1001 заговор сибирской целительницы / Наталья Ивановна Степанова - Наталья Степанова

Русский историк В. Н. Татищев, точно предвидя день своей кончины, накануне смерти велел вырыть себе могилу, исповедовался и причастился. При этом он вовсе не был болен.

А. М. Горький вспоминает случай с Пименом Власьевым: «Как-то в субботу помылись мы с ним в бане и пошли в трактир чай пить. Вдруг Пимен, глядя на меня милыми глазами, говорит:

— Постой-ка.

Рука его, державшая блюдечко, задрожала, он поставил блюдечко на стол и к чему-то прислушался, перекрестясь.

— Что ты, Пимен?

— А видишь, мил друг, сей минут Божья думка души моей коснулась, скоро Господь позовет меня.

— Полно-ка, ты такой здоровяк!

— Молчок, — сказал он важно и вместе с тем радостно. — Не говори, я знаю.

В четверг его убила лошадь».

Основатель френологии Лафатер перед смертью ни с того ни с сего, поскольку он был в полном здравии, удивил всех, сказав:

— А вот знаете, я скоро помру, и помру по-глупому, не естественной, природой обусловленной смертью, а приму ее от низкого злодея, движимого животными инстинктами.

Через несколько дней он был убит пьяным солдатом.

То же самое было с премьер-министром России П. А. Столыпиным.

Поэт-философ Г. Сковорода тоже не болел, когда сказал:

— Завтра я умру.

Поэт сам себе вырыл могилу, затем вернулся в хату, переоделся во все чистое и скончался.

Или такой пример. Перед авиакатастрофой авиалайнера ТУ-134, на котором разбилась футбольная команда «Пахтакор», администратор команды М. Талибиджанов составил полный список своих кредиторов, чего раньше никогда не делал. При этом он не скрывал, что предчувствует гибель.

Игрок Виктор Чуркин, никогда раньше не наводивший порядок перед поездкой, перед роковым полетом привел дом в идеальное состояние, как бы не желая, чтобы кто-либо, когда его не будет, увидел беспорядок в его квартире.

А некоторые игроки и тренеры по разным причинам отказались от полета.

У меня масса писем, в которых люди пишут о том, что они долгое время собирались ехать или лететь куда-то, но перед поездкой без видимых причин сдавали билеты, а потом узнавали об аварии. Они пишут, что перед поездкой их давило дурное предчувствие и они успокаивались только тогда, когда сдавали билеты в кассу.

В. Кокс, математик из США, изучал статистический материал, связанный с авариями и крушениями. Выяснилось, что всякий раз при крушении пассажиров на поезде было меньше обычной нормы.

Но иногда люди не прислушиваются к внутреннему голосу. Передо мной лежит одно письмо: «Наталья Ивановна, у меня погибли дочь и зять. Они поехали в свадебное путешествие. Билеты специально купили так, чтобы на другой день свадьбы отправиться посмотреть мир. Они хотели побыть наедине в самый прекрасный миг любви.

Утром, собираясь в дорогу, Света укладывала чемоданы. Андрей, зять, еще спал. Я любовалась на доченьку, сидя в кресле. Красивые ее ручки порхали, укладывая вещи, и была она такая милая и молодая. Вдруг она ойкнула и присела на диван. Глаза ее были широко открыты, лицо моментально побледнело. Я подскочила к ней, а она как будто не слышала моих вопросов. Затем она сказала:

— Мама, я сейчас видела, как мы с Андреем летим со скалы в машине. Я видела, что мы разбились.

Мы молча смотрели друг на друга. Я не знала, как это воспринять, и предложила:

— Давай сдадим билеты.

Но она уже словно очнулась, как бывает после страшного сна, и успокоилась. Я попробовала ее еще раз отговорить от поездки, но дочка сказала:

— Что ты, мама! Как я все это объясню гостям, Андрею. Нас ведь приедут провожать его родственники и друзья. Скажут, что я дура. Нет, нужно ехать.

Наталья Ивановна, 21 июля я узнала, что Светочка, Андрей и араб, который их вез, разбились.

Никогда себе не прощу, что не настояла на том, чтобы они не поехали. Как мне теперь жить?»

Как я обещала, ясновидению я научу вас в следующих книгах. Уверяю, что у вас это получится, если захотите.

Нет, наверное, ничего страшнее, чем умереть в одиночестве, пережив всех родных. Знать, что не соберут тебя в последний путь родные руки, не оплачут слезами твоей кончины, не помянут тебя в дни поминовения… Пока человека кто-то помнит, то хоть имя его звучит на земле.

