Предел бесконечности - И Крупеникова

- Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.

- Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она, наверное, не знала, что на нашей земле всё по-другому.

- Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты? - на одном дыхании выговорил Орион.

- Я не знаю, - девочка понурилась. - Когда цветок Глеба родился, земля не обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси, она никогда не обманывает.

Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался удовлетворен.

- Слушай, главное - держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.

Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.

- Маловат, - он с сожалением нащупал треснувший шов.

- Что? - оглянулся Филипп.

- Твой размер мне явно не по плечу, вот что... Черт! - он поспешно сунул пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу. - Черт его дери! Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран. Представь, что меня тут вообще нет.

Стас скрылся в личной лаборатории босса, а доктор Жулавский вышел в приемную, чтобы встретить Тамару.

- Здравствуй, умная кроха, - он вылепил на лице добродушную улыбку.

Девочка оглянулась на Ориона и скроила недовольную гримасу.

- Давай поговорим. Пойдем ко мне, я угощу тебя очень вкусным соком.

Она покорно прошла в кабинет. Орион двинулся за ней, но Филипп предупреждающе поднял указательный палец.

- Жди здесь. Надо будет, позову.

Разговор с Тамарой оказался для Филиппа сущим адом. Первые полчаса это было устное сочинение на тему: "как мой папа путешествовал по горам и придумал сделать особенного человека". Когда дело дошло до "глиняного ящика с ключевой водой", Тамара начала подбрасывать отдельные фразы. Филиппу пришлось под нажимом суфлера упомянуть о "маме, которая помогла папе нарисовать особенного человека". После чего девочка выдала скороговоркой:

- Ты делаешь нечестно. Тебе не хочется говорить о маме, а ты говоришь, потому что Стас тебе так говорит в компутере.

Филипп остался сидеть за столом с открытым ртом.

- С чего ты взяла? - выцедил он из себя мало-мальски стройную реплику.

- Стас красиво думает, а ты думаешь очень громко. Я его слышу, а тебя нет. Лучше расскажи мне сказку.

Доктор Жулавский долго откашливался. Тамара терпеливо ждала.

- Ну... в общем. Давным-давно на северо-востоке Африканского континента существовала,... то есть, жили люди. Сначала они ничего не знали о ремеслах и земледелии. Жили себе и жили. Но однажды к ним пришел бог по имени Осирис со своей сестрой Исидой. Осирис научил людей выращивать зерно, делать орудия труда. И люди поумнели. Они признали Осириса фараоном. То есть - царем. Но злой брат Осириса Сет захотел сам править людьми и убил Осириса. Он разрезал его тело на куски и разбросал по всей стране, чтобы его никто не нашел. Исида решила воскресить Осириса, собрала все части его тела и слепила вместе. Осирис превратился в созвездие Ориона, и долго-долго правил своим народом через фараонов, которые считались его сыновьями на земле. А жрецы - слуги Осириса хранили его знания и передавали от одного фараона другому. И вот если теперь случится большая беда, Осирис вернется с небес и с помощью своих жрецов научит людей жить по-новому.

Тамара захихикала.

- Тебе понравилась сказка? - с мученической улыбкой спросил Филипп.

- Она веселая, потому что ненастоящая, - сообщила девочка. - А теперь скажи настоящее и важное.

Доктору Жулавскому пришлось изворачиваться самостоятельно, ибо помощник после высказывания Тамары о "компутере" прекратил суфлерские работы и теперь молча наблюдал за происходящим. Филипп долго распространялся о жрецах-индивидах и о том, что жрецов должно быть много, а узор у него только один. Когда его понесло на всемирную катастрофу, Стас потряс в камеру кулаком. Филипп, к счастью, сигнал заметил и прервал описания апокалипсических ужасов до того, как девочка успела напугаться.

- Ты можешь мне помочь, умная кроха, - доктор Жулавский навалился на стол, считая, что таким образом он окажется ближе к терпеливой слушательнице. - Ты умеешь рисовать картинки?

- Ага, - девочка самозабвенно изучала взглядом кнопочки на огромном металлическом сейфе.

- А портрет ты можешь нарисовать для меня?

Она прямо посмотрела на Филиппа. Он невольно отпрянул.

- Если я нарисую портрет, ты меня домой отпустишь?

- Кончено!

Она по-взрослому хмыкнула и мотнула головой.

- Ты не отпустишь. Ты скажешь, чтобы я рисовала еще портреты, как твоя мама.

- А ты хочешь быть как моя мама? - оживился Филипп.

- Нет, - спокойно ответила Тамара. - Я хочу быть как я. Я хочу стать взрослой. Поэтому я попробую нарисовать портрет.

- Умница! Какая же ты умница! - расцвел доктор Жулавский. - Вот, держи, он извлек из ящика стола кожаный пенал и протянул девочке. - Тут особые иглы. Их нужно подогреть, и тогда они нарисуют на вот этом камушке линии.

И пенал, и осколок минерала оказались в руках Тамары.

Орион мерил шагами приемную. Секретарша Катенька неприкрыто наблюдала за ним во все глаза. Обычно в подобных ситуациях молодой человек восседал на стуле как каменная статуя и даже не смотрел в ее сторону, хотя она из кожи вон лезла, чтобы продемонстрировать ему свои ножки.

Дверь то и дело распахивалась, пропуская сотрудников в белых халатах, и Катенька, как автоответчик, выпроваживала их одной и той же фразой: "Извините, Филипп Алексеевич занят. Зайдите попозднее". Орион не обращал внимания на входивших и выходивших до тех пор, пока взгляд ненароком не выхватил из привычной обстановки тонкую женскую руку, опущенную на секретарский стол. Некий важный факт заметался в голове. Орион напрягся. Прежний контроль над памятью отсутствовал, информация утонула в хаосе знаний и мыслей.

Приняв стандартный ответ Катеньки, Аза не спеша направилась к выходу. Анна натолкнулась на нее в дверях.

- Ой, простите, - она ринулась прямо к Ориону, но, увидав его застывшее лицо, удивленно оглянулась на силуэт женщины, растворившийся за стеклянной стеной.

- Кто это? - беспокойно осведомилась Анна.

- Аза, супруга Филиппа Алексеевича, - отозвался Орион.

- Она тебе что-то сказала? Почему ты на нее уставился?

- Не знаю, - он стряхнул с себя оцепенение. - Кажется, я о чем-то забыл. У меня с утра в голове сплошная чехарда.

Анна решительно отвела его к проекционному экрану, изображавшему окно с видами живой природы, и заглянула в лицо.

- Орион, тебе нужно как следует отдохнуть. Сегодня я беру Тамару на себя.

- Тебе тяжело с ней общаться, ты сама мне говорила.