Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде - Александр Ильин

Причем делалось это в открытой печати, и, конечно, такое самораздевание не могло не повлиять на авторитет всей организации. “Правда” придерживалась сдержанной линии поведения, за что ее потом резко критиковали на Х съезде. Замечу сразу: такая критика резко ударила по авторитету газеты, а самое главное -заставила ее невольно включиться в общий хор тех, кто беспощадно громил раскольников, разного рода врагов партии, а значит и народа. Поколебалась позиция газеты, которую мы, правдисты 80-х — 90-х годов ХХ века, утверждали на ее страницах.

Очень нелегко было освободиться от старых стереотипов “осажденной крепости”, отстреливающейся от всех и вся. Хотя еще в передовой статье первого номера “Правды” подчеркивалось, что ежедневная рабочая газета призвана служить воспитанию тех широких слоев пролетариата, которые проснулись для революционной борьбы, но еще слабо осознают свое положение и свои цели. На протяжении многих десятилетий газета, став рупором руководства партии и государства, вынуждена была нередко поддерживать ту политику, которая отнюдь не отвечала интересам народа. И все же любой честный историк не может не признать, что буквально каждый номер “Правды” вмещал в себя объемную картинумногообразия жизни народа и общества. Думается, именно потому после событий августа 91-го и октября 93-го люди видели в ней символ нового социалистического общества, который недавно был образом жизни. В “Правду” шли письма, десятки тысяч. У подъезда редакции всегда было множество народу -ждали свежий номер газеты. К нам охотно приходили деятели науки, культуры, известные политики, рабочие, депутаты, вступали в диалог. Пользовалась уважением газета и среди умных коллег и журналистов. Ее читали за рубежом.

Вот парадокс: газета в опале, ее запрещают, травят, не дают, даже лишают возможности продавать в метро, у газетных киосков, а люди тянутся к ней. И мы не спрашивали, кто из них состоит в партии, кто не состоит, каких придерживаются взглядов: раз человек пришел в “Правду”, значит он правдист.

Уверен, именно такая позиция газеты, ее стремление быть нужной всем помогли при выборах в первую Государственную Думу привлечь миллионы избирателей.

И когда на выборах 2003 года партия по сути отмежевалась от союзников, не сумела убедить людей разных конфессий в чистоте и благородстве своих намерений и целей, это привело к оттоку ее сторонников. Принципиальными, но скандальными исключениями из партии представителей творческой интеллигенции она отнюдь не укрепила своих связей с элитой общества. Это впрочем можно проиллюстрировать и на примере “Правды”.

Мне до сих пор не забыть фестиваль “Правды” в парке культуры и отдыха имени Горького. Руководитель ЦК, с которым была твердая договоренность, которого мы рекламировали со страниц газеты, как одного из участников праздника, не только не пришел на наш фестиваль, но даже не предупредил, что по каким-то неведомым причинам быть в парке не может. Представляете состояние ведущего фестиваля, если он буквально за полтора-два часа до открытия узналоб этом проколе. Нам удалось как-то выкрутиться, но впечатление неловкости перед людьми сгладить было невозможно.

…Газета — всегда сгусток противоречий, особенно если это — “Правда”. Ей невозможно закрыть все ниши интересов своих читателей. К тому же она подвергается давлению сверху, а как известно, что ни начальник — то голова, у него свое видение, как делать газету, как ее распространять, чего ей не хватает, что, напротив, лишнее. Михаил Андреевич Суслов, к примеру, не любил крупных снимков в газетах, он считал, что они крадут место у других серьезных публикаций. Леонид Ильич Брежнев, сделавшись генсеком в 1964 году, позвонил в “Правду” и попросил не печатать своих портретов слишком часто, как это делалось при Н.С. Хрущеве. Свои пожелания были и у других руководителей, разумеется, все их выполнить просто нельзя. А наиболее разумные просьбы, вроде той брежневской, очень скоро утрачивали силу, и даже центральные газеты подчас соревновались между собой, кто эффектнее подаст на первой полосеснимки очередного вождя. Даже сегодняшняя “Правда” (2004 год) практически не выходит без большой “простыни” с пересказом ценных мыслей нынешнего лидера. И с его фотографией, чаще всего из архива, среди пышущих энтузиазмом масс.

