Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа - Иоанн Кронштадтский

При образовании юношества о чем надо больше всего стараться? — О том, чтобы стяжать ему просвещенна очеса сердца (Еф. 1, 18). Не замечаете ли, что сердце наше — первый деятель в нашей жизни и во всех почти познаниях наших зрение сердцем известных истин (идея) предшествует умственному познанию? Бывает так при познаниях: сердце видит разом, нераздельно, мгновенно; потом этот единичный акт зрения сердечного передается уму и в уме разлагается на части: являются отделы, предыдущее, последующее, словом — зрение сердца в уме получает анализ свой. Идея принадлежит сердцу, а не уму, — внутреннему человеку, а не внешнему. Поэтому весьма важное дело — просвещенна очеса сердца при всех познаниях, но особенно при познании истин веры и правил нравственности.

Паки и паки восписую благодарственная Пресвятой Госпоже моей, Владычице Богородице, <яко> избавлься от злых. [177] Приими от мене, непотребнаго, сквернаго, скверными помыслы, и деянми страстей всего себе непотребна сотворим [178] и по злобе моей диавольским соучастником бывшего, — излияние благодарного сердца моего. Вот оно, Владычице, Твоим ходатайством и заступлением [179] сейчас, мгновенно исцелело от диавольского озлобления, от разжженных стрел его, от тесноты его адской, от неволи его лютой, от работы его несносной и покоится небесным покоем: я уже совсем не тот, чем был за минуту пред сим; я не раб диавола, я не сообщник злобного естества его, дел его человекоубийственных; я — раб Твой, я раб Владыки Бога моего; невидимая рука Твоя осязательно коснулась моего сердца грешного. О счастливая действительность! Прославлю Твое милосердие, Твое пребыстрое заступничество, Милостивая, Благосердая и Благолюбивая Госпоже, Пресвятая Богородице! Недоумею, окаянный, благохвалити Тя по достоянию: но веру мою приими, христиан всех Предстательнице [180] и не лиши меня Твоего благого Владычества в прочее время живота моего. (Декабря 10 дня 1859 года.) — Христиане! Хвалитесь Владычицей, Заступницей нашей, исповедайте славу Ее всем неведущим Ее заступничества. Да будет день сей всегдашним, новым памятником для меня благодеяний Божией Матери! — Тринадцатого декабря 1859 года. — Был он, человекоубийца, во мне, и нет его — он прогнан.

Если, как ты испытал многократно, Я скоро слышу и исполняю твои молитвы: то отчего ты всегда не молишься Мне с верою несомненною обо всем? — В церкви и дома, при совершении служб и таинств и на домашней молитве. Ты оскорбляешь Меня маловерием, которое в тебе неизвинительно.

Болезнью одного члена часто искупается благосостояние всего тела или важнейших его частей.

Когда ты молишься Господу или Владычице Богородице, то будь уверен, что молитва твоя, если она от всего сердца приносится, в один миг бывает слышна у Господа или Божией Матери. Что я говорю? Они видят самое расположение твоего сердца к молитве, прежде чем ты действительно помолишься, и чтобы дать тебе благо, о котором ты молишься, для этого недостает часто только тебя, твоей сердечной веры, искренности твоего желания, глубины твоего смирения, твоего сознания в том, что ты окаянен и беден, и нищь и слеп и наг (Откр. 3, 17).

Во время молитвы, когда, несмотря на наши усилия иметь живую веру в Бога, ее нет в нашем сердце, надобно помнить, что диавол всегда, а во время молитвы особенно, старается закрыть, омрачить очи сердца, чтобы оно не видело Бога (вера есть видение сердца невидимого Бога); надо также внутреино сказать Господу: Господи, Тебя закрывает от меня враг, и неразумное сердце мое, покрываемое его мраком, мятется и колеблется: да знаменастся свет лица Твоего на мне, грешнем (Ср.: Пс. 4, 7).

Быстрым предстательством Божией Матери и святых доказать бессмертие душ человеческих — и общее воскресение; обширность их деятельности (в теле деятельность их стеснялась: они не могли быть везде и слышать всех, а теперь — везде и всех).

Смущение. Девица, встречаясь с любимым ею человеком, смущается; ненавидящий при встрече с ненавидимым — смущается; завистник — смущается, вообще преданный какой–либо страсти непременно смущается внутренно. Отчего? Оттого, что преданный страсти человек соединяется с диаволом, а он чужд всякого мира.

Пресвятая Богородице! Опять я должен сегодня благохвалить Тебя. Ты опять и сегодня, по молитве моей, избавила меня, недостойного, от тесноты сердца моего. Слава Тебе!

О причащении. Не смотри на виды хлеба и вина, а смотри на жизнь небесную, несомненно от них изливающуюся в сердце твое, если ты не оскорбляешь Таин маловерным усумнением или неверием. Так, не смотри лукаво на виды хлеба и вина, а подивись тому, как эти виды хлеба и вина, преложившиеся в Тело и Кровь Господа, животворно действуют на умерщвленную грехом душу нашу, оживляющую наше тело, как она живится, упокоевается ими. Этому подивись и воздай славу Господу, оживляющему нас, умерщвленных грехом.

Сомнение, маловерие, неверие, все страсти и грехи — мерзость диавола. Творяй грех от диавола есть, яко исперва диавол согрешает. Сего ради явися Сын Божий, да разрушит дела диаволя (1 Ин. 3, 8).

После причастия спроси себя внутренно: любишь ли ты Спасителя всем сердцем (Ср.: Мф. 22, 37)? Если любишь, если сердце твое говорит Господу: Господи, Ты веси, яко люблю Тя (Ин. 21, 17) — то ты достойно причастился, если нет — недостойно. Если чувствуешь отвращение ко всякому греху, особенно к страстям: ненависти, зависти, гордости, себялюбию, своекорыстию и другим, то — достойно; если нет — недостойно; если живая вера в сердце есть — достойно; если нет — недостойно.

Во время умственных занятий, особенно предметами веры, око сердечное очищается, проясняется, светлеет. Хорошо заниматься умственными трудами!

Ложишься вечером и думаешь, что встанешь завтра утром; так и ложась в могилу в вечер нашей жизни, будем уверены, что мы встанем в утро общего воскресения (о воскресении).

Неизбежность смерти. Смерть постоянно, ежедневно берет из среды нас свои жертвы. Мы видим то мать, оплакивающую свое порождение, то жену, рыдающую по своем муже, отшедшем в путь, из коего нет возвращения, или мужа, лишившегося жены; видим младенцев и дряхлых старух, юношей и крепких духом и телом мужей, дев и жен в объятиях смерти, бездыханных, безгласных, безобразных, бесславных [181]. Как редко можно найти семейство, в котором все члены, начиная с отца и матери, были бы в живых; кого–нибудь да нет из близких сердцу, и одни поемлются невидимою рукою, а другие оставляются (Ср.: Мф. 24, 40–41). Все видим это печальное зрелище, но все почти так привыкли к нему, что оно и не занимает или по крайней мере не трогает нас. Так, придет очередь и нам быть жертвою смерти, и может быть, очень скоро, думаем ли, не думаем ли об ней; а после смерти всех ожидает неизбежный и для многих тяжелый, тяжелый суд. Что же мы проводили жизнь свою в рассеянности, в бездействии? Зачем мы не готовимся ступить как должно, по–христиански, за предел настоящей жизни? Зачем не думаем о Судии Небесном и о страшном престоле Славы (Мф. 19, 28), куда мы непременно все предстанем?