Властелин колец - Джон Толкин

– Ба! — воскликнул Мерри. — Да это ж, верно, тот самый камень, что указывал, где закопано троллево золотишко! Признавайся, Фродо, Бильбо свою долю всю растранжирил или осталось что–нибудь?

Фродо посмотрел на камень и пожалел в душе, что Бильбо не догадался привезти из похода сокровище поскромнее — что–нибудь обычное, в меру опасное и в меру соблазнительное: золото троллей, например. Угораздило же его!..

– Не осталось ничегошеньки, — ответил он. — Бильбо все роздал, все подчистую. Он говорил, не было у него ощущения, что это доброе золото. Тролли–то его, небось, награбили.

На Тракт легли длинные тени раннего вечера; вокруг царила тишина. Ничто не говорило о том, чтобы здесь в последнее время проезжали верхом… Что ж, выбора не было. Хоббиты и Бродяга спустились с кручи, вышли на Тракт и поспешили вперед что было сил. Вскоре солнце скрылось за вершинами холмов. С дальних гор навстречу путникам подул холодный ветер.

Они уже принялись было подыскивать в стороне от дороги местечко для ночлега, как вдруг сзади донесся звук, от которого по спине побежали мурашки: цок–цок, цок–цок… Всадник! Все похолодели от страха и разом оглянулись, но дорога то и дело петляла, и за ближайшим поворотом ничего нельзя было разглядеть. Быстро вскарабкавшись по комковатому склону, заросшему вереском и брусникой, хоббиты и Бродяга залегли в густом орешнике. Тракт, локтях в тридцати внизу, под обрывом, виден был как на ладони — серый, размытый сумерками. Стук подков приближался. Невидимый конь скакал во весь опор, легко касаясь земли копытами, — цок–цок, цок–цок… Словно принесенный ветерком, снизу донесся негромкий перезвон — казалось, кто–то потряхивал маленькими колокольчиками.

– На Черного Всадника не похоже, — удивился Фродо, напряженно вслушиваясь.

Остальные хоббиты, немного воспрянув духом, согласились, что да, пожалуй, не похоже, — но подозрений не оставили. Так долго преследовал их страх погони, что теперь любой шорох за спиной казался враждебным. Но лицо Бродяги, припавшего ухом к земле, постепенно светлело.

День померк. Листья на кустах негромко зашелестели. Перезвон колокольчиков приближался. Цок–цок–цок — перебирал копытами конь. И вдруг хоббиты увидели его воочию — огромного белого скакуна, неярко светящегося во мгле сумерек. Уздечка искрилась и мерцала, словно усыпанная живыми звездами вместо каменьев, за спиной всадника развевался плащ, капюшон был откинут, сияющие золотые волосы летели по ветру. Фродо показалось, что всадника окружает ореол света, пробивающегося сквозь одеяние, словно оно было полупрозрачным.

Бродяга бросился вон из укрытия и помчался к Тракту, прыгая через вереск и что–то крича; но всадник уже поднял голову и натянул поводья. Он глядел вверх, на кусты орешника. Увидев Бродягу, всадник спешился и побежал ему навстречу, восклицая:

– Аи на вэдуи дуунадан! Маэ гаэваннен![161]

Речь и чистый, звонкий голос незнакомца не оставляли сомнений: это был эльф. Разве голос эльфа можно спутать с чьим–нибудь еще? Но в возгласе слышалась и тревога, словно всадник спешил по важному и срочному делу. Хоббиты видели, как быстро и озабоченно он говорит с Бродягой.

Вскоре Следопыт махнул хоббитам рукой, и те, выдравшись из кустов, кубарем скатились вниз.

– Это Глорфиндэл[162] из Дома Элронда, — представил эльфа Бродяга.

– Привет тебе, Фродо! Добрая встреча! Наконец–то! — обратился к Фродо эльфийский князь. — Я послан за тобой из Ривенделла. Мы боялись за тебя. Тебя подстерегала страшная опасность[163].

– Значит, Гэндальф уже в Ривенделле?! — возликовал Фродо.

– Увы, нет. Когда я пустился в путь, Гэндальфа еще не было. Сегодня уже девять дней, как я покинул Дом Элронда. Видишь ли, Элронд получил тревожные вести о тебе. Мои родичи, странствующие за Барэндуином[164], проведали, что не все у тебя ладится, и сразу прислали нам весточку. Они передали, что Девятеро снова в дороге, что ты, возложив на себя непосильное бремя, решился покинуть Заселье, но провожатого у тебя нет, ибо Гэндальф до сих пор не вернулся. Даже среди нас, обитателей Ривенделла, немного таких, кто способен открыто выступить против Девятерых, — но делать было нечего, и Элронд выслал на север, юг и запад своих гонцов. Мы не исключали, что ты мог, пытаясь уйти от погони, свернуть с Тракта, заплутать в Глуши и сбиться с прямой дороги. Мне выпало искать тебя на Тракте. Около семи дней тому назад я побывал на Мосту через Митейтель и оставил там знак для вас. На мосту я застал трех приспешников Саурона; завидев меня, они отступили. Я погнался за ними и видел, что они направились на запад. Позже я встретил еще двоих, те свернули на юг. Тогда я стал искать ваши следы и напал на них два дня тому назад, перед самым мостом. Ну, а сегодня я отыскал место, где вы спустились с холмов, и вот мы вместе! Однако не будем медлить! На рассказы времени нет. Раз уж мы встретились, придется рискнуть и ехать по Тракту. За спиной у нас пятеро Всадников. Учуяв след, они помчатся за нами быстрее ветра. Но пять — еще не девять. Где могут скрываться остальные четверо? Боюсь, они поджидают у брода…

