Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков

— Налево, — буркнул кто-то мне в ухо.

Теперь я узнал голос Маркоса. Значит, мы в реге Джотто?

— Святоша, это ты? — переспросил я, переходя на тихую речь.

— Нет, дева Мария! — рявкнул хакер. — Да шевелитесь вы! Прорыв!..

Теперь уже я потянул за руку Сольвейг, а та — Алису Релер. Эрик замыкал шествие.

Из-за поворота вынырнула кучка групарей в странных пародиях на боекостюм — зеркально блестящие кирасы прикрывали грудь, переходя в броневые воротники и глухие шлемы, остальное тело затянуто в серую углеткань. Меня так и подмывало назвать отряд — могом, уж больно слаженно действовали джоттовцы. Один кроме обычного ранца тащил на горбу мощный сетевой хаб с наращенным на него мейнфреймом. Видимо, прорыв, о котором говорил Маркос, случился не только в реальности.

Единственный нормально — в скромные ультрамариновые шорты — одетый человек на фоне этой компании смотрелся неуместно. Зато с ним я был знаком.

— Сеньор Эстебан, — промолвил я, протягивая руку.

Групарь ответил на мое рукопожатие без колебаний.

— Добро пожаловать в партизанский штаб, — невесело пошутил он, пропуская нас вперед.

В оставленном нами коридоре послышались выстрелы, что-то зашипело тонко и визгливо.

— Позвольте принести свои извинения, — продолжил Эстебан. — В Ле Солейль я не до конца поверил вашим словам. Теперь вижу, насколько я ошибся.

Мы добрели до ближайшего полукупола — скорей просторного сводчатого зала, наполовину засаженного широколистным кустарником — и, как были, повалились на траву. Эстебан коротко обрисовал мне ситуацию.

Та менялась ежеминутно, и все не к лучшему. Официально заручившиеся поддержкой Службы карелы, и примкнувший к ним дом Камиля теснили соперников на всех фронтах. Синий Дракон и Треугольник, прежде соблюдавшие нейтралитет, перешли на сторону обороняющихся — первые самостоятельно, вторые же только после прямой атаки на их гейт в глобальную опсистему — но не спасало и это. По оценкам прогностических программ у карелов уйдет не более четырех суток на то, чтобы расправиться с последними остатками противостоящих Домов. Самый пессимистический прогноз оставлял Джотто два дня жизни.

— Отчасти поэтому мы вас вытащили, — с некоторым смущением пояснил Эстебан — все же и у групарей есть совесть. — Нам пригодится любая помощь. Возможно, вы сумеете переломить ход борьбы в вирте… У вас нет собственных мощностей? — поинтересовался он с надеждой.

Я постучал ногтем по инфору.

— Это все, — пояснил я без нужды. — И домашний терминал… но до него не добраться. Хотя… — Я замялся — высказывать ли шальную мысль? — Есть у меня на примете кое-кто…

Эстебан вопросительно глянул на меня.

— Дуэйнсиане, — ответил я.

Последователи Новой Семантики мстительны. Если мне удастся убедить Единение, что в их неурядицах виноваты колониальщики, дуэйнсиане с охотой предоставят мне свои мощности.

Мои слова вызвали у групаря приступ энтузиазма столь мощный, что мне пришлось его немного охладить.

— Да, — бормотал он, — с такими сетями мы сможем надежно перекрыть гейт выхода… даже навязать карелам бой…

— Нет, — решительно проговорил я. — Мы поступим иначе.

— Миша, — поинтересовалась Сольвейг, — ты что задумал?

— Рыбу надо бить с головы, — ответил я старой поговоркой. — Я найду Меррилла.

— Роберта Меррилла? — переспросила моя сожительница. — Того колониальщика? А при чем тут он?

Вместо ответа я сбросил ей, а заодно — и всем остальным — на инфоры запись последнего полученного мною сообщения.

— Он руководит лунным филиалом Службы, — пояснил я словами. — Все это его рук дело. Если убрать со сцены голубцов, Карел долго не продержится.

Эрик приподнялся на локте. Только теперь я заметил у него на плече здоровенный ожог, облепленный по периметру бледно-зелеными анестетическими мушками.

— Я с тобой, — пробормотал он.

— Я тоже, — решительно заявила Элис.

— А ты… — Я возмущенно повернулся к Сольвейг. — Как вы вообще столкнулись?

Ко мне на инфор потекли кадры. Пока я вздорил с Кирой Деннен (так утверждали метки времени), Элис попытались схватить двое карелов. Девушка попыталась позвонить мне — безрезультатно, потом попросила сьюда связать ее с Сольвейг. Я подивился самообладанию Алисы — убегая от разъяренных громил, вспомнить имя подруги, о которой я и упомянул-то раз-другой, обратиться именно к ней… Сольвейг перебросилась навстречу девушке, а с ней и Эрик, но тут на них налетела толпа громил, и пришлось уносить ноги. Дальнейшее я видел.

Я хотел было заспорить, как-то убедить Элис остаться в групарском реге, но меня остановило два соображения. Первое — что убежище это изрядно непрочное. Если мы потерпим неудачу, Элис переживет меня от силы на три дня. А второе — что у нее в блоках памяти могли заваляться какие-нибудь наработки Ноя Релера.

— Н-ну ладно, — уступил я. — А ты? — Я повернулся к Сольвейг. Та молча кивнула.

— Хорошо, — решительно заявил Эстебан, вставая. — Тогда не будем терять времени.

Однако начать сразу мы не смогли. С полчаса ушло на то, чтобы собрать в реге Джотто всех, с кем я сумел установить связь и кого уговорил помочь. Знакомых лиц было много; пожалуй, никогда еще в истории Луны не сходилось в одном месте столько лучших интелтронщиков, каких бы убеждений они ни придерживались. Собираться пришлось физически — сьюд-сеть общих куполов окончательно сдалась на милость победителя, только псевдоинтеллекты отдельных служб сохраняли еще подобие независимости. Первоочередной моей задачей было отгородиться от внешнего мира.

В обычных условиях это был бы подвиг, достойный Геракла. Понятие «личной жизни» исчезло почти одновременно с «правами человека». В мире, где любой хакер способен подсоединиться к говномеру твоего унитаза и распубликовать характеристики твоих экскрементов, нельзя быть уверенным, что за тобой не подглядывают. Поначалу консерваторы пытались бороться, но победило извечное стремление к комфорту. Стыдливость отмерла, не выдержав конкуренции с интеллектуальными стульями, программами-домовыми и инфосетью. С этим постепенно смирились, а чуть позже схлынула и мода на бытовой вуайеризм. Однако возможность влезть в любой дом никуда не делась — ее попросту блокировал принцип усреднения. Следить можно за человеком, за десятком или тысячей человек, но нельзя ежеминутно наблюдать за каждым. Выловить золотую рыбку из моря информационного шума — задача архисложная, и решать ее никто по доброй воле не станет.

В Городе, с его вездесущей интелтроникой, дело обстоит иначе. Сейчас глос кишел демонами, просеивающими каждое уловленное микрофонами или переданное по сети слово. Только групарские реги, отделенные от городской сети узкими гейтами, сохраняли подобие независимости. И покуда Маркос с коллегами-хакерами держали барьер на пути подчиняющих алгоритмов, мы находились в относительной безопасности.