались с охранниками – застрелили, и все! Ну неужели нельзя действовать просто?

– Порой нельзя. Особенно когда поджимает время. – Лев разобрал аппарат, присоединил плату, поставил на место пластит и взрыватель. – Поедем на моей машине или будем ловить попутку?

– Можно на моей. – Людмила взяла со стола свою сумочку и проверила, на месте ли ключи и удостоверение.

Лев кивнул, осторожно взял со стола курительную трубку и вложил ее в руку покойного обидчика Лены, Алексея Чистякова.

– Лев Платонович, – услышал он голос Грязновой, – предложите парню огоньку.

Глава 16

Игра закончена

47

Сочи, аэропорт

Рейс 3314 Сочи – Самара откладывали на сорок минут. Радзянский и Лена стояли прямо на летном поле, под окном служебного помещения. Из окна за ними наблюдали внимательные глаза начальника службы безопасности аэропорта Валентина Игнатьева. «За сутки две необычные просьбы – не многовато ли?» – спрашивал он сам себя. Отказать Усачеву не мог – особенно во второй раз, поскольку история с Львом Радзянским по всем канонам претендовала на увлекательный детектив. Пока он не знает сути, но тем интереснее, так как Паша Усачев просто обязан рассказать все – от начала и до конца.

Радзянский предложил за помощь приличную сумму, но Игнатьев отказался, улыбнувшись:

– Я не вам оказываю услугу, а Павлу. Между собой мы разберемся. – Но все же не утерпел, поскольку этот вопрос не давал ему покоя. Валентин понимал, что заглядывает в конец книги, однако спросил: – Мы с вами коллеги?

– До некоторой степени. Я был заместителем командира в «Набате».

Игнатьев от удивления присвистнул. «Набат»! Легендарный «Набат»! И понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. А самому, кроме свиста, есть чем удивить и «набатовца». Усачев попросил задержать Радзянского, если тот передумает лететь в Москву, до его личного прибытия.