Впрочем, все это можно было предвидеть, но кто мог предвидеть тот кульбит, который выкинули в штабе на Охотном с главным редактором, да и вообще с газетой “Правда”.

В середине марта 2003 года в газете “Московский комсомолец” была напечатана небольшая заметка “БАБ наступил на “Правду”. На нее мало кто обратил внимания, хотя у МК миллионный тираж, и возмущение этой публикацией с какой-либостороны казалось должно последовать. Речь шла о том, что КПРФ меняет “спонсоров” и редакция “Правды” выразила уверенность, что она никогда не станет рупором Березовского. Что же сделал БАБ? — спрашивала газета. Он потребовал убрать главного редактора из газеты “Правда”, что и было сделано.

Позднее стали известны многие детали готовящейся сделки вокруг “Правды”. Заявили о себе журналисты, предприниматели, да и просто прохиндеи, которые приоткрыли занавес над этой ситуацией. Никем не доказано, но ни кем и не опровергнуто — документально, доказательно: было такое задумано или нет, но при решении судьбы главного редактора звучали довольно странные аргументы. Никто вроде не ссылался на заявление оппозиции “Правды” по отношению к Березовскому, но было прямо заявлено: деятельность Ильина А.А. на посту руководителя газеты наносит вред и газете, и партии. Ни у кого не хватило смелости сказать прямо в лицо, в чем суть дела, но решение было принято в пользу БАБа и его сподвижников. Так кобра в последний раз порадовала нас своей уничтожающей улыбкой.

Последний ли это вариант? Судя потому, что недавно была предпринята еще одна попытка охоты на своих, может быть, и не последняя.

Но “Правда”…Ей придется пройти еще не один крутой маршрут. Ведь в сущности борьба за правду не прекращается.

Эту притчу мне рассказали в 1986 году.

Веке, кажется, в 17-м решили в монастыре Соловецком устроить тюрьму. Похоже, ссылали сюда особоопасныхпреступников. Всех имен не запомнил; иное врезалось в сознание: первым узником соловецкой тюрьмы был монах — приверженец и проповедник нестяжательства.

Было, оказывается, такое течение: церковь, дескать, должна делать только богоугодные дела, заниматься душами людей и — не приобретать, не накапливать богатства, ничем, кроме духовного влияния на людские сердца, не владеть. Гнали их власти церковные беспощадно, значит, видели в таких взглядах подрыв своих устоев.

Светские власти (царь, кажется, Алексей Михайлович) поначалу сочувственно отнеслись к ереси: они видели в богатой церкви влиятельного соперника и не прочь были церковные богатства прибрать к своим рукам.

Но скоро церковники убедили царя: зачем тебе, царь-государь, отымать у монастырей деньги да промыслы? Отнимешь — придется твоим людям самим с них подати собирать, а это не так-то уж и бесхлопотно. Да где и людей наберешься? А куда спокойней поступить так: пусть церковь землями володеет, и хозяйство пусть тут ведет, и доходы собирает, а тебе, царь-государь, твою царскую долю в готовом виде, на блюде поднесет.

Царь выбрал последнее и тоже стал гонителем нестяжателей.

Посмотреть сквозь пласты столетий: до чего сие живуче.

Не пользуются нестяжатели популярностью.

А стяжатель, хоть и осуждаем публично, может безбедно жизнь прожить и даже учить других будет, как жить надобно. Сколько тому примеров в истории! А в современности?.. Может, поборем, повернем, перестроимся…

…Замените в притче слово нестяжательство на слово Правда и вы поймете, насколько злободневна звучит эта давняя история. А уж выводы из нее делайте сами.