Сила любви - Нора Хесс

— Да, — успокоил ее Лайтфут, погладив по голове. — Мы поедем, когда ты захочешь, — он отстранил ее. — Ты уверена, что готова сегодня уехать? Нет необходимости очень спешить. Корд отъехал в Эбилен и, возможно, пробудет там недели две. Может быть, ты отдохнешь сегодня. Мы можем уехать и завтра.

— Нет! — Джонти отскочила от него, вытирая мокрые глаза кулаками. — Я прекрасно чувствую себя, Джонни, и ни в коем случае не останусь в этом доме еще на день, — она подтолкнула его к двери, не добавив, что не может выносить присутствия Тины.

— Приготовь лошадей, — сказала Джонти, выходя вслед за Лайтфутом из комнаты, и прибавила: — Я буду готова, примерно, минут через пятнадцать.

На глаза навернулись слезы, когда она взяла узел с одеждой и жакет. Джонти любовно погладила яркое одеяло, которое сшила из лоскутков бабушка, и которое было измято и растрепано сегодня ночью.

Вспомнив те минуты, когда она так легко отдалась, рассчитывая на взаимную любовь, Джонти отдернула руку, как будто коснулась какой-то грязи.

Сердито тряхнув головой и приказав самой себе не думать о прошлом, она сжала губы. В ее жизни открывалась новая глава, старая закончилась, и о ней лучше было забыть. Джонти подхватила узел с одеждой, перекинула жакет через руку и, опустив глаза, не в силах взглянуть на знакомую мебель, прошла через главную комнату и вышла на крыльцо.

Тина и Лайтфут подошли одновременно: Тина вышла из туалета, а индеец — из конюшни. Он ехал верхом на своей лошади и держал под уздцы лошадь Джонти. Недовольная гримаса на лице мексиканки сменилась любопытством, когда она заметила узел в руках Джонти, Тина перевела взгляд на Лайтфута и двух лошадей.

— Ты куда собрался, Джонти? — в ее темных глазах появилось изумление, и было ясно, что она думала о том, что ей придется готовить ужин, если Джонти уедет.

Джонти прошла мимо девушки, которая явилась причиной ее горя и унижения, и, привязывая узел к седлу, бросила через плечо:

— Никуда конкретно, Тина. Просто уезжаю.

— Но, Джонти, — запричитала Тина, шагнув к ней. — А как же насчет работы, которую тебе нужно здесь выполнять? Ты же не можешь взвалить все на меня.

Джонти вскочила в седло и, осадив беспокоящуюся лошадь, взглянула на ленивую, избалованную Тину с изумлением:

— Ну, я же делал это, и даже больше этого. Наверное, ты сможешь сделать столько же для человека, которого так любишь.

Тина сердито посмотрела вслед парочке, пришпорившей своих лошадей и ускакавших, даже не оглянувшись назад.

Подножия гор все еще были в тумане, когда Джонти и ее спутник добрались до долины. Земля покрылась изморозью и похрустывала под ногами.

Джонти продрогла и решила надеть жакет. Но солнце поднялось выше, играя в густых вершинах осин, с которых опала листва, и воздух стал теплым и приятным. Они ехали целый час молча, как вдруг Лайтфут усмехнулся и указал:

— Взгляни-ка, Джонти.

Джонти посмотрела в направлении, указанном Лайтфутом, и губы ее расплылись в улыбке. Примерно, в сотне ярдах слева от них пасся небольшой табун диких лошадей, а невдалеке паслось несколько лосей и один горбатый, лохматый буйвол.

— Было бы чудесно, если бы и люди так же хорошо ладили друг с другом, — задумчиво произнесла Джонти.

— Такого не было со дня сотворения мира, — сказал индеец, и они поехали дальше, не говоря друг другу ни слова. Когда мысли Джонти вернулись к Корду, она отогнала их, приказав себе думать о своем будущем. Но так как она даже и не подозревала о том, что ждет ее по окончании путешествия, Джонти решила не строить каких-либо планов. Она широко улыбнулась, подумав о том, что скоро увидит дядю Джима, и, наконец-то, мир узнает, что Джонти Рэнд — женщина.

Джонти почти не спала прошлой ночью и сейчас задремала, кивая головой и покачиваясь в седле в такт легкой поступи своей лошади. Но когда через несколько часов неожиданно ее Красотка остановилась, Джонти широко открыла глаза от удивления. Шел дождь.

Дождь монотонно лил весь оставшийся день и относимый ветром косо хлестал, пробирая Джонти до костей. Спустились ранние сумерки, и Лайтфут, ворча, с трудом выбирал направление. Сквозь пелену дождя Джонти заметила огоньки Коттонвуда. Они неясно и тускло мерцали, но для ее уставшего тела они казались манящими и гостеприимными. Ее сердце учащенно забилось. Уже вот-вот она будет с дядей Джимом, ее обнимут его любящие и надежные руки.

Лайтфут ехал впереди вниз по широкой одинокой улице, по щиколотку утопая в грязи. Магазины, пивные и игровые притоны выстроились вдоль деревянной мостовой. На каждом здании была яркая вывеска, за которой находил убежище народ, играющий в карты, в черных пальто и широкополых шляпах, женщины в сатиновых платьях, ковбои и один-два горца.

«Это — неприятный город», — подумала Джонти, когда Лайтфут остановил жеребца перед пивной, которая была побольше и покрасивее остальных.

— Вот здесь — «Конец пути», — он улыбнулся Джонти и спрыгнул на землю.

Джонти подняла глаза на внушительный фасад, на котором красной краской было написано его название. Сквозь двери доносилось шарканье ног, приглушенные голоса, громкий смех, звон стаканов и жужжание вращающейся рулетки.

Нервничая, Джонти спешилась, услышав звуки выстрелов из огнестрельного оружия. Она вздрогнула и тихо вскрикнула, и Лайтфут положил ей руку на плечо, успокаивая.

— Привыкни к таким звукам, Джонти, — посоветовал он. — В этом городе нечего и говорить о законе, а перестрелка — вполне обычное дело.

Джонти изнуренно улыбнулась своему высокому другу и пошла за ним через вращающуюся дверь.

Несмотря на свой блистательный внешний вид, «Конец пути» имел запах, характерный для всех пивных Запада — запах пота, сигаретного дыма, алкогольных напитков, кожи и шалфея. Лайтфут пробирался, работая локтями, к длинной стойке бара, а Джонти с трудом пробивалась за ним. Она никогда еще не видела так похожих на закоренелых преступников людей.

— Он наверху у себя в кабинете, — ответил угрюмый бармен на вопросительный взгляд Лайтфута. — Первая дверь налево.

Поднимаясь по широкой старой лестнице, Лайтфут сквозь зубы сухо сказал:

— Видно, что по этим ступеням много ходили.

Джонти не поняла косвенного намека в словах Джонни. Ее мысли были заняты другим, она была обеспокоена тем, как встретит ее дядя Джим. Она верила в то, что он хотел ее видеть, но, может быть, его надо было предупредить о том, что она приедет.

Дверь в кабинете Ла Тора была открыта, и все вылетело из ее головы, кроме радости от встречи с этим человеком, сидящим за письменным столом. Когда она радостно окликнула его, то по счастливому загоревшемуся взгляду этого симпатичного человека поняла, что он был рад ей.