Психотерапевтические этюды. - Милтон Эриксон

В качестве шифра часто использовалась наклонная линия, которая произвольно появлялась на бумаге и выглядела так, будто Браун хотела что-то записать, но не смогла преодолеть какое-то препятствие. Эта линия была знаком ударения и обозначала, что слово, которое, по мнению исследователя, было словом "consequent" (последовательный) -- а мисс Браун подтвердила, что это правильно, -- оказалось французским словом "consquent" (значения этих слов в английском и французском языках совпадают -- прим. ред.). Браун подтвердила это предположение, а когда исследователь иронически заметил: "Ну и что вы думаете об этом?" -- написала: "Тупица".

Мисс Браун использовала также запись на чистом листе бумаги, что означало переход к новому аспекту проблемы: запись по предыдущей записи; широко разделенные между собой различные части одного письменного ответа: точки, поставленные внутри фразы или отстоящие далеко от нее; бросание карандаша или ластика в прямой связи с окончанием слова; противоречивые ответы на один и тот же вопрос; подсчет букв в слове или слов в предложении и получение различных итоговых сумм при пересчете; неправильное написание, чтобы обратить внимание на какое-либо слово, и другие коды и шифры, многие из которых были сначала не замечены или неправильно поняты.

Большое значение имело напряженное отношение Браун к исследованию. Она усиленно утверждала, что ей одной известно содержание записи, что мисс Дамон его не знает и не может знать из-за своего страха; что мисс Дамон нуждается в помощи, которую можно оказать путем, известным только мисс Браун, и что задача исследователя -- прежде всего взять на себя "ответственность" особого рода, что она поможет только в ответ на прямые и определенные вопросы, которые может принимать или отклонять. Оказалось, что Браун постоянно сохраняет защитное отношение к Дамон, требуя к ней особого отношения, укрывая, подбадривая ее, отвлекая ее внимание, намеренно обманывая ее, принимая другие защитные меры.

Лучше всего позицию мисс Браун иллюстрируют следующие ее ответы: "Запись означает многое, Б. (Браун) знает об этом все, Д. (Дамон) не знает, не может знать, боится, забыла уже давно, Д. не помнит, потому что никогда не знала кое-чего об этом, она просто думает, что знала, но она не знала. Б. боится сказать Д., Д. ужасно испугается, боится, плачет. Б. не нравится, когда Д. боится, не позволяет ей пугаться, не дает ей чувствовать себя плохо. Б. не может сказать Д., не скажет Д. Д. должна знать. Д. должна получить помощь. Б. нужно помочь. Э. (Эриксон) спрашивает. Задайте верный вопрос, Б. даст Э. правильный ответ. Правильный ответ только на правильный вопрос. Б. просто отвечает, не говорит, не скажет, потому что Д. боится, ужасно боится. Эриксон спрашивает, спрашивает, спрашивает. Браун отвечает, не рассказывает, вопрос -- ответ, не скажет, вопрос -- ответ, такая помощь. Б. ответит, но не слишком быстро, потому что Д. испугается, заплачет, заболеет. Б. скажет правду, всю правду, Э. не понимает, не поймет, потому что не знает. Б. попробует рассказать. Эрик-сон не задает правильных вопросов. Спрашивай, спрашивай, спрашивай. Б. не может сказать, не скажет. Б. немного боится; Б. только отвечает. Спрашивай, спрашивай".

Исследователь попытался заставить Браун помочь ему сформулировать нужные вопросы, но ее ответом всегда было: "Эрик-сон спрашивает, Б. отвечает; правильный вопрос -- правильный ответ; неверный вопрос -- неверный ответ".

Таким образом, задачей исследователя стал активный поиск информации, которая появится только тогда, когда будет найден вопрос, который попадет прямо в точку и на который можно будет коротко ответить. Шифры, даваемые мисс Браун, по-видимому, предназначались для того, чтобы вызвать дальнейшие агрессивные вопросы. В ходе бесед, касавшихся любой другой темы, кроме непосредственной проблемы, Браун не придерживалась таких ограничений и свободно отпускала бесчисленные намеки, давала "ключи", большинство которых исследователь не замечал.

Так как различные аспекты двух личностей, их отношение к исследователю и их методы дачи информации постепенно становились все понятнее, задачи обнаружения значения записей упрощались.

Сначала субъекта попросили написать, а потом переписать свое сообщение, которое с каждым разом становилось бы все понятнее. Это не имело успеха ни с фразами, ни со словами, ни со слогами и даже буквами. Попытка сделать запись сообщения с помощью синонимов или просто подстановки других слов так, чтобы исследователь смог, по крайней мере, определить, сколько слов было использовано, была встречена прямым отказом: "Не буду".

