Стихотворения - Михаил Кузмин

[1917]

Базилид*

Даже лошади стали мне слонов огромней!Чепраки ассирийские давятВспененных боков ущелья,Ужасен зубов оскал!..И ливийских солдат веселье,Что трубой и горлами вождя славят,Тяжело мне,Как груз сплющенных скал.Я знаю, что был Гомер,Елена и павшая Троя.ГероиЖрали и дрались,И по радуге боги спускались…Муза, музищаПлоской ступней шагала,Говоря во все горло…Милая МузенькаПальчиком стерлаДопотопные начала.Солнце, ты не гори:Это ужасно грубо,— Только зари, зари, —Шепчут пересохшие губы, —Осенней зари полоской узенькой!

Сегодня странный день.Конечно, я чужд суеверий,Но эта лиловая тень,Эти запертые двери!Куда деваться от зноя?Я бы себя утопил…(Смерть Антиноя!)Но ужасно далеко Нил.Здесь в садуВырыть прудок!Будет не очень глубок,Но я к нему приду.Загородиться ото всего стеною!Жизнь, как легкий из ноздрей дымок,Голубок,Вдали мелькнувший.Неужели так и скажут: «Умер»?Я никогда не думал,Что улыбку променяю на смех и плач.Мне противны даже дети,Что слишком шумно бросают мяч.Я не боролся,Был слаб,Мои руки — плети,Как неграмотный раб,Слушал набор напыщенных междометий.И вдруг,Мимо воли, мимо желаний,разверзся невиданных зданийСветозарный ряд,Из бледности пламя исторг.Глашатаем стал бородатый бродяга,И знание выше знаний,Чище любви любовь,Сила силы сильнейшая,Восторг, —Как шар,Кругло, круто,Кричаще, кипящеКудесно меня наполнили.

Эон, Эон, Плэрома,Плэрома — Полнота,До домного до дома,До тронного до трона,До звона, громозвона,Ширяй, души душа!Сила! Сила! Сила!Напряженные мышцы плети!Громче кричите, дети,Красный бросая мяч!Узнал я и смех и плач!Что Гомер?Сильней лошадей, солдат, солнца, смертии Нила, —Семинебесных сферКристальная гармония меня оглушила,Тимпан, воркуй!Труба, играй!Вой, бей!Вихрь голубей!Орлов клекот!Стон лебедей!Дух, рей,Вей, вей,ДверейРайских рай!Рай, рай!В руке у меня был полированный камень,Из него струился кровавый пламень,И грубо было нацарапано слово: 'Άβραξας

[1917]

Фаустина*

Серебристым рыба махнула хвостом,Звезда зажелтела в небе пустом, —О, Фаустина!

Все ближе маяк, темен и горд,Все тише вода плещет об борт —Тянется тина…

Отбившийся сел на руль мотылек…Как день свиданья от нас далек!Тень Палатина!

Ветром запах резеды принесло.В розовых брызгах мое весло.О, Фаустина!

[1917]

Учитель*

Разве по ристалищам бродят учители?Разве не живут они в безмятежной обители?(Голубой, голубой хитон!)Хотите ли воскресить меня, хотите лиУбить, уста, что покой похитили?(И никто не знает, откуда он).

Мало ли прошло дней, много лиС того, как его пальцы мои трогали?(Голубой, голубой хитон!)С каких пор мудрецы причесываются как щеголи?В желтом сияньи передо мной не дорога ли?(И никто не знает, откуда он).

Полированные приравняю ногти к ониксу, —Ах, с жемчужною этот ворот пронизью…(Голубой, голубой хитон!)Казалось, весь цирк сверху донизуНавстречу новому вздрогнул Адонису.(И никто не знает, откуда он).

Из Вифинии донеслось дыхание,Ангельские прошелестели лобзания,Разве теперь весеннее солнцестояние?

[1917]

Шаги*

Твои шаги в затворенном садуИ голос горлицы загорной: «Я приду!»Прямые гряды гиацинтов сладки!Но новый рой уж ищет новой матки,И режет свежую пастух дуду.

В пророческом кружится дух бредуКадилами священной лихорадки,И шелестят в воздушном вихре схваткиТвои шаги.