Пока Глорфиндэл говорил, незаметно сгустились сумерки. На Фродо снова навалилась усталость. Когда солнце еще только начинало клониться к закату, ему уже мерещилось, что наступил вечер. Лица друзей скрыла неясная тень. Теперь ко всему этому добавился внезапный приступ боли и холод в плече. Фродо пошатнулся и схватил Сэма за руку.

– Моему хозяину плохо, он ранен, — сердито заявил Сэм. — Ему нельзя сидеть в седле после захода солнца. Он должен отдохнуть!

Глорфиндэл подхватил Фродо, заботливо взял на руки и, нахмурившись, посмотрел ему в лицо.

Бродяга коротко рассказал, как на их лагерь у Пасмурника напали враги, и поведал о страшном вражеском кинжале. Достав черен, который он на всякий случай сохранил, Следопыт протянул его эльфу. Тот содрогнулся, но взял черен в руки и внимательно осмотрел.

– Здесь начертаны черные, гибельные заклятия, — сказал он. — Правда, вашим глазам они, скорее всего, недоступны. Сбереги его, Арагорн, до Обители Элронда! Но будь осмотрителен и старайся пореже до него дотрагиваться! Должен сказать вам — увы! Я не могу исцелить раны, нанесенной подобным оружием. Попытаюсь разве что облегчить боль… Но тем более прошу вас: не будем терять времени!

Он ощупал плечо Фродо и сдвинул брови, словно не был рад тому, что увидел. Но Фродо почувствовал, что холод отпускает. От плеча к ладони поползло тепло, боль почти унялась. Даже вечерние тени немного посветлели — так бывает, когда небо внезапно очистится от туч. Из тумана проступили лица друзей. К Фродо вернулись силы и слабая надежда.

– Поедешь вместо меня, — сказал Глорфиндэл. — Я подтяну стремена к самому седлу, а ты садись на коня и смотри держись крепче. Бояться не надо: если я замолвлю словечко за тебя, мой конь ни за что не даст тебе упасть. Шаг у него плавный, нетряский, а в миг опасности он помчится так, что даже черные кони наших врагов не смогут с ним потягаться.

– Никуда он не помчится, — насупился Фродо. — Я ни за что не сяду на него, даже и не просите. Чтобы я поскакал на коне в Ривенделл или куда там еще, а друзей оставил в беде? Нет уж! Не выйдет!

Глорфиндэл улыбнулся.

– Сомневаюсь, что твои друзья попадут в беду, если ты бросишь их и поскачешь один, — сказал он. — Враги гонятся именно за тобой, Фродо. Мы их не интересуем[165]. Так мне думается. Нам грозит опасность, только пока с нами ты, Фродо, — ты и твоя ноша.

Фродо не нашел, что ответить, и дал посадить себя на белого эльфийского коня. На пони навьючили прежний груз, и мешки путников стали значительно легче. Компания двинулась в путь. Хоббиты с трудом поспевали за не знавшим усталости быстроногим эльфом, а тот уверенно вел их все вперед и вперед — в самую пасть ночи, в глубь обложенной тучами темноты. Ни звезд, ни луны в эту ночь не было. Остановиться Глорфиндэл разрешил, только когда забрезжили первые серые лучи рассвета. К этому времени Пиппин, Мерри и Сэм уже вовсю спотыкались и, можно сказать, спали на ходу. Устал даже Бродяга — он ссутулил плечи и шагал, горбясь. Фродо забылся темным сном прямо в седле.

Когда объявили привал, хоббиты бросились в вереск в нескольких шагах от дороги и тут же заснули. Глорфиндэл остался стоять на страже. Когда он разбудил хоббитов, беднягам показалось, что они не успели еще и глаз сомкнуть. Но солнце прошло уже больше половины своего утреннего пути, и от ночи с ее туманами не осталось и следа.

– Выпейте вот этого! — сказал Глорфиндэл, наливая каждому питья из кожаной фляги, окованной серебром. Питье, прозрачное, как родниковая вода, не грело и не холодило, на вкус тоже казалось водой, но стоило глотнуть его, как по телу сразу разливались сила и бодрость. Кусок зачерствелого хлеба и сушеные фрукты (все, что осталось от былых припасов) после такого напитка утолили хоббичий голод лучше, чем самый сытный засельский завтрак.