Не время для славы - Юлия Латынина

Из кустов выскочили еще двое. Во время драки они не стреляли, видимо опасаясь попасть в Булавди.

Чеченец оглянулся. Бывший начальник республиканского ОМОНа, двукратный чемпион мира по боям без правил, бывший зять Кемировых Ташов Алибаев лежал на полу беседки, раскинув огромные руки, и тело его было буквально разворочено выстрелами. Кровь шла изо всех дырок. Голову его располовинило, вместо черепа было сизое месиво, и только правый, открытый глаз черноволосого гиганта глядел на чеченца с каким-то немым вопросом. «Зачем? Зачем это все?»

Булавди не знал ответа на этот вопрос.

Он знал только одно: он презирал тех, кто служит Джамалудину. Он презирал тех, кто женился по его приказанию и убивал по его приказанию. В том мире, который строил Джамалудин, можно было быть либо рабом, либо трупом, и Булавди Хаджиева не устраивала роль раба.

Два года он бегал по лесам; он жрал кору, его травили, как дикого волка, и он не мог допустить, чтобы все это было зазря. Чтобы через сто лет про него, Булавди, рассказывали, что был такой человек, который сначала воевал, потом служил Русне, потом опять воевал, а потом один из рабов Джамала Кемирова захотел купить его на запчасти для своего приемного сына, – и купил, а люди его кто сдался, кто погиб.

Ни один человек, которым восхищался Булавди, ни один человек, которым восхищался Джамалудин, не сдавался русским. Все, кем они восхищались, были убиты ими. Ни про одного из тех, кем они восхищались, не рассказывали, как они жили на вилле в Дубае. Про всех рассказывали только одно – как они умерли.

Отель в Эмиратах снился ему по ночам, и Булавди не видел жены уже два года, а он ее очень любил. Ну что же. Когда он будет в раю, его душа будет летать по раю зеленой птицей, и джакузи в Раю будет не хуже, чем в том отеле.

Булавди оглянулся еще раз, сунул «стечкин» в кобуру и бросился вон из беседки.

Мертвый Ташов лежал на полу. Из-под разломанного столика ветер трепал листы купчей, на арабском и английском, и глянцевые фотографии внутреннего дворика с синей глазурью колонн и пальмами вокруг узорчатого фонтана.

Кирилл Водров прожил эти три дня счастливой жизнью будущего отца. Диана была в роддоме, и Кирилл заезжал к ней каждое утро, а иногда еще и вечером, и он садился на корточки у кровати жены, и целовал ее в губы и туда, где уютно ворочались будущие Заур и Владимир, и советовался с Дианой, стоит ли брать на работу племянника Ахмеда, от которого из-за побоев ушла жена, или троюродного брата Мусы, который три года назад ограбил сберкассу.

Алихана все-таки забрали в больницу. Главврач сказал, что рана заживает хорошо, но Кирилл видел, что главврач чем-то обеспокоен, и это ему не очень понравилось. Алихана положили в отдельной палате, и за юридические подробности Кирилл не волновался. Осколка в ране уже не было, а Бештойская больница была вотчина Кемировых. Кирилл не позавидовал бы тому спецназу, который попытался бы в нее войти без позволения Джамалудина.

Заодно на обследование положили и старую Айсет.

На третий день Кирилл поехал на заседание объединенного комитета силовых структур. Оно было посвящено итогам спецоперации под Тленкоем, – докладывал о ней премьер Мао.

С тех пор, как Диана сказала Кириллу, что человек, который изнасиловал ее, когда ей было четырнадцать лет и премьер республики – одно и то же лицо, Кирилл выяснил довольно много. Он никогда больше не говорил об этом с Дианой, но он навел справки и постарался отыскать солдата, который тогда выпустил женщин, и оказалось, что эта история была куда мрачней, чем можно было подумать. Во всяком случае, оказалось, что солдат погиб в ту же ночь, и хотя официально считалось, что его убили боевики, Кириллу что-то мешало поверить официальной версии.

Кирилл отыскал родителей солдата и перечислил им деньги.

Что делать дальше, Кирилл не знал.

Если бы он жил на Западе, он подал бы в суд. Наверное, это был бы страшный процесс. Кирилл хорошо представлял себе, что бы случилось на Западе с политиком, которого крупнейший бизнесмен региона обвинил в пытках, изнасилованиях и бессудных убийствах местного населения. Такой политик сел бы на двадцать лет, и уж точно перестал бы быть премьером. Но они не были на Западе.

Если бы Кирилл был Джамалом, он выгнал бы жену вон, а то и пристрелил бы, – но Кирилл еще не был Джамалом, и, иншалла, надеялся им никогда не быть.

