Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса - Станислав Куняев

(В. И. Ленин, Собрание сочинений, 5 издание, т. 24, стр. 18).

А в начале 20-х годов он же предупреждал Сталина, чтобы последний умел сопротивляться авторитетам и воле еврейских партийных функционеров, а то ведь, заметил Ленин, «на шею сядут».

Незадолго до революции живший в Швейцарии Ленин встретился с двумя людьми, приехавшими из России, о чем написал в письме:

«Один еврей из Бессарабии, видавший виды, социал-демократ или почти социал-демократ, брат-бундовец и т. д. понатерся, но лично неинтересен… Другой воронежский крестьянин из старообрядческой семьи. Черноземная сила. Чрезвычайно интересно было посмотреть и послушать».

Недаром Есенин в «Анне Снегиной» на вопрос своих земляков: «Скажи, кто такое Ленин?» – отвечает: «Он – вы»; а Николай Клюев в 1919 году пишет знаменитые строки: «Есть в Ленине керженский дух, диктаторский окрик в декретах. Как будто истоки разрух он ищет в поморских ответах».

Да, Ленин признавал, что без местечкового еврейства революция потерпела бы поражение:

«Эти еврейские элементы были мобилизованы против саботажа. Таким образом они имели возможность спасти революцию в этот критический период. Мы имели возможность захватить административный аппарат только потому, что имели под руками этот запас разумной, образованной рабочей силы». (цитируется по воспоминаниям Диманштейна из бюллетеня «Институт по изучению СССР» № 4/30 1959 г. Мюнхен).

При таком национальном составе «административного аппарата» СССР, пришедшего на смену аппарату имперскому, нечего удивляться жестокости, с которой была разгромлена Русская православная церковь. И то, что Ленин в своем знаменитом письме 1921 года беспощадно заклеймил «черносотенство», объясняется, видимо, тем, что после победы революции он находился, в отличие от ситуации 1912-го в полнейшей зависимости от местечкового окружения, воспитанного в талмудической ненависти к христианству и православию. Но однажды у него все-таки в разгар полемики в 1923 году вырвалась фраза, ошеломившая его ближайших соратников – Троцкого, Зиновьева, Каменева: «Крусскому коммунистическому движению присосалось 90 % жидовской сволочи». (Агурский М. С. «Идеология национал-большевизма» М. 2003.)

По некоторым данным, количество «разумной образованной рабочей силы», хлынувшей в Центральную Россию из-за «черты оседлости» и занявшей почти все большие и малые административные должности, в том числе и ЧК, составляло более миллиона человек.

За эту поддержку «Революции» (то есть за спасение большевистской власти) Ленину пришлось заплатить большую цену, в том числе и подписать чудовищный декрет «о борьбе с антисемитизмом».

Но в своих стратегических планах Ленин рассчитывал после достигнутой стабильности все-таки уменьшить еврейское влияние в высших эшелонах власти.

В конце 1922-го – начале 1923 года он обратился с письмом к XIII съезду партии («Завещание» Ленина), в котором попытался совершить своего рода переворот в Центральном Комитете ВКП(б).

«Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе» <…>. «В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни» (в ЦК тогда было 27 человек. – Ст. К.).

По предложению Ленина в новый ЦК должны были войти люди, « стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих; и принадлежащие ближе к числу рядовых рабочих и крестьян». <…> «Я предлагаю съезду выбрать 75—100 рабочих и крестьян… выбранные должны будут пользоваться всеми правами членов ЦК» (т. 45, стр. 343, 348, 384).

Так что местечковому большинству в государственном аппарате было чего бояться. Поэтому партийные верхи отвергли ленинское предложение, а Троцкий написал в ЦК письмо о том, что такое «расширение» ЦК лишит его «необходимой оформленности и устойчивости» и «нанесет чрезвычайный ущерб точности и правильности работ ЦК». Вся еврейская часть ЦК поддержала Троцкого, и сущность ленинского письма была сведена к ленинским характеристикам кандидатов на роль генсека, в то время как идея расширения ЦК была куда более важной. Неудивительно, что среди «старых партийцев» распространились слухи, что Ленин после инсульта не в себе, потому и предлагает утопические и вредные для партии реформы. Ленин был действительно болен и, несмотря на свой авторитет, не мог уже провести в жизнь решение, которое сделало бы ЦК более «народным» и более «русским».