Так верится в томительном аду,Что на пороге прах пустынь найду!Полы порфирные зеркально гладки…Несут все радуги и все разгадкиСозревшему, прозрачному плодуТвои шаги.

[1917]

Мученик*

Сумеречный, подозрительный час…Двусмысленны все слова,Круги плывут по воде! —Не святой ли это рассказ?Отчего же так горит голова,Чуя «быть беде!»

Варварское и нежное имя —Я не слыхал такого…Оно пахнет медом и хлебом…В великом РимеНе видали такого святогоПод апостольским небом!

[1918]

Рыба*

Умильно сидеть возлеУчительной руки!— Рыбачат на плоском озереЕврейские рыбаки.Ползут облака сне́гово.— Хлеба-то взяли? Эй! —Над заштопанным неводомНаклонился Андрей.Читаем в затворенной комнате,Сердце ждет чудес.Вспомни, сынок, вспомниМелкий, песчаный лес.Золотые полотнища спущены(В сердце, в воде, в камыше?).Чем рассудку темней и гуще,Тем легче легкой душе.Отчего в доме ветрено?Отчего в ароматах соль?Отчего, будто в час смертный,Такая сладелая боль?Ползут облака снегово…По полотнищу вверх глянь —Играет серебряным неводомГолый Отрок, глаза — лань.Наклоняется, подымается, бегает,Круглится отрочески бедро.Рядом — солнце, от жара белое,Златодонное звонкое ведро.Поймай, поймай! БлаговестияСамой немой из рыб.Брошусь сам в твои сети я,Воду веретеном взрыв!Белое, снеговое сияниеОбвевает важно и шутя.Ты мне брат, возлюбленный и няня,Божественное Дитя.Спадает с глаз короста,Метелкой ее отмести.Неужели так детски простоДушу свою спасти?Все то же отцовское зало,— Во сне ли, или грежу я? —Мне на волосы с неба упалаЗолотая, рыбья чешуя.

[1918]

Гермес*

Водителем душ, Гермесом,Ты перестал мне казаться.Распростились с болотистым адом,И стал ты юношей милым.СядемНад желтым, вечерним Нилом.Ныряет двурогий месяцВ сетке акаций.Твои щеки нежно пушисты,Не нагладиться вдосталь!— Чистым — все чисто, —Помнишь, сказал Апостол?В лугах заливных все темней.Твой рот — вишня, я — воробей.В твоих губах не эхо лиНа каждый поцелуй?Все лодочки уехали,Мой милый, не тоскуй.Все лодочки уехалиТуда, далеко, вдаль!Одежда нам помеха ли?Ужаль, ужаль, ужаль!Но отчего этот синий свет?Отчего этот знак на лбу?Маленькие у ног трещоткой раскрылись крылья.Где ты? здесь ли? нет?УжасаСвязал меня узел,Напало бессилье…Снова дремлю в гробу…Снова бледная лужица(Выведи, выведи, водитель мой!),Чахлый и томный лес…(Ветер все лодки гонит домой)Гермес, Гермес, Гермес!

[1918]

VI. Стихи об Италии*

Т. М. Персиц

Пять*

Веслом по-прежнему причаль!Не в Остии ли фонари?Какая чахлая печальВ разливах розовой зари!А память сердцу все: «Гори!»

Что ты, кормщик, смотришь с вышки?Берег близок уж совсем.Мы без карт и без системВсе плывем без передышки.Лишь предательские мышкиС обреченных прочь трирем.

Горит душа; горя, дрожит…И ждет, что стукнет кто-то в дверьИ луч зеленый побежит,Как и теперь, как и теперь…А память шепчет: «Друг, поверь».

Лунный столб в воде дробится,Пусто шарит по кустам…Кто запекшимся устамИз криницы даст напиться?Пролетает грузно птица…Мы увидимся лишь там!..

Я верю: день благословен!Налей мне масла из лампад!Какой молочный, сладкий плен!О, мед несбывшихся услад!А память мне: «Господень сад!»

Как болотисты равнины!Вьется пенье вдалеке…В вечной памяти рекеТо поминки иль крестины?Слышу руку ФаустиныВ помертвелой я руке…

Господень сад, великий Рим,К тебе вернусь опять!К тебе мы, странники, горим,Горим себя распять!..А эхо шепчет: «Пять!»

[1920]