Поэтому Кирилл не знал, что ему делать, – и вот он сидел, как суслик, на заседании правительства, – и торжествующий Мао делал доклад, и согласно этому докладу, антитеррористическая операция под Тленкоем увенчалась оглушительным успехом. В результате ее было уничтожено шестнадцать бандитов, включая эмира Тленкойского района Мурада Кахаури, и пятеро их пособников. Были также неопровержимо установлены связи боевиков с западными и арабскими спецслужбами.

– Так, один из боевиков был связан с ЦРУ через Бельгию, а двоюродный брат Мурада, Али, завербован разведкой государства Катар, – чеканя слог, докладывал Мао.

Али был единственный, кто погиб под Тленкоем. Он был чемпион мира среди юниоров по вольной борьбе, и связь его с катарской разведкой заключалась в том, что эмир Катара лично предлагал ему место в национальной сборной.

Чтобы уничтожить Али, понадобилось перевезти с места на место пятьсот семьдесят человек из Ростова, Пскова и Москвы, выпустить двести пятьдесят тонн стадвадцатидвухмиллиметровых осколочно-фугасных снарядов и поднять в воздух пять вертолетов МИ-8. Охрана Дауда, застрелившая мальчишку из Бельгии, явно управилась куда более эффективно. В процессе она не устраивала полуторакилометровых пробок у Куршинского туннеля, не расстреливала ларьков с водкой, не избивала случайно подвернувшихся водителей на дорогах и не рыла сортиров на кладбище.

– Кроме этого, в селе Тленкой проверены тысяча шестьсот домовладений, – продолжал Христофор Мао, – изъято двенадцать автоматов, семь пистолетов, и пять гранат системы РГД. По фактам незаконного хранения оружия возбуждены уголовные дела.

«Ты что, идиот, зачем ты поджигаешь республику? Ты что, не знаешь, что солдаты ограбили Чанкиевых, а в доме Аслана они швырнули на пол пятилетнего мальчишку и приставили ему к виску СВД?»

– Население массово выражало благодарность нашим войскам за избавление от диктата со стороны террористов. Удалось установить три иномарки, находящиеся в розыске, и задержать двоих человек, укрывавшихся от алиментов.

«Ты что, не знаешь, что Мурад звонил в село сверху, когда вы переворачивали дома и таскали сушеную колбасу из подвалов, – и говорил: «ну что, не надоело терпеть власть кяфиров?»

Но Кирилл, разумеется, не вскочил, и не закричал ничего подобного, потому что вскочить означало вызвать вопрос: «А ты это откуда знаешь? Кто тебе это рассказал?»

И еще потому, что Христофора Мао не интересовала действительность.

Не то чтоб картина мира, которую он рисовал, совершенно не соответствовала реальности. Наоборот, некоторые детали в ней были точны. Убитый Саид-Магомед действительно жил в Бельгии, а убитый Али Айтанов действительно имел катарский паспорт.

Но Христофор Мао и не пытался по этим деталям понять мир. Разобраться в чувствах, мыслях, и истинных пружинах действий окружающих его людей, понять, что именно двигало семнадцатилетним чеченцем, который жил себе в Бельгии в благополучной семье, и три года ныл и просился у родных повидать старых друзей, а приехав, взял автомат и убежал в горы.

Все эти детали, – Бельгия, Катар, эмир, – складывались в голове Христофора Мао в фантастический мир, населенный заграничными шпионами, эмиссарами «Аль-Каиды», работающими рука об руку со своими заокеанскими хозяевами, и кровожадными террористами, убивающими людей исключительно за деньги. Никаких других мотивов для убийства Христофор Мао не допускал, что, конечно, немного говорило о мире, но много говорило о самом Христофоре Анатольевиче.

Этот человек, казалось, не мог допустить, что люди женятся, потому что любят, дружат, потому что дружат, и занимаются бизнесом, потому что от этого получаешь прибыль. Во всем он видел второе дно: люди женились, потому что искали подходы и концы, дружили, потому что искали выгоды, а вот бизнесом занимались, наоборот, не ради прибыли, а питая темные замыслы по расчленению России.

Не то чтобы Джамал Кемиров был менее жесток, чем Мао: возможно, даже более. Джамал, ни секунды ни колеблясь, застрелил бы Алихана на глазах его беременной сестры, если бы выяснилось, что Алихан участвовал в рейдах боевиков. Но когда он узнал правду, он оставил Алихана в покое. А вот Мао… холодный пот полз у Кирилла по спине, когда он думал, что будет, если Мао узнает о похождениях Алихана.

Это Джамалу были нужны факты. А Христофору Мао был нужен крючок. Это Джамал был готов убивать за правду. А Христофор был готов убивать за ложь.