Незримые Академики - Терри Пратчетт

Улыбнулась даже Гленда. Клюв фурии был сущим пикником по сравнению с тем, что мог предложить Анк-Морпорк.

– Витинари пускает в город всех подряд, – заявил еще какой-то пассажир. – Лично я ничего против гномов не имею…

– Это хорошо, – произнес голос у него за спиной. Пассажир отодвинулся, и Гленда увидела гнома.

– Прости, приятель, не заметил, что ты там стоишь, ты ведь такой мелкий, – сказал пассажир, который ничего не имел против гномов. – Я имел в виду – вы, гномы, просто приходите, живете себе и никого не беспокоите, но у нас теперь и всяких странных тварей хватает.

– Например, та женщина, которую в прошлом месяце приняли в Стражу, – подхватила старушка. – Та жуткая, из Эфеба. Порывом ветра у нее сорвало темные очки, и три человека превратились в камень.

– Это была Медуза, – ответила Гленда, которая читала о случившемся в газетах. – Но волшебники их расколдовали.

– Я вот что хочу сказать, – продолжал пассажир, который ничего не имел против гномов, – мы всех принимаем, лишь бы они занимались своими делами и не выкидывали ничего такого.

С точки зрения Гленды, так гласил девиз мира, в котором она жила, и она слышала это уже тысячу раз. Но толпа сейчас не испытывала симпатии к Сестрам; рано или поздно кто-то должен был подобрать камень.

– На вашем месте я бы улетела, – посоветовала она. – Возвращайтесь к той особе, которой служите. И я бы поторопилась.

– Орк! Орк! – вскрикнула одна из Сестер.

Но в этих курьезных головках мозги все-таки были. И Сестрам явно хватило сообразительности, чтобы не оставаться здесь. Они побежали, подскакивая и прыгая, как цапли, пока плащи не превратились в крылья. Колотя ими по воздуху, Сестры набирали высоту. В последний раз послышался крик:

– Орк! Орк!

Кучер омнибуса кашлянул.

– Так, если все улажено, тогда, пожалуйста, возвращайтесь в омнибус, дамы и господа. И остальные тоже. И не забудьте свои свечки, мистер.

Гленда помогла Натту усесться на деревянное сиденье. Он крепко прижимал к себе сундучок с инструментами, словно ища в нем защиты.

– Куда ты собрался? – спросила она, когда лошади тронулись.

– Домой, – ответил Натт.

– Обратно к ней?

– Она научила меня приносить пользу, – ответил Натт. – Я был ничем, а она дала мне цену.

– Как ты можешь говорить, что был ничем? – упрекнула Гленда. На сиденье впереди Трев и Джульетта о чем-то шептались.

– Но ведь правда был, – сказал Натт. – Я ничего не знал, ничего не понимал, ни о чем не думал, ничего не умел…

– Но это не значит, что ты был бесполезен! – твердо заявила Гленда.

– Это не значит, что я был плохим. Но я не приносил никакой пользы. Ее светлость научила меня быть полезным, и теперь я приношу пользу.

Гленда почувствовала, что они говорят на разных языках.

– А что значит «приносить пользу», мистер Натт?

– Делать мир лучше, чем он был до тебя, – сказал Натт.

– Хорошо подмечено, – отозвалась старушка с макаронами. – Вокруг столько людей, которые и пальцем о палец не ударят.

– Ну а как насчет слепых, например? – поинтересовался с другого конца омнибуса пассажир, чистивший крутое яйцо.

– Я знаю одного слепого парня в Сто Лате, который держит бар, – ответил какой-то старик. – Прекрасно знает, где что стоит, а когда кладешь монетку на прилавок, так он по звону понимает, сколько ты ему дал. Такой не прогорит. Вы представляете, он может за полкомнаты расслышать фальшивый шестипенсовик!

– Сомневаюсь, что есть какие-то абсолютные критерии, – произнес Натт. – Наверное, ее светлость имела в виду, что нужно стараться изо всех сил, располагая тем, что есть.

– Похоже, толковая дама, – сказал пассажир, который ничего не имел против гномов.

– Она вампирша, – злобно заметила Гленда.

– Ничего не имею против, лишь бы они занимались своими делами, – сказала старушка с макаронами, которая теперь лизала нечто отвратительно розовое. – Одна такая работает у кошерного мясника на нашей улице. Очень милая особа.

– Я думаю, дело не в том, что ты получаешь в итоге, – объявил гном. – Дело в том, что ты получаешь в итоге сравнительно с тем, с чего ты начал.

Гленда с улыбкой откинулась на спинку сиденья, пока философские изречения перелетали из конца в конец омнибуса. Ситуация в целом ее еще тревожила, но Натт казался гораздо более счастливым, и остальные обращались с ним как с равным.

Впереди в темноте замаячили тусклые огоньки. Гленда встала и подошла к кучеру.

– Мы уже почти приехали?

– Еще пять минут, – ответил тот.

– Простите за все эти глупости насчет монтировки.

– Проехали, – добродушно отозвался он. – На ночных омнибусах кто только не попадается. Никого не вырвало, и то спасибо. А у вас там занятный парнишка.

– Вы даже не представляете, – сказала Гленда.

– И ведь он всего-навсего говорит, что каждый должен стараться по мере сил, – продолжал кучер. – И чем больше тебе дано, тем больше ты должен делать. Вот и все.

Гленда кивнула. Кучер и впрямь идеально подвел итог.

– Вы сразу едете обратно? – спросила она.

– Нет. Мы с лошадьми заночуем в Сто Лате и поедем обратно утром, – он искоса взглянул на нее, как человек, который много слышал и на удивление много повидал, в то же время для прочих пассажиров оставаясь попросту тем, кто смотрит вперед и следит за дорогой. – Поцелуй был чудесный. Вот что я тебе скажу: омнибус будет стоять на постоялом дворе, там полно соломы, и если кто захочет покемарить, я ничего не знаю, ясно? Отправляемся в шесть, как только сменим лошадей.

Он ухмыльнулся, взглянув на ее лицо.

– Говорю тебе, на ночном омнибусе кого-кого только не встретишь. Дети, которые сбежали от родителей, жены, которые сбежали от мужей, мужья, которые сбежали от других мужей… Мы с тобой сидим в омнибусе, а «омни» значит «всё», и, черт возьми, здесь и впрямь бывает всё, поэтому я и вожу с собой топор. Но я так думаю, жизнь – это не только топор…

Он заговорил громче:

– Сто Лат, ребята, обратный рейс ровно в шесть!

Кучер подмигнул Гленде.

– А кто не придет, ждать не стану. Кто не успел, тот опоздал.

– Все ведь было не так плохо, правда? – спросила Гленда, глядя на растущие впереди огни города.

– Папаша с ума сойдет, – сказала Джульетта.

– Он решит, что ты со мной.

Трев ничего не сказал. По законам улицы, если в присутствии потенциальной подружки ты с такой легкостью позволил выставить себя человеком, которому не хватает духу стукнуть противника по голове монтировкой, – это очень стыдно. Хотя, казалось, никто и не обратил внимания.

– Похоже, тут небольшие проблемы! – крикнул кучер. – «Ланкрский летун» еще не отошел.

Они видели только факелы и свет фонарей, озарявший большой постоялый двор у городских ворот, где стояли несколько пассажирских карет. Когда они подъехали ближе, кучер окликнул какого-то тощего, кривоногого, похожего на хорька субъекта из тех, что как будто самозарождаются вблизи любого места, где есть лошади.

– «Летун» еще не отчалил? – спросил он.

Человек-хорек вытащил изо рта окурок.

– Лошадь подкову сбила.

– И что? Здесь же есть кузнец. Типа, чтоб почта не запаздывала.

– Ага, только счас он не работает, потому как стукнул себя молотком по руке.

– Придется платить черт знает какую неустойку, если «Летун» не отправится, – заметил кучер. – Это почта, в конце концов. По «Летуну» часы сверяют!

Натт встал.

– Я могу подковать лошадь, сэр, – заявил он, беря свой деревянный сундучок. – Пожалуйста, скажите кому-нибудь.

Тощий тип неспешно ушел, а омнибус заехал в главный двор, где к нему заторопился некто получше одетый.

– Кто из вас кузнец? – спросил он, глядя на Гленду.

– Я, – ответил Натт.

Мужчина уставился на него.

– Что-то непохоже, сэр.

– Вопреки распространенному мнению, большинство кузнецов не столько громадны, сколько жилисты. Силу дают сухожилия, а не мускулы.

– И с молотком умеешь управляться?

– Вы удивитесь, сэр.

– Подковы в кузне, – сказал человек. – Одну придется подогнать под размер.

– Я знаю, как это делается, сэр. Мистер Трев, я буду очень благодарен, если вы поможете раздувать мехи.

Постоялый двор был огромным и людным, потому что, как и на всех постоялых дворах, рабочий день здесь продолжался двадцать четыре часа и ни секундой меньше. Обеденного времени как такового не существовало. Горячая еда для тех, кто мог ее себе позволить, была в доступе круглые сутки, а на огромном столе в зале лежало холодное мясо. Люди приезжали, выгружались и загружались за кратчайшее время и катили дальше, чтобы освободить место для новоприбывших. Ни на мгновение не умолкал звон упряжи.

Гленда нашла тихий уголок.

– Знаешь что, – сказала она Джульетте, – ступай-ка и принеси для парней пару сандвичей.

– Прикинь, мистер Натт – кузнец, – сказала Джульетта.

– Да уж, он мастер на все руки.