Королевства, проигранные в карты - Владимир Брайт

И что самое смешное, мои новые хозяева за 300 — 400 лет, прошедшие с предыдущей попытки, умудрились где-то раздобыть этот растворитель, но в силу их психической нестабильности или просто непонятно почему королевства ирзотам были не нужны. Все, что они хотели, это скромно и без излишней помпы заполучить всего две небольшие вещицы, находящиеся в крепости. Правда, вся беда заключалась в том, что злодеям, намертво засевшим за стенами этой колоссальной, как вечность, цитадели, эта пара безделушек была дорога как память, поэтому отдать их по-хорошему они не собирались. В их планы входило биться до последней капли крови[147]. И это чуть было не привело к гибели целый мир...

Смысл этого чудо-растворителя состоял в том, что при его применении в подобных местах он мог учинить почти нереальное разрушение, но в качестве побочного эффекта существовала пятидесятипроцентная вероятность, что измерение, в котором произошло это знаменательное событие, вообще перестанет существовать как таковое. Во всех остальных местах, где действовала магия, при правильном применении он тоже творил какие-то невообразимые чудеса, хотя все с той же пятидесятипроцентной вероятностью. В общем, субстанция была непонятная, нестабильная, безумно редкая, и выменивать на нее королевства особого смысла не имело. То же самое, как, например, иметь кусок золота размером с небоскреб, от которого при всем желании нельзя не только отпилить несколько кусков на безбедную жизнь, но даже не удастся отскоблить немного пыли, чтоб приобрести пару гамбургеров.

В этом месте нелишним будет немного рассказать и о самих измерениях. Не знаю технических подробностей, но, судя по обрывочным данным, которые мне буквально по крупицам удалось собрать во время своего героического «квеста», измерения — это бесконечный ряд параллельных миров[148] с непересекающимися плоскостями. Миров, нанизанных, словно в детской пирамиде, на ось чего-то настолько нереального, что говорить об этом просто не имеет смысла.

В общем, если брать в качестве примера все ту же детскую пирамиду (с ней как-то проще и спокойнее), то действие растворителя сводилось к тому, что при неудачной попытке одно звено этой самой пирамиды мгновенно безвозвратно рассыпалось в прах, а его место тут же заполнялось другими мирами, и оставшиеся части чувствовали себя как ни в чем не бывало.

Представить себе гибель целой вселенной, пусть даже не своей, а какой-то далекой, чужой и абстрактной, по моему сугубо личному мнению, у нормального во всех отношениях человека просто не хватит мозгов. Но, по всей видимости, ирзоты были не из породы хлюпиков вроде нас, или мозги им ампутировали в детстве, поэтому без всякого предупреждения, предварительного обсуждения или согласования с соратниками по оружию, и даже более того — не посоветовав на всякий случай всем лечь на землю и закрыть голову руками, они поставили на кон в этой игре кроме своих жалких, никому не нужных жизней еще и ни больше и ни меньше как судьбу целого мира.

Упс...

Наша сто — или, может быть, двухсоттысячная армия[149] была в полумиле от крепости, когда стены, которые, казалось, ничто и никогда не сможет сокрушить, настолько они были колоссальны, просто-напросто исчезли, растворившись, словно пустынный мираж.

— ААААААААА!!!!!!!!!! — исторгся дружный вопль из нескольких десятков тысяч глоток, обрадованных тем, что, по крайней мере, не придется карабкаться на стены, в то время как сверху на их головы будет падать масса крупногабаритных предметов и литься совсем не божественный нектар, а весело побулькивающее, игриво пошкваркивающее кипящее масло.

Впрочем, по этому поводу я был с ними полностью солидарен.

Слава богу, у ирзотов хватило ума перед началом штурма всем без исключения выдать оружие, так что в атаку наша армия пошла не с голыми руками, а более или менее подготовленной к встрече с врагом. Лично я, в который уже раз за последние несколько дней, стал счастливым обладателем тяжелой, остро заточенной железной палки, которая для всех остальных здесь являлась не более чем перочинным ножиком, потому что, к примеру, меч Гарха в длину был на пару дюймов выше меня и весил соответственно своим габаритам.

Все происходящее казалось настолько нереальным, что на всякий случай я даже пару раз ущипнул себя за руку, чтобы, может быть, если очень повезет, проснуться дома в собственной постели.

Как и следовало ожидать, и на сей раз не повезло.

Впрочем, время бессмысленных надежд и наивных ожиданий безвозвратно прошло. Наступал решающий момент, и почему-то вся эта затея насчет молниеносной атаки с ходу в лоб начинала мне все больше и больше не нравиться. Было в ней что-то изначально неправильное[150].

Но так как, к большому сожалению, я был не главнокомандующим нашей славной захватнической армии, а всего лишь пушечным мясом, пополнившим ее ряды, и ничего в этом раскладе изменить не мог, оставалось только одно — напомнить Гарху, чтобы берег меня как зеницу ока, и, закусив до крови губу, чтобы не потерять сознание от переизбытка впечатлений, с белым как мел, перекошенным от ужаса лицом пойти туда, куда повелевал долг (в лице ирзотов). При этом постаравшись как можно дольше не угодить в лапы оживших мертвецов. Потому что где-то в глубине души я почти осязаемо чувствовал, что именно в этом месте всех нас ожидает встреча с неизбежным...

При всем богатстве жизненных форм и видов этого измерения местные зомби, как ни странно, делились всего на две категории. Первые были настолько кошмарными созданиями, что при одном взгляде на них отнимались конечности, подкашивались ноги и останавливалось сердце. А вторых вообще нельзя описать никаким нормальным человеческим языком, потому что в нем просто не существует подходящих определений. Могу сказать только одно — первые на фоне вторых смотрелись как невинные грудные младенцы с розовыми попами рядом с бандой джеков-потрошителей, с ног до головы забрызганных кровью вперемешку с мозгами, кишками и отходами человеческой жизнедеятельности[151]. Единственное, что их как-то объединяло, так это полное отсутствие интеллекта на лицах, куски свисающей гниющей плоти да еще запах, не поддающийся никакому описанию.

Как только исчезнувшие стены открыли нашей доблестной армии беспрепятственный проход, в который она, не мешкая ни мгновения, хлынула с радостным возбуждением, так сразу же нам навстречу выползло несколько тысяч этих ужасающих созданий.

По численности наше войско превосходило оборонявшихся как минимум раз в двадцать, но если бы мне представился хоть один шанс, я бы с радостью дезертировал, и даже более того — перешел бы на сторону немногочисленной группировки, которую защищали ожившие трупы. Глядя на них, становилось предельно ясно, что ловить в этом гиблом месте абсолютно нечего.