В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945 - Готтлоб Бидерман

Его левая рука была красна от крови, просачивавшейся сквозь ткань его камуфляжной накидки, и я расстегнул его рубашку и мундир и тут увидел, что большой осколок чуть ли не ампутировал его левую руку чуть пониже плеча. Ремешком от котелка я плотно стянул его руку немного ниже подмышек, пока не перестала идти кровь. Во время всего этого Юкель не произнес ни звука, но теперь он слабо улыбался и заметил, что, похоже, он, наконец, получил свой долгожданный отпуск с поездкой на родину. Я помог ему встать на ноги, и он исчез, направившись в тыл, твердо шагая без чьей-либо помощи.

Несколько недель спустя я получил письмо из госпиталя в Вене, которое начиналось словами: «Мой дорогой лейтенант». Юкель писал, что за исключением потерянной левой руки он остался цел. Он также добавлял, что у него нет табака для трубки, поскольку в госпитале табак не считается предметом первостепенной важности. Этот пассаж я подчеркнул красным маркером из своего планшета и передал письмо Хартелю, полковому офицеру-интенданту, с просьбой отправить ему немного табаку. К моему огромному удовлетворению и удивлению, примерно через четыре недели я получил еще одно письмо Юкеля с благодарностью за то, что выполнил его просьбу.

На следующий день мы приветствовали прибытие 75-миллиметрового ПТО и его расчета. Получив орудие, мы испытали огромное облегчение, потому что иначе у нас не было бы эффективной защиты от советской брони, расположившейся напротив нас. Вновь я оказался у давно забытого противотанкового орудия и, знакомясь с пушкой, поговорил с ее расчетом. Мы аккуратно установили пушку и залегли в ожидании, но ни один танк не появился перед нами в роли цели.

На следующий день перешли через мост, построенный из надувных лодок и переброшенный через приток, который отделял нас от III батальона. Враг заметил прибытие подкреплений и попытался выдвинуться со своими танками, два из которых стали жертвой нашего 75-миллиметрового ПТО. Остальные спешно отошли в укрытие.

Ночью два танка с пехотой, облепившей броню, прорвались через окопы, занятые Шмидтом. Некоторые наши роты были сброшены со своих позиций, и я контратаковал с резервом, состоявшим из усиленного саперного взвода 437-го полка. Мы пробились до небольшой ложбины в 150 метрах от того места в окопах, где русские осуществили прорыв. Отобрав два отделения для контратаки, остальным, то есть примерно шестидесяти солдатам, я приказал залечь в ложбине примерно в 200 метрах позади нас. План состоял в том, чтобы с целью сокращения потерь взять в первоначальную атаку как можно меньше людей. Остальные должны были последовать за нами после нашего первого удара.

По заранее обговоренному световому сигналу передовые наблюдатели передали нашей артиллерии приказ открыть огонь, и через несколько секунд наши снаряды уже молотили землю в 30—50 метрах впереди нас. Как только разрывы переместились вперед и покрыли вражескую систему окопов, мы продвинулись вперед и вскоре попали под спорадический огонь русских. Где-то совсем рядом с нами из замаскированного окопа начал стрелять автомат, и одного из пулеметчиков ранило в плечо.

Уже не теряя времени, мы бросились в атаку на вражеские позиции, стреляя в упор и забрасывая окопы гранатами. Я бросился к краю окопа менее чем в метре подо мной, из которого отчетливо доносились приглушенные голоса русских, где они притаились в темноте. Со страхом сидя в своем окопе, они не осмелились выглянуть за бруствер, а иначе они бы просто затащили меня в свой окоп. С колотящимся сердцем я выдернул чеки с двух ручных гранат и подождал до последней секунды перед тем, как катнуть их через бруствер в окоп подо мной.

Гранаты взорвались, подняв облако пыли и дыма, и, выставив пистолет под краем окопа, я выстрелил несколько раз в невидимые цели. Раздались крики раненых врагов, и я скатился в окоп, упав прямо на раненого русского. Крикнул солдатам приказ следовать за мной, и Шорх ворвался в окоп, прикрывая наш левый фланг, стреляя очередями с бедра из своего «MG-42».

Зепп, Гумперт и другие ринулись за мной в окопы русских. С нашего места нам была видна группа русских справа, которые вскочили с земли и опрометью бросились вдоль окопов сквозь наш огонь далее в тыл, к танку, зловеще притаившемуся в темноте. Его силуэт был виден на фоне вспышек наших рвущихся артиллерийских снарядов. В течение нескольких минут русские были выбиты из окопов, и некоторые из них стали искать убежище в овраге. После того как мы перегруппировались и приготовились к контратаке, Зепп Штурм взял связку гранат и, побежав к краю окопов, дернул шнуры и швырнул гранаты в овраг одну за другой. Русские оставили позади себя несколько убитых и раненых, а мы взяли двенадцать пленных.

После этой атаки нашей маленькой группы русские утратили инициативу и в течение последующих дней уже не проявляли намерения атаковать. Я немедленно представил Зеппа Штурма к награждению Железным крестом, и эта награда была ему вручена на следующее утро командиром полка.

14 ноября 132-ю пехотную дивизию в ее секторе фронта Кусинки сменили части 92-й пехотной дивизии и 12-й авиаполевой дивизии. А нас по железной дороге перебросили в армейскую группу Лоха на укрепление фронта к западу от Невеля возле Пустошки.

В этом месте дивизию не сразу послали в бой, а оставили в резерве для обороны и усиления дивизий, оказавшихся под угрозой. За исключением частей, остававшихся в районе Исакова, все ее батальоны использовались для поддержки 85-й и 329-й пехотных дивизий.

Было намечено, что 132-я пехотная дивизия будет атаковать в западном направлении с позиций к югу от озера Неведро для поддержки наступления 16-й армии в конце ноября. Это наступление планировалось с целью окружения советских войск, которые прорвались к югу от Пустошки. Это наступление, в результате которого была бы очищена жизненно важная трасса Щеглово – Лопатово, с использованием 436-го гренадерского полка и частей 16-го и 9-го полицейских полков, было намечено на 29 ноября. Перед лицом превосходящего по силам противника части продвигались к намеченным целям (Васильевка, Пустки и высота 192.7), но из-за тяжелых потерь, понесенных в предыдущие месяцы, когда взамен не было получено ничего, наступление заглохло.

Второе наступление планировалось на 10 декабря после завершения строительства другой линии снабжения, доходящей до районов Идрицы, железнодорожной станции Нищая, Люши и Лопатова. Для возобновляющихся атак дивизия намечала использовать 436-й и 174-й гренадерские полки. Однако планы эти так и не осуществились, потому что дивизия была передана в боевую группу Вагнера и вместе с 3-й эстонской добровольческой бригадой СС и латвийским полицейским полком из Риги получила задачу усиления сектора между Дриссой и озером Ясным. Ожидалось, что вражеское наступление из района Невеля пойдет через этот сектор и что враг ударит в направлении Полоцка. Эта ожидавшаяся атака угрожала всему правому флангу группы армий «Север».