А письмо это настолько было революционным (или контрреволюционным, с точки зрения «иудушки Троцкого») и опасным для партийных верхов не только 1923 года, но и будущих времен, что его полностью опубликовали лишь в 1956 году.

В сущности, Ленин предлагал то, что осуществил методами террора Сталин во второй половине 30-х годов. Ленин, в отличие от Сталина, обладал мастерством открытой политической борьбы, никогда не скрывал своих планов и убеждений, и это обстоятельство могло настроить против него его ближайшее еврейское окружение. Некоторые нынешние историки выдвигают гипотезу о том, что летом 1918 года в центре такого заговора мог стоять Свердлов. А история с Каплан таинственна настолько, что даже имя ее подлинное в одних источниках публикуется как «Дора», в других «Фанни».

«Дело Канегиссера» исследовано до мельчайших подробностей, о нем написаны романы, воспоминания, исторические очерки… Об этой же местечковой «Шарлотте Корде» не известно абсолютно ничего, кроме того, что сразу после неудачного дилетантского покушения таинственная фурия была доставлена на допрос к председателю ВЦИКа («президенту») Янкелю Свердлову и через три дня следствия (от которого не осталось никаких документов) была расстреляна.

Наверное, тайна эта никогда не будет раскрыта.

Любопытны суждения Шульгина оЛенине из книги «Что нам в них не нравится».

«Гениальность Ленина и состояла в том, что он в водворившемся хаосе увидел еврейского Кита, который плыл среди урагана; уселся ему на спину и поехал к своей цели <…> народная молва, чувствующая истинное положение дела, но расцвечивающая его в легендарные краски, утверждает, что Ленин в конце концов возмутился, когда понял, что он только еврейская пешка. И тогда будто бы евреи убили его утонченным и тайным ядом» (с. 100).

Но как бы то ни было, воспользовавшись двумя оглушительными покушениями, совершенными в один день, 30 августа 1918 года, наши ашкеназы развязали «красный террор», число жертв которого до сих пор не известно. Одни источники говорят о тысячах, другие о десятках тысяч, третьи о сотнях…

Столица погрузилась в ужас. Все, что потенциально могло сопротивляться, было раздавлено. Не исключено, что и благородный порыв Канегиссера был включен в общую схему этой исполинской провокации.

«Мы сошлись с Осипом Мандельштамом первого мая 1919 года,  – пишет в своих «Воспоминаниях» вдова поэта Надежда Мандельштам, – ион рассказал мне, что на убийство Урицкого большевики ответили «гекатомбой трупов».

Но те, кто в 1918 году во время «красного террора» посеяли ветер, через 20 лет во время «большого террора» пожали бурю.

А что касается сегодняшних оценок истории, то ни Володарский, ни Урицкий, ни Канегиссер, ни несколько десятков благонамеренных сефардов не зачисляются в холокостный поминальник, в отличие от некоторых еврейских жертв 1937–1938 годов, еврейского антифашистского Комитета, «дела Михоэлса» и «дела врачей».* * *

Анализируя события начала века, Василий Витальевич Шульгин пришел к неутешительному выводу о фундаментальном вкладе, который внесли местечковые революционеры в кровавую оргию всех трех русских революций. Он подсчитал, что лишь в 1905–1906 годах в России было убито и ранено более 20 тысяч городовых, офицеров, государственных чиновников и даже рядовых солдат. Конечно, не все они были убиты еврейскими руками, но очень и очень многие:

«Мардохейская история не умерла. Время от времени дикие мысли о массовой расправе «с врагами» обуревают еврейские мозги. Что это так; нам доказали евреи-коммунисты, которые уничтожали русскую интеллигенцию ничуть не хуже, чем Мардохей вырезал (под именем амановцев) персидский культурный класс» (В. Шульгин, стр. 154).

Как по команде, российские «мардохеи» разделились на два отряда. Один (Ахад Хам, Жаботинский, Вейцман, Бен-Гурион, Голда Меир, Пинскер, Менахем Бегин, Ицхак Шамир, Шимон Перес и т. д.) бросился в национал-сионистскую революцию, а другой (Троцкий, Зиновьев, Урицкий, Свердлов, Губельман-Ярославский, Юровский [17] , Голощекин, Блюмкин, Каганович, Ягода, Бела Кун, Френкель, Розалия Землячка, Уншлихт и т. д.) «во все три русские».

Проницательно писал о генетической общности сионистов и российских местечковых революционеров первого призыва еврейский публицист И. Биккерман в 1923 году: