Корона мечей - Роберт Джордан

На деревянном столике перед Эгвейн горели две короткие сальные свечи. Столик тоже был складной, такой легче перевозить, но более устойчивый, чем кресло. В палатке, которая служила рабочим кабинетом, кроме свечей с опорного столба свешивался еще масляный фонарь. Тусклый желтый свет дрожал, заставляя бледные тени плясать на залатанных парусиновых стенах. Вся обстановка была весьма далека от великолепия рабочего кабинета Амерлин в Белой Башне, но это не огорчало. По правде говоря, ей и самой не хватало того величия, которое обычно присуще Амерлин. Эгвейн прекрасно понимала, что накидка с семью полосами у нее на плечах в глазах любого постороннего человека была единственным доказательством того, что она Амерлин. Разве что кто-то сочтет это крайне глупой шуткой. На всем протяжении истории Белой Башни в ней не раз происходили очень странные вещи – Суан рассказывала девушке тайные подробности некоторых из них, – но несомненно никогда прежде не случалось ничего столь странного, как то, что случилось с ней.

– Лучше бы остаться здесь на четыре-пять дней, – задумчиво сказала Шириам, изучая пачку бумаг у себя на коленях. Слегка полноватая, с высокими скулами и раскосыми зелеными глазами, в темно-зеленом платье для верховой езды, она ухитрялась выглядеть элегантно и внушительно, даже сидя на шаткой табуретке. Вот будь на ней вместо узкой голубой накидки Хранительницы Летописей палантин Престола Амерлин, никто не усомнился бы в том, что она носит его по праву. Временами она, казалось, и в самом деле воображала, что накидка с семью полосами покоится на ее плечах. – Или даже больше. Нам не повредит пополнить запасы.

Суан, сидя на другой шаткой табуретке, покачала головой, но Эгвейн в данном случае не нуждалась в советах.

– Один день.

Может, она и всего-навсего простая восемнадцатилетняя девушка, не обладающая величием истинной Амерлин, но глупой ее никто не назвал бы. Слишком многие сестры пользовались любым предлогом, чтобы растянуть привал, – и Восседающие тоже, – но с каждым днем, проведенным на стоянке, станет все труднее заставить их двигаться дальше. Шириам открыла было рот, но Эгвейн перебила ее.

– Один, дочь моя, – твердо сказала она. Что бы Шириам себе ни воображала, Шириам Байанар была Хранительницей, а Эгвейн ал’Вир – Амерлин. Если бы только можно было сделать так, чтобы этот факт по-настоящему дошел до Шириам. И до Совета Башни; с ними дело обстояло еще хуже. Эгвейн захотелось огрызнуться или даже швырнуть что-нибудь подвернувшееся под руку, однако по прошествии полутора месяцев в этом новом качестве жизнь уже научила ее умению сохранять спокойное выражение лица и ровный голос даже в тех случаях, когда раздражение было гораздо сильнее, чем сейчас. – Задержись мы тут подольше, и местные жители начнут умирать от голода. Мне бы этого не хотелось, даже чисто с практической точки зрения. У нас возникнут тысячи проблем, если мы будем слишком обирать их, даже при том, что мы платим за то, что нам требуется.

– Набеги на овечьи стада, кража птиц и другого продовольствия, – пробормотала Суан. Опустив взгляд на свою серую юбку-штаны и будто не замечая никого вокруг, она, казалось, просто размышляла вслух. – Мужчины, стреляющие в наших охранников по ночам, готовые поджечь все, что смогут. Плохо дело. Голодные люди легко становятся отчаянными.

Те же доводы приводил Эгвейн лорд Брин – и почти теми же словами.

Рыжеволосая Хранительница Летописей бросила на Суан тяжелый взгляд. Многим сестрам временами приходилось нелегко с Суан. Ее лицо, вероятно, знали в лагере все – достаточно молодое, чтобы его обладательница выглядела естественно в одеянии Принятой или даже послушницы, если уж на то пошло. Таков побочный эффект усмирения, хотя немногим известно об этом. Суан и шагу не могла ступить без того, чтобы сестры не начинали таращиться на нее, в прошлом Амерлин, отрешенную от должности и отрезанную от саидар, потом Исцеленную и восстановившую по крайней мере некоторую часть своей способности направлять, хотя все считали, что это невозможно. Многие тепло отнеслись к ее возвращению в качестве сестры, как из-за нее самой, так и из-за чуда, которое давало каждой надежду избавления от того, чего любая Айз Седай боялась хуже смерти. Однако имелось немало – если не больше – и тех, кто без особого энтузиазма отнесся к ее появлению, лишь снисходя до нее и считая ее виновной в том, что они оказались в своем теперешнем положении.

Шириам принадлежала к тем, кто полагал, что Суан следует передавать юной новой Амерлин свои знания касательно протокола и тому подобного, чего, как все были убеждены, Эгвейн терпеть не могла, а в остальном помалкивать, пока не спросят. Теперь Суан была почти ничто по сравнению с прежними временами – она больше не Амерлин и стала значительно слабее в Силе. Такое отношение вовсе не было жестокостью по понятиям Айз Седай. Прошлое прошло; наступило настоящее, и следует принимать его таким, какое оно есть. Всякое другое отношение лишь усугубляет страдания. Вообще говоря, Айз Седай не любили перемен, но уж если они происходили, по большей части вели себя так, будто новое положение вещей было всегда.

– Один день, Мать, как скажешь, – наконец вздохнула Шириам, слегка склонив голову.

Не столько в знак покорности, в этом Эгвейн не сомневалась, сколько ради того, чтобы скрыть гримасу упрямства на лице. Эгвейн мирилась с этой гримасой, если ее сопровождало хотя бы молчаливое согласие. Приходилось так поступать – до поры до времени.

Суан тоже наклонила голову – скрывая улыбку. Любая сестра могла быть назначена на любую должность, но иерархия у Айз Седай носила очень жесткий характер, и Суан стояла в этой иерархии на гораздо более низкой ступени, чем Шириам. Так почему бы ей не улыбаться, видя, как ту поставили на место?

Бумаги на коленях Шириам были копиями тех, которые держала в руках Суан, и тех, которые лежали на столе перед Эгвейн. Доклады обо всем, начиная от количества остававшихся в лагере свечей и мешков с бобами и кончая состоянием коней. И те же сведения об армии лорда Брина. Армейский лагерь окружал место привала Айз Седай, между ними оставалось кольцо свободного пространства шириной шагов в двадцать, но лагерь простирался довольно далеко, примерно на милю. Удивительно, но лорд Брин настаивал на разделении точно так же, как и сестры. Айз Седай не хотели, чтобы солдаты бродили среди их палаток – грязные, неграмотные головорезы, нередко и вороватые. Солдаты, казалось, тоже вовсе не жаждали, чтобы Айз Седай бродили среди них, хотя у них хватало ума держать свои соображения на этот счет при себе. Они, конечно, знали, какова цель их похода – добраться маршем до Тар Валона, свергнуть узурпаторшу с Престола Амерлин и посадить на ее место Эгвейн. И все же очень немногие мужчины чувствовали себя спокойно рядом с Айз Седай. Правда, и женщины тоже немногие.