Полезный Груз - Владимир Романовский

Чайковская собралась с мыслями и хотела что-то сказать, но девица посмотрела на нее взглядом жестким и угрожающим, и Чайковская, не боявшаяся до того Ходорченко со Скоропадским, и не воспринявшая всерьез человека в пальто, наконец-то слегка перепугалась. Взгляд у девицы оказался колючий, мрачный.

***

За несколько часов до этих событий, в пяти минутах ходьбы от жилища Аниты Чайковской…

…В Москве вообще всё находится за углом или в пяти минутах ходьбы или по соседству, в крайнем случае пара остановок на троллейбусе, а на поверку оказывается, что не только не по соседству, а вообще неизвестно где, и существует ли оно, то, что должно там находиться, тоже не всегда до конца изучено.

И тем не менее…

И тем не менее:

– в пяти минутах ходьбы от скромной Анитиной обители

– на четвертом этаже здания, построенного во времена расцвета русского барокко

– в просторной квартире, обставленной в соответствии с представлениями обитателей и дизайнеров об эпохе правления Романовых

– в помещении, исполняющем обязанности кабинета, со старинным письменным столом, плюшевыми шторами на окнах, и строгими антикварными стульями, добавляющими к неуютной атмосфере комнаты ощущение невнятной тревоги

…сидели двое – за столом, друг напротив друга:

Министр одного ведомства, и заместитель министра другого.

Министр сидел в удобном кресле под собственным портретом кисти Рамбуйе. Данный заказ художник, раболепствуя, писал в необычном для него стиле – почти классическом, сглаживая швы, не забавляясь чрезмерно отсветами. Начальник у него получился человеком внешности впечатляющей, с волевыми скулами и мудростью в красиво и прямо смотрящих глазах, а бородавка на щеке, наличествовавшая в жизни и удручающая начальника время от времени, в композицию не вошла совсем. На самом деле начальник – он же министр – невзрачен был, плюгав, и производил впечатление человека, который редко моется, несмотря на то, что мылся каждый день, иногда по нескольку раз, и всякий раз надевал свежее белье.

Заместитель из другого ведомства, сидящий напротив, был мужчина средних лет, с правильными чертами лица, спортивного вида, в элегантном костюме. Официальная его должность называлась сложно, никого он на самом деле не замещал. Ибо был он бессменный и в глазах некоторых – всесильный. Министры сменялись, а он оставался.

Высокая степень замшелой провинциальной мерзости содержится в одновременном употреблении местоимения «ты» и обращению по имени и отчеству. Именно так обращаются в Москве друг к другу люди недалекие но хитрые – и именно так обращался заместитель к начальнику.

– Ну вот что мне с тобою делать, а, Диего Ильич? – риторически спрашивал всесильный бессменный. – Говоришь сбивчиго, мыслишь медленно, и ничего не делаешь. Ведь ты только подумай, сколько на тебе ответственности! А доверие какое? Подумал? А ведешь себя как обыкновенный бюрократ, речи произносишь, как вон давеча. Ну чего ты выперся на трибуну перед энергетиками? Твое дело было – присутствовать, умно улыбаться, и выглядеть загадочно. А если и говорить, то только с подчиненными, и только строгим тоном, типа – «Вы что же, забыли, что я тут главный?»

– Вы, Глеб Святополкович, несправедливы ко мне, – возразил министр.

– Так ведь мы с тобою не справедливость блюдем, Диего Ильич, а безопасность, и не чью-то конкретную, твою или мою, например, а государственную. Во всяком случае я. Что ты там напорол с «Мечтой»? Импровизации допускаешь?

– Импровизации? – переспросил, холодея, министр.

Бессменный, демонстрируя высокую степень бытового атлетизма, поднялся быстро и плавно, развернул стул, и плавно и мягко сел на него верхом.

– Всего лишь двух свидетелей опасается «Мечта», – сообщил он. – Одну бывшую любовницу члена правления и одну бухгалтершу. Две крали всего-навсего. И что же? Что ты, Диего, предпринял за последние трое суток по поводу упомянутых девиц?

– А разве нужно было? – растерянно спросил министр.

– Да помилуй, Диего, как же! Это же скандальный процесс, на весь мир раззвонили. Это где ж это слыхано, чтобы две всего лишь особы, держащие в женственных руках своих судьбы стольких людей и дел, разгуливали по городу без надзора? Ведь это же просто блуд какой-то, Диего. Не блуд разве?

– Блуд, Глеб Святополкович.

– И долго ты намерен блудить? Вот одна уже исчезла. Нет ее! И ведь наверняка – наверняка, Диего – исчезла не по своей воле. И скорее всего по указанию правления «Мечты». Может, ее прячут, а может даже убили. Ведь это же никуда не годится. Вот, к примеру, тебя бы убили – тебе бы это понравилось?

– Я не понимаю, Глеб Святополкович … когда…

– Делом надо заниматься, Диего, делом. А не то мы найдем еще кого-нибудь для расположения седалища по поверхности кресла министерского, а тебя с почетом отправим под Тамбов, но сперва, конечно же, поснимаем твои сбережения с оффшорных счетов. Ну, значит, есть такой некий поп во Мскове нашем отменном. Поп. Священник. С бородой и в рясе. Собаки у попа этого нет, но есть дщерь приемная, падчерица никудышная. И вот она пропала, и поп сделал дурное поповское заявление в розыск – а ты и не знал, Диего, не знал. Сидел, думу думал, и не знал. И будет розыск поповну искать, с ног сбиваться, очей не смыкая. Саму поповну может и не отыщут, зато попутно могут обнаружить много интересного по мелочам и всех нас подведут под пресловутый кирасирский монастырь. А дело поповны, Диего, друг мой, розыск намеревался доверить одному … недотыкомке. Олух он преизрядный, но ведь учили его чему-то, да и опыт у него имеется, вдруг и правда что-нибудь найдет. Возле «Мечты», вокруг «Мечты», в самой «Мечте». Ну и вот, Диего – скажи на милость, какое отношение вся эта дурь с поповной имеет к нашему делу? Не знаешь? Не знаешь. А деньги получаешь, да еще и взятки, небось, берешь.

– Я не…

– А такое это имеет отношение, что поповна упомянутая как раз и есть искомая бухгалтерша – одна из судьбоносной пары девиц. А кто вторая девица?

– Кто же, Глеб Святополкович?

– Твоя собственная дочь, друг мой. И я бы на твоем месте ее бы спрятал понадежнее. Нечего ей делать на суде, ни даже около суда. Ее могут схватить, похитить, ею могут шантажировать … тебя, например.

Диего Ильич потянулся к связи.

– Я соединюсь с этим, э…

– Убери руку и сядь, – велел скучающим голосом Глеб. – Тик у тебя такой, что ли – чуть что, сразу к связи тянешься. Да и с кем ты вознамерился связываться? Уж не с начальником ли розыска? Сиди уж, молчи да слушай. Известно ли тебе, почему правление «Мечты» настроено против появления на суде упомянутых двух девиц?