Память о смерти - Нора Робертс

– А когда мы с ней свяжемся, она потребует, чтобы один из нас пришел сюда. Никаких разговоров по телефону. Их всегда можно истолковать против нее. Разговор лицом к лицу. «Гоните деньги, а не то я вас уничтожу». Только до этого этапа ей дойти не удалось.

– Потому что ее изъяли из обращения.

– Она должна была подойти к двери, – продолжала Ева. – Ну не верю я в версию с окном, хоть убей. Только не здесь. Охранная система в гостинице паршивая, любой может войти запросто. А может, он тоже постоялец гостиницы. Это в ее духе – держать его под рукой, под каблуком, на побегушках. Надо будет еще раз прокачать список постояльцев, покопаться в нем получше. Надо найти связь. Да, гораздо удобнее, если твой сообщник находится поблизости. Она велела ему прийти.

– Она не в лучшей форме. Даже накачавшись вином и таблетками, – добавила Пибоди.

– Верно. И ей необходимо кому-то поплакаться. Дай мне выпить, подогрей мне суп. Может, она и ворчит: если ему поручено доставить нам диск, как это может быть, что мы до сих пор не проявились? Чего мы тянем? Может, она проболталась о сумме выкупа, а может, просто нажала не на ту кнопку. Но она не боится, ходит по комнате в ночной рубашке. Она здесь. – Ева сделала знак Пибоди занять то место, где, по ее предположению, находилась Труди. – Вернемся к нему. Он хватает кистень, валит ее. У нее на ладонях остались ссадины с ворсинками от ковра. Ложись, Пибоди.

– Обидеть полицейского может всякий. – Пибоди рухнула на колени и вскинула руки, словно пытаясь сохранить равновесие.

– И еще один сверху. И третий для верности. Кровь. Он не мог не замазаться. Теперь ему надо соображать, как замести следы. Забрать орудие убийства, телефон, камеру. Запись была на жестком диске, это наверняка. Вдруг кто-нибудь захочет посмотреть. Так, дальше. Маленькое полотенце, банное полотенце. Все, на чем есть ее кровь. Все увязать в банное полотенце. Потом он вылезает в окно. Окно оставляет открытым, чтобы мы подумали, что убийца пришел этим путем. – Подойдя к окну, Ева выглянула. – Спустился, и нет его. Никаких проблем. Или… – Она изучила расстояние до окна соседней комнаты и до эвакуационной платформы. – Соседний номер был пуст. А что, если… Пусть «чистильщики» осмотрят соседний номер. Пусть проверят стоки на следы крови. Срочно вызывай их. Я спущусь и утрясу это с администратором.

Администратор, разумеется, выразил недовольство. Номер занят, а переселять гостей, уже занявших номер… Они будут жаловаться.

– Им будет на что жаловаться, если они останутся в номере, пока моя бригада экспертов разбирает обстановку на атомы. И вам вряд ли придется по вкусу, если я возьму на себя труд достать ордер и закрою все ваше заведение на время следствия.

Это возымело действие. Дожидаясь бригады, Ева связалась с Бакстером:

– Доложи обстановку.

– Наверстывают упущенное время. По-моему, мы прошли уже пять миль. А теперь еще мокрый снег пошел.

– Ну так застегнись. Что они делают?

– Ходят по магазинам. Только что купили настольную елочку, но для начала пересмотрели все настольные елочки на Манхэттене. Поговаривают, что пора возвращаться, за что я от души их благодарю. Если за ними следит еще кто-то, кроме меня и моего юного друга, считай меня идиотом.

– Не отлипай от них.

– Как жвачка от зубов.

В центре города Бакстер сунул рацию в карман куртки. В наушнике у него звучал голос Заны, говорившей о ленче. Может, им купить сосисок и погулять еще немного? Или занести покупки в гостиницу и поесть?

– В гостиницу, – пробормотал Бакстер. – Возвращайтесь в гостиницу. И чтобы напротив было симпатичное теплое кафе.

Трухарт пожал плечами:

– А мне нравится на улице. Все так красиво. Особенно когда снег идет.

– Ты меня убиваешь, малыш. Холодно, ветер, а этот снег больше похож на ледяной дождь. Народу тьма, не протолкаться, у меня уже подметки сносились. Черт! Они все-таки решили поесть сосисок.

– И кофе с лотка. – Трухарт покачал головой. – Они об этом пожалеют.

– А теперь она глазеет на витрины. Как это похоже на женщину! Ему приходится тащить на себе все мешки и пакеты, покупать сосиски, изворачиваться, как бы ничего не уронить, пока она вздыхает над кучей брюликов, которые им все равно не по карману.

– По карману, если они шантажисты.

Бакстер бросил на Трухарта взгляд, полный одобрения и отеческой гордости.

– Такой здравый цинизм мне по нутру. Так: выжди, дай ему купить сосиски, а когда отойдет, двигай к лотку и купи парочку для нас. Толкучка такая, трудно держать наблюдение. А я тут задержусь: вдруг она уговорит его войти в магазин?

Бакстер пробрался ближе к витрине и успел заметить, как Зана оглядывается через плечо и улыбается Бобби, который подошел к ней, с трудом удерживая в руках еду и покупки.

– Прости, дорогой! – Она засмеялась, взяла у него один из пакетов и сосиску в тесте. – Бросила тебя со всеми вещами, как последняя эгоистка. Я тут засмотрелась.

– Хочешь войти?

Она опять засмеялась.

– Уже слышу испуг в твоем голосе. Нет, я просто хотела посмотреть. Но я уже жалею, что не подумала о шляпе. У меня уши замерзли.

– Мы можем вернуться или можем купить тебе шляпу.

Зана одарила его ослепительной улыбкой.

– Честно говоря, мне хотелось бы еще немного погулять. Вон там, на той стороне улицы, есть магазин.

– Это мимо него мы прошли, чтобы попасть на эту сторону улицы?

– Знаю, знаю. – Зана захихикала. – Но там продаются шляпы и шарфы. Со скидкой. Тебе тоже не помешала бы шляпа, дорогой. А может, и хороший теплый шарф. Я не в состоянии вернуться в этот гостиничный номер, Бобби. У меня такое чувство, будто меня выпустили из тюрьмы.

– Знаю. Пожалуй, я чувствую то же самое. – Он переложил пакет с елочкой в другую руку. – Мы купим шляпы. А потом мы могли бы пойти посмотреть, как катаются на коньках в Радио-Сити. Еще раз полюбуемся на большую елку.

– Отличный план. И почему соевая сосиска кажется такой вкусной, если она зажарена на улице в Нью-Йорке? Богом клянусь, нигде не найти таких вкусных жареных сосисок, как в Нью-Йорке.

– Действительно вкусно, – согласился Бобби, прожевывая сосиску. – Особенно если не думать, что там внутри.

Зана рассмеялась – беспечно и счастливо.

– Давай об этом не думать.

Они дошли до угла, пробираясь через толпу. Бобби откусил еще кусок.

– Я даже не подозревал, что так проголодался. Надо было купить две.

Они добрались до края тротуара, и Бобби уже занес ногу, чтобы ступить на мостовую, но тут Зана ахнула. Он крепко подхватил ее под руку.

– Я пролила кофе. Такая досада!

– Ты не обожглась?

– Нет. – Она попыталась рукой стереть пятно со своего пальто. – Я такая неловкая. Меня кто-то толкнул. Боже, надеюсь, пятна не останется. Ну вот, теперь мы пропустили зеленый свет.