Богорождённый - Пол Кемп

Ривален увидел в этом возможность для себя, и воспользовался своей силой, чтобы подпустить в голос коварства.

— И предательство архиизверга превратило его… в это?

Мужчина резко кивнул, один раз.

— Как тебя зовут? — Ривален скользнул вперёд, сокращая расстояние между ними.

— Какая разница? Всё уже потеряно. Всё. Всё было напрасно.

Эти слова порадовали Ривалена. Он вытащил имя мужчины из его сознания.

— Сэйид. Тебя зовут Сэйид.

Сэйид нахмурился. Он сделал ещё шаг назад, не опуская щит и меч.

— Бояться нечего, Сэйид, — сказал Ривален, небрежно взмахнув окутанной тенью рукой. — Простое заклинание. Твоё имя плавало на поверхности твоих мыслей, потому что я спросил о нём. Ты тоже служишь архидьяволу, Сэйид?

Челюсть мужчины напряглась, пока он пережёвывал нарастающий гнев.

— Я служу себе. И моему брату.

— Твоего брата больше нет. Кем бы он ни был, это — уже не он.

Лицо Сэйида исказилось, но лишь на мгновение, прежде чем принять прежнее выражение.

— Мы были…

Он оборвал себя, помотал головой.

Ривален снова знал, что он собирался сказать.

— Вы были прокляты. Но не архидьяволом?

— Нет. Нас изменила Волшебная Чума.

— Аа, — с кивком произнёс Ривален. — Но Мефистофель пообещал вам избавление.

Он указал на скованного дьявола, превращённого брата Сэйида.

— И вот так архиизверг держит своё слово.

Мужчина зло посмотрел на Ривалена, его ладонь сжималась и разжималась на рукояти меча.

— Шадовар не лучше.

Ривален улыбнулся.

— О, тебя потрепал мир, Сэйид. Я прекрасно это вижу. Я знал множество таких же, как и ты.

В его памяти возник Тамлин Ускеврен, боль которого Ривален использовал, чтобы обвести юношу вокруг пальца.

— Мир обошёлся с тобой жёстко. Надежда пропала. Появилось отчаяние, сменившееся горечью. Неудивительно. Ты устал от невзгод. Когда–то со мной было так же. Госпожа позволила мне сбросить этот груз.

Сэйид покачал головой, отвёл взгляд, но Ривален заметил, как что–то пробуждается за маской безразличия.

— Госпожа? Шар?

Он произнёс это имя как многие другие — приглушённым, полным опаски голосом.

Ривален шагнул ближе к Сэйиду, они оказались лицом к лицу, Сэйид был пойман в тени Ривалена.

— Шар, да. Госпожа потерь знает твою боль. Какую ношу ты несёшь, Сэйид, брат Зиада? Я её слуга. Исповедайся мне.

Сэйид сглотнул.

— Нет. Эта ноша — моя.

Ривален признавал упрямство этого человека.

— Поделись ею. Возможно, я смогу облегчить её вес.

Сэйид выпятил подбородок.

— Мне не нужна помощь.

Ривален понимал, что Сэйид держится за последние остатки упрямства. Он видел потенциал в этом человеке, возможную пользу. Его отчаяние и горечь были глубоки, возможно даже глубже, чем у Бреннуса. Шар привела его к Ривалену, и Сэйид был всего лишь в шаге от того места, где он ему требовался.

— Что ж, хорошо, — сказал Ривален. — Удачи тебе.

Он повернулся и заскользил прочь, оставляя Сэйиду всего несколько секунд.

— Ты покидаешь нас? — бросил тот ему в спину.

— А какое мне до тебя и твоего проклятого брата дело, Сэйид?

Ривален начал собирать вокруг себя тени.

— Подожди! — позвал Сэйид, и Ривален по голосу мужчины понял, что получил его. Он позволил ладони скользнуть по священному символу госпожи, который носил на цепочке на шее.

— Ты сказал, что можешь помочь, — сказал Сэйид.

— Я сказал «возможно». Ты ещё не рассказал о своей беде.

— Моей беде, — сказал Сэйид и начал раздражённо шагать туда–сюда. — Моей беде.

Ривален ждал, позволив событиям идти своим чередом.

Сэйид зашагал по кругу, как животное, испытывающее сдерживаемый гнев. Его голос повышался по мере того, как он говорил.

— Моя беда в том, что я больше не человек. Я не чувствую вкуса пищи или напитков. Я не получаю удовольствия от прикосновений женщины! Я не чувствую ничего! Ничего! Даже боли!

Прежде чем Ривален успел что–то сделать, Сэйид провёл остриём меча по руке. Он даже не моргнул. Из раны потекла кровь, но лишь на мгновение, прежде чем рана затянулась. Он показал Ривалену руку. На ней и следа не осталось.

— Я не живу, но умереть тоже не могу. Сможешь помочь мне с этим, шадовар? Сможешь? Убей меня, если да!

Ривален подумал об оке Шар, о «Листьях одной ночи». Он шагнул ближе и положил руку Сэйиду на плечо.

— Я могу тебе помочь. Действительно могу.

Сэйид поднял ясный взгляд мёртвых, как у трупа, глаз.

— Мне нужна… помощь.

Ривален повернул Сэйида лицом к его превращённому брату.

— Ты получишь её. И в процессе поможешь мне. Сделаешь это, Сэйид? Поможешь мне? Поможешь госпоже?

Ривален почувствовал, как тело Сэйида вздрогнуло от этой просьбы, но мужчина отсутствующе кивнул.

— Как именно?

— Небольшое, но важное дельце. Мне нужно, чтобы ты прочёл кое–что, вот и всё.

— Прочёл?

Этот человек был потерян, сломлен, бездушен настолько, насколько вообще может быть бездушно живое существо. Он был именно тем, что требовалось Ривалену. Он подходил даже лучше Бреннуса.

— Объясню в своё время. Но сейчас ты должен сделать кое–что другое.

Он кивнул на костяного дьявола.

— Убей его. Убей то, что осталось от твоего брата. Убей то, что осталось от прежней жизни, от жизни до этого мгновения.

Покачав головой, Сэйид попытался отступить, но Ривален крепко держал его, вокруг клубились тени.

— Это мой брат. Я не могу. Я не стану.

Ривален крепче сжал его плечо. Человек, который мог чувствовать боль, вскрикнул бы. Сэйид не отреагировал.

— Действительно, это твой брат, но ты должен сделать, как я говорю. Он — инструмент Мефистофеля, Сэйид, а Мефистофель вас с братом предал. Но ты получишь свою месть. Я обещаю. Ты увидишь, как Мефистофель страдает. Но сначала ты должен сделать то, что я прошу.

Сэйид смотрел на костяного дьявола, которого держало заклинание Ривалена.

Его требовалось подстегнуть, и Ривален так и поступил.

— Именно так всё и должно быть. Освободи его, Сэйид. Подари ему смерть. Окончи его страдания.

Челюсть Сэйида сжалась. Нахмурив лоб, он кивнул. Он взял меч обеими руками.

— Освободи его.

— Нет необходимости…

— Я не стану убивать его, пока он беспомощен!

— Хорошо.

Незначительное усилие воли освободило дьявола от действия заклинания. Существо моментально ринулось вперёд, высоко занеся когти и задрав хвост над головой.

Ривален шагнул в сторону, когда Сэйид присел под взмах когтей дьявола и увернулся от шипов на его хвосте. Хвост глубоко вонзился в почву. Сэйид воспользовался инерцией, чтобы нанести удар с разворота, перерубив дьяволу ногу. Тварь рухнула на землю.

Сэйид забрался на чудовище верхом, прежде чем оно успело хотя бы сесть.

— Я ненавижу тебя! — закричал он, снова и снова вонзая меч дьяволу в грудь. — Ненавижу тебя за это!

Ривален не знал, обращается ли Сэйид к нему, к своему превращённому брату или к Мефистофелю, и знать не хотел.

— Твоя горечь — сладкий нектар для госпожи, — прошептал он.

Сэйид подходил идеально. Идеально.

Вскоре всё закончилось. Тело дьявола было порублено на части, ихор разлился по траве. Сэйид начисто вытер меч о землю и повесил его обратно за спину.

— Ты оказал ему услугу, — сказал Ривален. — А теперь ты окажешь услугу мне. Око госпожи видит тебя, Сэйид. Оно ясно тебя видит.

Он собрал вокруг них двоих тени и переместил их в Ордулин.

Бреннус возник в своём убежище в Саккорсе. Эту экранированную свинцом палату защищали самые сильные заклинания из известных ему. Здесь хранились разнообразные магические жезлы, посохи, свитки и зелья. Два железных голема скрипучими кивками поприветствовали его; высокие металлические конструкты должны были атаковать всё, что появлялось в убежище без сопровождения Бреннуса.

Он сомневался, что этой защиты хватит, чтобы удержать Ривалена, если его брат решит напасть, но по крайней мере здесь Бреннус узнает об этом заранее.

Он рухнул в кресло, тени вокруг него бешено кружились. Из его плаща вылезли гомункулы, и вместо того, чтобы как обычно усесться на плечах, свернулись клубком у него коленях, не переставая дрожать. Он стал гладить их по головам, и скоро их дрожь прекратилась. Однако ярость Бреннуса не угасла.

Он полез в плащ и достал платиновое ожерелье матери — в темноте гранаты казались блеклыми, будто угасшие звёзды — и священный символ розы, принадлежавший когда–то Васену Кейлу. Он решил умереть, но не оставить неотмщённым убийство матери. Ему просто нужно было найти слабость Ривалена, трещину в его защите.

Слова Ривалена преследовали его.