Тогда исследователь прибег к новому способу и спросил у Браун: "Это предложение правильное и законченное?" -- "Нет". Дальнейший подробный опрос, в конце концов, дал ключ: "Неверный вопрос". После долгих бесполезных вопросов оказалось, что запись содержала два предложения, и экспериментатору нужно было сказать не "предложение", а "предложения". Б. ответила, что эти предложения сокращены, а слова либо сокращены, либо сконденсированы. Но Б. добавила, как бы успокаивая: "Все здесь, Б. знает, Б. понимает, Э. задаст правильный вопрос, Б. скажет".

Затем мы узнали, что первое предложение содержит семь, восемь или девять слов; семь и восемь слов были написаны уверенно, а девятое -- с сомнением; кроме того, Б. указала на то, что второе предложение содержит тринадцать, четырнадцать и шестнадцать слов; тринадцать и четырнадцать -- несомненные, а шестнадцатое -- сомнительное. Предположив, что некоторые из слов повторялись, а некоторые можно разделить на два слова, мисс Браун попросили сосчитать слова, указывая на них карандашом. Она ответила: "Не буду". Когда ей сказали, что ее отказ доказывает, что некоторые слова повторяются, а некоторые можно разделить на два слова, Браун призналась: "Может быть". При этом мисс Дамон, которая рассказывала о последней книжной новинке, неожиданно запнулась, пожаловалась на появившееся чувство испуга, а потом вновь продолжила рассказ, по-видимому, полностью подавив сознание своих эмоциональных тревог, как это было с паникой, возникшей во время первой автоматической записи.

Смысл поведения мисс Дамон был доведен до мисс Браун, которая ответила: "Может быть. Нельзя сказать слишком быстро".

В ответ на дальнейшие расспросы были расшифрованы следующие слова: "транс", "буду", "мой", "каталепсия", "каждый" и "когда-либо"; они были подтверждены и в нужном порядке размещены в предложении.

Дальнейший опрос оказался бесполезным и не помог расшифровке. На все вопросы Браун просто отвечала: "Не буду".

Тогда исследователь начал все с самого начала, пытаясь заставить мисс Дамон посмотреть на различные части записи и дать свободные ассоциации. Мисс Браун сразу же прервала эту попытку, написав: "Нет, нет". Последовала полная блокировка усилий мисс Дамон понять, что от нее хотят. Это интересная параллель с поведением тех пациентов, которые на сеансах психоанализа внимательно и серьезно слушают повторные объяснения того, что они должны сделать, но, видимо, не способны даже переварить услышанное и вообще дать свободные ассоциации. Это выглядело так, будто Браун имеет власть, которая запрещает мисс Дамон думать и, таким образом, приостанавливает ее интеллектуальные процессы.

Так как мисс Дамон знала код Морзе, было сделано внушение, чтобы Браун использовала ее привычку барабанить пальцами и отстучала сообщение. У нее несколько раз получился знак SOS, который, по ее словам, означал: "Эриксон, помоги, спрашивай".

Затем последовали усилия идентифицировать отдельные буквы как таковые, независимо от их положения в предложении или в словах. На эти попытки были даны путаные, противоречивые ответы, которые Браун в конце концов суммировала так: "Не могу; просто не могу; нет правильных вопросов". Она так и не дала .понять, какими же могут быть правильные вопросы.

В этот момент у Браун спросили, нужно ли исследователю продолжать свои попытки закрепить отдельные слова, и она ответила: "Попытайтесь". Браун дали инструкцию начертить две горизонтальные линии: одну, чтобы символизировать наиболее значащие слова в сообщении, а вторую -- для обозначения менее значащих слов. Они могли быть любой длины, равные или неодинаковые, так как линии сами по себе не имеют значения.

Браун начертила две линии, одна из которых была почти вдвое длиннее второй. Проводя первую линию, Браун на мгновение сделала паузу приблизительно в середине, а вторую начертила одним штрихом. Исследователь взял это на заметку и сразу же протянул свою ручку, как бы указывая на первую линию, а на самом деле прикрыл вторую половину линии. В это время мисс Дамон, которая обменивалась с ассистентом ироническими замечаниями относительно глупых вопросов исследователя, заметила, что он, вероятно, слишком поглощен своей работой и не замечает неприятного запаха от сигареты, брошенной в пепельницу. Когда исследователь с извинениями загасил окурок, Браун отодвинула от себя лист бумаги с нанесенными линиями. На вопрос, может ли экспериментатор продолжать свои вопросы, она ответила: "Попробуйте, спрашивайте". Ее внимание привлекли к разрыву линии и спросили, не означает ли это сложное слово, образованное двумя словами. Этот вопрос в различных формулировках повторили'несколько раз, но в ответ получили лишь утверждение, что правильный вопрос не задавался. Наконец исследователь уверенно заявил: "Эта прерванная линия должна означать два слова в форме одного, не так ли?" -- "Да". -- "И слово „запах" каким-то образом касается первой части, не так ли?" -- "Нет". -- "Вы имеете в виду, что это может быть неприятно?" -- "Да".