Цыганский барон - Дженнифер Блейк

Все было проделано так ловко, что Маре просто не дали возможности вежливо, под благовидным предлогом отклонить это приглашение. Она могла бы крикнуть, что отказывается, могла прямо у всех на глазах устроить шумную, слезливую, скандальную ссору, но единственная веская причина для отказа, которую она могла бы привести своей бабушке, носила столь личный характер, что Мара не решилась даже заикнуться о ней. Однако она твердо решила не оставаться под одной крышей с принцем. Она все объяснит, как только останется с бабушкой наедине, тем дело и кончится.

Малодушие, а также не умирающая надежда на то, что объяснение не понадобится, заставили ее отложить разговор. Попав в замок и увидев, что никаких гостей, кроме нее, нет и не предвидится, бабушка Элен сразу догадалась, что де Ланде держал ее в заложницах, чтобы обеспечить участие Мары в его интригах. Но при этом она приняла как должное, что принц, придя к ней на помощь, действовал из благородных побуждений, что он просто откликнулся на просьбу Мары. А почему он не освободил ее раньше? На этот вопрос старая женщина, по-видимому, нашла для себя следующий ответ: ее внучке потребовалось время, чтобы поближе узнать Родерика, прежде чем довериться ему.

Невозможно было предугадать, как бабушка отнесется к известию о жертве, которую Маре пришлось принести ради нее. Она оказалась куда крепче духом, чем Мара могла бы предположить, что и доказала своим мужественным поведением во время заточения в замке, но известие о грехопадении внучки не могло не причинить ей боль. И тем не менее придется сказать ей правду.

Мара решила рассказать всю правду по прибытии, как только они останутся наедине. Однако она не ожидала, что будет так трудно объяснить старой женщине сложившееся положение.

— Что значит — ты не можешь остаться, дорогая?

— Я больше ни одной минуты не останусь под одной крышей с Родериком и не буду его любовницей. Простите, если я выражаюсь слишком прямо, я не хотела вас смутить, но…

— Смутить меня? Я не фрейлина английской королевы Виктории! Уверяю тебя, мы выражались куда более прямо, даже когда я сама еще была девицей на выданье. Я хочу понять одно: почему ты считаешь, что не можешь выносить общество этого человека?

— Он… О, вы наверняка меня понимаете! Он и не помышляет о браке.

— Он так и сказал?

— Он принц!

— Его отец был принцем, но это не помешало ему жениться на Анжелине. Судя по твоим словам, ты соблазнила принца не потому, что он тебе нравится, а совсем по другим причинам. Дай ему время смириться с этим.

— Все было не совсем так.

— Многообещающее заявление. Как же все было на самом деле?

— Это было… Не важно! О, бабушка, неужели вы не понимаете? Мы не можем здесь оставаться! Это было бы безнравственно.

— Ты боишься, что можешь пострадать. Вот и собираешься сбежать, хотя больше всего на свете тебе хотелось бы остаться.

— Если вы намекаете, что я неравнодушна к Родерику…

— А разве это не так?

Мара торопливо отвернулась.

— Разумеется, нет.

Это было неправдой, но, если она постарается себя убедить, со временем это может стать правдой.

— Ты использовала его, Мара. Подумай, что это значит для него.

— Для него это не было тайной. Он все знал, но позволил мне продолжать… просто из любопытства, — она не смогла сдержать горечь, прорвавшуюся в голосе.

— Возможно, он догадывался. Но, что бы он ни говорил, он не мог знать наверняка. Он мог бы тебя убить или бросить в ту самую минуту, как обнаружил правду. Удивительно, что он этого не сделал. Я нахожу это… знаменательным. Вместо этого он предложил свои услуги…

— По захвату вас в заложницы.

— По моему освобождению.

— Он будет использовать вас, чтобы подчинить меня своей воле. Он сам так сказал. Вы находите его обворожительным, но он может быть безжалостным. Вы не знаете его, как знаю я.

— Ты смотришь на него с иной точки зрения, что само по себе совершенно естественно.

Мара повернулась к бабушке и, чеканя слова, сказала:

— Я больше не буду его любовницей.

— Ну вот и слава богу! Разумеется, ты будешь спать в своей спальне, рядом с моей. Но мне бы не хотелось покидать Дом Рутении. Только не сейчас. Кстати, я уже послала к кузине за нашими вещами. Мы остаемся.

— Я не могу, вы должны понять, я не могу!

Но бабушка была неумолима.

— В таком случае тебе придется покинуть этот дом одной, и что ты скажешь нашей кузине, когда она спросит, в чем дело?

Мысль о том, что придется снова что-то объяснять, вызывая непристойный интерес, а возможно, осуждение, была невыносима. Родерик проникся симпатией к ее бабушке; возможно, он не захочет разочаровать ее в первый же момент. Словом, Мара все же согласилась остаться до следующего утра, но не дольше.

Она не ожидала, что ей удастся уснуть под одной крышей с принцем. Она думала, что будет лежать без сна, опасаясь приглашения от Родерика или даже его ночного визита, но, сморенная усталостью после долгого путешествия, обуреваемая противоречивыми чувствами, уснула и спала до самого полудня, когда Лила принесла ей шоколад и горячие булочки.

Мара неохотно встала и позволила горничной помочь себе одеться. У нее не было ни малейшего желания вновь приниматься за работу по дому — это было бы признанием своего поражения. Но еще меньше ей хотелось изображать из себя гостью, сидеть в гостиной и вести пустую беседу. Она не знала, что собирается делать Родерик, как он будет себя вести по отношению к ней. Неужели ей придется вновь и вновь отражать его атаки? Это было бы слишком тяжело. Да и откуда ей знать, что он теперь собирается предпринять? Ей совсем не хотелось становиться мишенью его гнева, его язвительных и колких замечаний. Именно таким был их последний разговор. Но тяжелее всего было бы выносить его равнодушие.

В конце концов она все-таки покинула свои апартаменты. Сидеть взаперти и гадать, как ее примут, оказалось труднее, чем выйти и проверить на практике. Лила с застенчивой улыбкой сказала ей, что ее бабушка давно уже встала, она принимает посетителей в парадной гостиной и просит Мару присоединиться к ней в любое время, когда ей будет удобно.

Приток утренних посетителей пошел на убыль. Бабушка Элен и Родерик как раз прощались с последними гостями. Никто не остался на второй завтрак, хотя трудно было сказать, почему так вышло — по простому совпадению или из-за того, что их не пригласили. Джулиана блистала отсутствием, как, впрочем, и гвардия.

— Ты сегодня прелестно выглядишь, — протягивая руку Маре, воскликнула бабушка Элен, сидевшая в кресле у камина. — Не правда ли, Родерик?

— В самом деле прелестно, — согласился Родерик, придвигая ей кресло.