Теплый пепел надежд - Ксения Васильева

— Ну, не совсем… Слушай, а у нее какой-нибудь сестры не было?… Двоюродной?.. Старше ее? Младше?

Макс задумался. Он был уверен, что тогда были две девицы… Одна — красавица, другая — Сонька… Он не мог отделаться от этого двойственного чувства. Однако не стал морочить сыщику голову.

— Нет. Они вдвоем с матерью… Больше никого.

— А скажи, Макс, честно, ведь ты эту Соню не только не любил, но и обижал? — Касьян внимательно посмотрел на парня. Тот, насупившись, молчал.

— Ты подумал сейчас, что я ее собираюсь оправдывать? Нет, дружок. Ее вина — это ее вина. Но твоя, к сожалению, тоже есть. Так что давай честно. Вранья я вообще не терплю, а уж в деле и подавно. Или я ухожу, и тогда не взыщи, лично для тебя я ничего не сделаю и ты ничего не узнаешь. Понял?

Касьян говорил так резко потому, что парень явно выгородил себя — эдакая невинная овечка!

Макс помолчал, подулся, но, видимо, понял, что надо говорить все или почти все.

— Я запрещал Гульке с ней дружить, — выдавил он из себя наконец.

— А что тебя конкретно не устраивало в этой дружбе? — допытывался Касьян. Парень что-то переставал ему нравиться. — Соня пила? Наркотики? Вела себя непристойно? Хамка, дура, недоразвитая, воровка?

Макс молчал, еще больше насупившись. Касьяна уже раздражал этот красивый самовлюбленный и недобрый парень.

Касьян закурил и разлил по рюмкам остатки коньяка.

— Не желаешь? — спросил он. — Хорошо расслабляет. Тебе это сейчас необходимо, вон как напрягся! — Касьян слегка хохотнул.

— Зачем вы надо мной издеваетесь? — Макс почти плакал. — Я что, виноват, да? Она меня порезала, а я виноват?..

Касьян успокаивающе поднял руку:

— Спокойнее, что ты распетушился? Кто тебя винит? Я? Нисколько. Но мне надо знать все подробности, которые ты утаиваешь. Мне нужен четкий и ясный ответ: чем не устраивала тебя Соня в качестве подруги твоей сестры. Раз. И два: было ли у этой Сони хотя бы одно из тех качеств, что я перечислил.

— Этого ничего не было… — через силу ответил Макс. — Но она была противная, как вам объяснить? Вы ее не видели! — вдруг словно вздернулся Макс. — Она такая… И глаза у нее всегда злые, и Гульку она прямо подмяла, та ей в рот смотрела! А теперь написала, что не может дома жить и не будет… Гулька, дура, плачет, страдает по ней!.. Сонька… — Макс задумался, — она какая-то чудная была… Что-то в ней сидело… Ну, я не могу объяснить! Я не хотел, чтобы они дружили! Вы не знаете мою сестру, Гульку! Если бы знали, поняли бы!.. — почти крикнул он.

— Так, — подытожил Касьян, — теперь я тебя, кажется, понял. Видимо, Соня нехорошо влияла на твою сестру. Была сильнее… И характер — не сахар… Наверное, ты был прав. Но, — сказал Касьян, видя, что Макс встрепенулся, — не спеши радоваться. Ты был, возможно, прав по сути, но по выражению, по внешнему выражению — грубому, хамскому — ты был абсолютно не прав. Ты спровоцировал ее на проступок, понимаешь? Если бы ты… — он замолчал, потому что глупо было объяснять мальчишке восемнадцати лет, как хорошо и достойно он должен был вести себя с противной ему, уродливой девчонкой, которая влезла в их семью, заграбастала сестру, хотела надуть его и, понатворив дел, сбежала.

— Ладно, — сказал Касьян примирительно, — пока оставим. Ты мне сказал, я понял.

Макс вдруг расслабился, улыбнулся, стал симпатичнее, видимо, поверил Касьяну и заговорил уже совсем о другом:

— А вы, Касьян Гордеевич, хорошо знаете эту… Зинаиду? Такая красивая… — протянул он восхищенно, глаза его заблестели.

…Влюбился, дурошлеп, подумал Касьян огорченно. Не понравилась ему сегодня Зинаида, крутила что-то…

— Да, она красивая, даже очень красивая, но этим не исчерпывается… Она еще и умная, и… хитрая… — Вот это он, пожалуй, зря сказал, но ему вдруг захотелось предостеречь дурачка от излишних восторгов.

— Вы хотите сказать, она нехорошая? — подозрительно спросил Макс.

Надо ему было, старому дурню, заводиться!

— Да нет, я не то хотел сказать, — начал он, вроде бы и оправдываясь, — я хотел сказать простую вещь: она не для тебя, понятно? И не вздумай ничего ей предлагать, кофе и прочее… Кто ты для нее? Уж если честно! Мальчишка, сопляк, провинциал. Без денег, а если даже с деньгами, то не с такими и не со своими… И старше она тебя, может, лет на пять.

— Значит, вы думаете, что она никогда… меня… не полюбит? — спросил убито Макс.

У парня, видно, сложился образ сыщика как человека, знающего все, понимающего всех и имеющего ответы на все сложные случаи жизни, — надо было хоть как-то поддержать свое реноме.

— Никогда… — повторил Касьян, — кто знает, что случится завтра, через год? Может, ты станешь большим бизнесменом, или артистом, или менеджером… Откуда мне знать? И встретишься с ней. А она к тому времени сойдет со своих подмостков и будет просто еще одной смазливой женщиной… И, предположим, не замужем… А ты тогда поймешь, что она тебе не нужна. Ты перестанешь ее любить, забудешь ее — у тебя будет другая жизнь. Да мало ли что…

Но Макса на данный момент не интересовал столь дальний вариант, и еще он верил, что такая любовь не проходит никогда! Он посмотрел на сыщика с сожалением.

— Вы меня не знаете, Касьян Гордеевич, я — очень упорный и не забываю ничего. А Зинаиду невозможно забыть. Даже хорошо, если я встречу ее через два года или больше, она будет свободна, перестанет показываться во всем этом тряпье… — Макс даже скулами как-то затвердел. — И если я приду к ней и скажу: Зина, я люблю тебя уже два года, будь моей женой… — неужели она сможет отказать?

— Думаю, не сможет, — ответил Касьян как можно серьезнее… Ну что ему внушать сейчас Максу? Он слышит только себя… И потом, действительно, никто не знает, что будет. — Хорошо, Максим, будь по-твоему, но только не лезь пока со своей любовью, чтобы не набить шишек, идет? Она сейчас тебе не ответит… Подожди.

— Два года? — с надеждой спросил Макс.

— Два… или больше. Но за это время ты должен стать чем-то, ты это понял? Иначе вам удачи не видать! — пропел Касьян и, уже совсем утомившись, поднялся со стула.

— Пока, Макс, если что-то услышишь о Соне, сразу же ко мне. — Он дал Максу визитку и направился к выходу.

Однако через минуту, чертыхаясь и злясь на себя, вернулся и прошел к Ирине на кухню.

Она колдовала над необыкновенной красоты салатом. Касьян окликнул ее, Ирина обернулась к нему с улыбкой, но особой радости он в ее лице не заметил. Обижается, что он редко заходит?..

Ну вот они сейчас и поболтают!.. Усталость вдруг улетучилась, Касьян был свеж и готов к битвам.