Заколдованный замок - Вера Крыжановская

— Это такая великолепная мысль, что я тотчас же приведу ее в исполнение! Я привез сюда свой фотографический аппарат, хотя до сих пор и не имел времени им воспользоваться! — вскричал Беранже. — Эта фотография будет очень любопытным добавлением к хронике капеллана. Сейчас же бегу за аппаратом! Вы же оставайтесь здесь и присмотрите, чтобы никто не трогал даму Анжелу, — уже смеясь прибавил он, убегая из склепа.

Два часа спустя тело Анжелы было снова положено в саркофаг, который тщательно запечатали до новых распоряжений. Затем все общество вернулось на виллу, оживленное и взволнованное событиями этого дня.

Беранже в тот же вечер отправил дяде письмо. Он извещал его об открытии склепа, просил его указаний, как поступить с погребенными там телами, и, наконец, горячо просил его приехать к балу, который должен состояться через десять дней и обещает быть очень интересным и оригинальным.

Барон ответил со следующей же почтой. Он писал племяннику, что по его мнению, погребенные в фамильном склепе де Верделе не имеют права на исключение, раз они не пощадили столько других могил. Только он желал бы, чтобы этот склеп не трогали, пока не будет приготовлено новое место для упокоения их предков. Далее, барон извещал, что к великому своему сожалению, он не может быть на балу, так как доктора посылают его на три недели в Виши. По окончании курса лечения он приедет в Верделе, где пробудет до конца октября, руководя работами. В это время они совершат предполагаемую поездку в Алжир.

По мере приближения дня бала молодые хозяева дома все более и более были заняты всевозможными приготовлениями к этому торжеству. Беранже все делал на широкую ногу, и, очевидно, хотел поразить приглашенных. Так, для многочисленной прислуги были заказаны костюмы пажей, конюших и стрелков пятнадцатого столетия, а для ужина приготовлено средневековое меню.

На десять лье в окружности только и говорили об этом оригинальном празднике. Все горели желанием присутствовать на нем. Даже люди, мало знакомые с маркизом, пускались на все возможные хитрости, чтобы только получить пригласительный билет на этот бал.

Беранже представил жене своего друга Бертрана. Тот сделался частым гостем на вилле и энергично помогал товарищу в его приготовлениях к балу. Когда Бертрану передали содержание хроники капеллана, он, смеясь, объявил, что костюмируется цыганом.

— Отлично! Ты, следовательно, будешь изображать Гарольда, — одобрил, смеясь, маркиз. — Без него и праздник был бы неполон.

— Во всяком случае, не будет хватать Мариам, а это очень жаль, так как она и есть центр всей этой драмы, — заметил Бертран.

— Да, это очень жаль! Но так как хроника мало кому известна, то, конечно, ни одной даме не придет в голову закостюмироваться цыганкой. Таким образом, Ренуар будет лишен удовольствия ухаживать за предметом своей странной антипатии.

— Неужели этот опасный безумец тоже будет на балу? Тебе, Беранже, не следовало бы приглашать его!

— Что ты хочешь? Он был в полном уме, когда посетил мою жену и заставил ее пригласить себя. Я не мог разубедить Алису и должен был дать ему пригласительный билет.

В течение этого времени бедная Мушка испытывала все муки Тантала. Вид приготовлений, рассказы Бертрана и его совещания с Беранже в ее присутствии, окончательно разожгли любопытство куртизанки и пробудили в ней страстное желание оказаться на этом балу.

Невозможность присутствовать на этом празднике приводила ее в отчаяние и бешенство. Она лишилась даже сна и аппетита, придумывая самые отважные планы, чтобы устранить препятствие, запиравшее для нее двери этого рая. Известие, что дамы имеют право не снимать масок до ужина, было для Мушки лучом света. Под маской кто может узнать ее? Она же может все видеть, иметь пикантное удовольствие быть принятой маркизой в качестве гостьи и скрыться перед ужином. Теперь все дело заключалось в том, чтобы во что бы то ни стало получить пригласительный билет.

Зная, что Бертран будет закостюмирован цыганом, Мушка тайно заказала себе костюм испанской цыганки, который, по ее мнению, отлично подходил к обстоятельствам. За два дня до бала она повела решительную атаку на Беранже. Слезы, обольщения — все было пущено в дело. Утомленный и побежденный Беранже сдался, наконец, на просьбы своей любовницы, взяв с нее клятву, что она уедет из замка раньше полуночи.

Тем не менее, Беранже беспокоило его неосторожное обещание, и он не сказал о нем ни слова даже Бертрану. Впрочем, со своей обычной беззаботностью он скоро успокоился, убедив себя, что никто не заметит в толпе гостей одну лишнюю женщину и что Алиса никогда не узнает о его дерзкой выходке.

Сначала Алиса тоже очень заинтересовалась проектом Марион и деятельно занялась как приготовлениями к празднику, так и своим костюмом, но по мере приближения дня бала какое — то смутное предчувствие, какое — то нервное возбуждение овладело ею. Это нервное состояние еще более увеличилось, благодаря носившимся в народе слухам, которые передавала ей страшно расстроенная Сузанна. А люди, работавшие над устройством иллюминации, и в особенности охранявшие ночью развалины, действительно рассказывали ужасные вещи.

Старый Гаспар, проведший ночь в замке, заметил самого сатану, который, весь в красном, прогуливался с колдуном вокруг Башни Дьявола. Другой рабочий, возвращаясь довольно поздно в Верделе, оказался свидетелем того, как толпа призраков танцевала вокруг нетронутой еще могилы Савари. Наконец, несколько человек клялись, что видели, как молодой цыган, с зажженным факелом в руке, шел по развалинам к Башне Дьявола, из подземелий которой неслись жалостные вопли и душу раздирающие крики женщин и детей.

По мнению всех, готовилось что — то зловещее, какое — то страшное мщение призраков, раздраженных разрушением их убежища, а также святотатственным праздником, который устраивают там, где они страдали и где, может быть, до сих пор валяются их кости без погребения.

Все эти россказни, вместе с собственными предчувствиями, так сильно подействовали на Алису, что она даже хотела отказаться от этого бала; когда же она рассказала Беранже про свои тревоги и передала ему зловещие рассказы рабочих, тот громко расхохотался.

— Как тебе не стыдно, Алиса! Ты женщина умная и развитая и веришь таким глупостям! Для меня совершенно ясно, что все эти слухи распускаются какими — нибудь негодяями, которые знают, что в настоящее время в замке находится много различных вещей и посуды. Конечно, им хотелось бы напугать ночных сторожей и обратить их в бегство, но я живо положу конец всему этому. Что же касается призраков, то, будь покойна, они не посмеют явиться при ярком электрическом свете.