Бывают случаи, когда человек умрет и лежит неделями, а то и месяцами в пустой квартире, пока кто-нибудь не спохватится, что давно уже не было соседа или соседки. Никто не увидит, как умрет бедолага, никто не подаст воды. Последние слезы скатятся по старческому лицу, но страх и отчаяние никто не развеет при последних минутах жизни.

Когда я читаю письма одиноких стариков, не могу сдержать слез жалости к несчастным.

Из письма: «Я никому не нужна. Родных у меня нет. Дочь Зина удавилась, когда ей было 35 лет. Не подумала дочушка, как мне одной доживать. Мне 73 года, еле ползаю по комнате. Ночью не сплю, боюсь умереть во сне. Двери не закрываю, чтобы не ломали дверь, если окочурюсь. Прожила я тяжелую жизнь. И не думала, что самое тяжелое будет в конце. Стали меня донимать мысли о том, что закопают меня как безродную, как попало. Вряд ли кто-нибудь поминать станет. Хочу попросить тебя, Наташа. Я оставлю твой адрес на столе и записку, если, конечно, ее не выкинут после моей смерти. Поминай меня, пока будешь жить, а я за тебя с того света молиться буду. Почтальонка мне продала твою книгу. Я верую в Бога и, прочитав ее, верю, что ты будешь меня поминать. Конверт у меня за пять копеек. Прости, другого нет».

Письмо из Америки: «Спасибо за книгу. Как будто в России побыла. Если вам нетрудно, ответьте мне, пожалуйста.

Я очень одинока. Уехала в Америку давно. Здесь хорошие люди, они верят в Бога. А горе мое вот в чем. Я пережила своих детей, в России тоже нет никого, а я так хочу, чтобы меня кто-то помнил. Знаете, о чем я сейчас подумала. Жалко, что я не миллионерка. Я бы с радостью завещала Вам миллион. Не сомневаюсь в том, Вы бы тогда помогли многим людям, и этим поступком я бы, возможно, искупила грехи своих детей и свои тоже. Но к горькому моему сожалению, я не могу этого сделать.

Помолитесь обо мне, пожалуйста, и обо всех, кто одинок в этом мире. Мне обещали еще продать Ваши книги. Вы обязательно пишите их — они вселяют надежду. До свидания.

Ваша Янсон Виктория. Торонто, Канада».

Есть хорошая молитва об одиноких сердцах. Я бы хотела, чтобы вы ее знали. Читая ее, вы просите за всех, кто одинок, кто лишен родных и близких. Эта молитва как заступник перед Богородицей, как проситель о слабых и сирых. Помните, прося за других, вы помогаете не только незнакомым вам и одиноким людям, но и себе и своим детям. Если вы, пожалев одинокого старика, молитесь о нем, даже если он вам неизвестен, то совершаете посильную помощь, творите добро. А добру свойственно возвращаться.

Матушка, Царица Небесная на небесах,

Господь Бог Иисус на образах.

Вспомните одиноких по именам.

Близко и по дальним сторонам.

Помяни, Господи,

В Царстве Своем и одиноких.

Милостью Своей сбереги.

Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Из рассказа Аллы Д. Дрожневой из Омска:

«Я всегда считала себя практичным человеком и даже гордилась этой чертой своего характера. Чтобы вы поняли, что именно я имею в виду, приведу примеры. Например, порванные колготки я мелко резала и набивала этими обрезками думочку, то есть маленькую подушечку для кресла и дивана. Обмылки туалетного мыла я не выбрасывала, а складывала в коробку из-под туфель. Когда набиралось достаточное количество обмылков, я их разваривала в шампунь и сливала в бутылки из-под закончившегося шампуня. Я даже специально сортировала обмылки на розовые и белые, чтобы шампунь в бутылочках смотрелся красиво. Еще с детства у меня была страсть к красивым флакончикам из-под разных духов, я их собирала, а затем, заполнив их подкрашенной водой, расставляла на трельяже. Мне казалось, что это красиво, да и создавалась видимость, что у меня много разных духов. Старые простыни я обверложивала и делала из них льняные салфетки для кухни.

Я могла бы очень долго перечислять, что я делала в целях экономии, но не буду, считаю, что достаточно доступно объяснила вам черту своего характера, которая меня в конце концов подвела.

Когда я выходила замуж, не было моды на длинные платья. Они были чуть ниже колен и приталенные. И я купила такое платье, причем выбирала заранее такую ткань, которую я могла бы после свадьбы перекрасить в черный цвет. Я не хотела, чтобы платье лежало только как память о моем самом счастливом торжестве.

Узнав о моей идее, свекровь стала уговаривать меня не делать этого. Она даже предложила мне деньги на лишний наряд, только бы я не перекрашивала свое свадебное платье. Но я уперлась, заранее представляя, как мне пойдет черное кримпленовое платье.