Предательство Борна - Эрик Ластбадер

– Вне всякого сомнения.

Сорайя вела машину быстро и уверенно, строго соблюдая скоростной режим. Меньше всего им сейчас нужно было привлекать внимание госавтоинспекции. Наконец жилые кварталы Одессы оказались позади, сменившись рядами огромных заводов, складов и железнодорожных станций.

Чуть дальше появился просвет километра в три-четыре, в котором расположилось село. Крохотные домики выглядели совсем не к месту в окружении гигантских сооружений по обе стороны. Доехав до конца села, Сорайя свернула в переулок, обсаженный деревьями.

Во дворе дома ждал Александр. Самого хозяина дома и владельца собаки, хорошего знакомого Сорайи, нигде не было видно. Увидев въезжающие во двор старенькие «Жигули», бульдог поднял голову. Домик у него за спиной был средних размеров, надежно защищенный от взглядов соседей елями и кипарисами.

Как только машина остановилась, Александр трусцой направился к ней. Увидев вышедшую Сорайю, он разразился радостным лаем.

– Боже мой, какая огромная собака, – с опаской промолвил Евгений Федорович.

Борн улыбнулся.

– Добро пожаловать на эшафот. – Схватив украинца за шиворот, он вытащил его из машины. – Позволь представить тебе твоего палача. – Борн подтолкнул Евгения к собаке.

Тот, казалось, был сражен громом.

– Собака?

– Александр уже искусал Фади лицо, – усмехнулся Борн. – И с тех пор он ничего не ел.

Евгения Федоровича передернуло. Он закрыл глаза.

– Больше всего на свете мне сейчас хочется оказаться где-нибудь в другом месте.

– Как и всем нам, – искренне согласился Борн. – Только скажи, кто тебя нанял.

Евгений Федорович вытер вспотевшее лицо.

– Он меня убьет, это точно.

Борн махнул бульдогу.

– По крайней мере в этом случае у тебя будет фора.

В этот момент, как и было условлено, Сорайя подала Александру знак. Собака прыгнула прямо на Евгения, и тот испустил пронзительный, комичный крик.

В самый последний момент Борн поймал собаку за ошейник, останавливая ее. Это движение отобрало у него все силы, отозвавшись волнами боли, расходящимися от раны в боку. Внешне Борн ничего не показал, однако он понял, что Сорайя читает его лицо, как раскрытую книгу.

– Евгений Федорович, – сказал Борн, выпрямляясь, – как вы прекрасно видите, Александр большой и сильный. У меня уже устала рука. У вас есть пять секунд, после чего я отпускаю собаку.

Мозг Евгения, подпитанный нахлынувшим адреналином ужаса, принял решение за три секунды.

– Ну хорошо, только уберите собаку.

Борн двинулся на него, с трудом удерживая рвущегося Александра. Он увидел, что у Евгения широко раскрылись глаза, обнажая белки.

– Кто вас нанял, Евгений Федорович?

– Один человек по имени Незым Хатун. – Украинец не мог оторвать взгляд от бульдога. – Он работает в Стамбуле – в районе Султанахмет.

– А поточнее? – спросил Борн.

Евгений попятился от собаки, которой Борн позволил подняться на задние лапы. Александр оказался одного роста с украинцем.

– Не знаю, – пробормотал Евгений. – Клянусь, я рассказал вам все, что знал.

Как только Борн отпустил ошейник, Александр полетел вперед стрелой, выпущенной из туго натянутого лука. Евгений Федорович закричал. У него на брюках расплылось темное пятно. Собака налетела на него, повалив на землю.

Через мгновение Александр сидел у него на груди и лизал ему лицо.

– Что касается грузовых портов, варианта, по сути дела, два, – продолжала доктор Павлина. – Одесса и Ильичевск, расположенный в семи километрах к юго-западу.

– И каков ваш выбор? – спросил Мэттью Лернер.

Они находились в машине доктора Павлиной, которая направлялась в северную часть Одессы, где расположены судовые доки.

– Конечно, Одесса ближе, – начала рассуждать вслух доктор Павлина. – Но милиция наверняка установила здесь хоть какое-то наблюдение. С другой стороны, Ильичевск предпочтительнее просто потому, что он находится дальше от центра охоты. Милиции там гораздо меньше – если она вообще есть. Кроме того, порт там более оживленный, суда отходят чаще.

– Значит, Ильичевск.

Доктор Павлина перестроилась в левый ряд, готовясь выполнить разворот на юг.

– Единственная проблема будет заключаться в дорожных постах.

Свернув с шоссе, Сорайя поехала по второстепенным улочкам, иногда сворачивая в такие узкие переулки, где «жигуленок» протискивался с большим трудом.

– И даже так нельзя исключать, – заметил Борн, – что по дороге к Ильичевску нам встретится хотя бы один пост.

Евгения Федоровича они оставили во дворе дома знакомого Сорайи, под надежной охраной Александра. Через три часа, когда это уже ничего не сможет изменить, знакомый отпустит Евгения.

– Как ты себя чувствуешь? – Сорайя ехала по узким дорогам между рядами складов. Время от времени в просветах между строениями впереди мелькали портовые краны Ильичевска, похожие на длинные шеи динозавров. Езда окольными дорогами заняла больше времени, но это было безопаснее, чем воспользоваться шоссе.

– Все в порядке, – ответил Борн, но молодая женщина поняла, что он лжет. Его бледное лицо было иссечено складками боли, дыхание вырывалось судорожными порывами.

– Рада это слышать, – с мрачной иронией промолвила Сорайя. – Потому что нравится тебе или нет, но минуты через три впереди будет пост.

Борн встрепенулся. Чуть дальше на дороге собралась небольшая очередь из легковых и грузовых машин, проезжавших через узкий проход между двумя армейскими бронетранспортерами, которые стояли поперек улицы, подставив свои внушительные бронированные бока. Двое милиционеров в касках и бронежилетах опрашивали сидящих в машинах, заглядывая в багажники легковушек и проверяя кузова грузовиков. Они действовали медленно, методично, тщательно. Их лица были сосредоточенными. Определенно, такие ничего не доверят воле случая.

Сорайя покачала головой.

– Этот пост никак не объехать. Справа море, слева шоссе. – Взглянув в зеркало заднего вида, она увидела, что среди выстроившейся следом за ними очереди есть еще одна милицейская машина. – Я даже не могу развернуться, так как это вызовет подозрения.

– Пора переходить к плану «Б», – угрюмо промолвил Борн. – Ты смотри за теми фараонами, что позади, а я буду приглядывать за теми, что впереди.

Валерий Пустовойко, опустошив содержимое мочевого пустыря на кирпичную стену дома, возвращался на пост. Им с напарником было поручено следить за тем, чтобы ни одна из машин, выстроившихся перед постом, не развернулась назад. Валерий с отвращением размышлял об этом нудном задании, приходя к выводу, что на него выбор пал потому, что он вывел из себя сержанта, постоянно обыгрывая его в карты и в кости, забирая каждый раз сотен по пять гривен. А этот ублюдок славится своей мстительностью. Только посмотрите, как он поступил с беднягой Михаилом Аркановичем, который по ошибке съел сержантские пироги, оказавшиеся к тому же весьма противными, если верить недовольному Аркановичу.

Валерий обдумывал различные способы исправить свое пошатнувшееся положение, как вдруг увидел, что из стареньких «Жигулей», стоявших за семь машин до поста, выскользнул человек. Охваченный любопытством, он двинулся вдоль складов, не выпуская мужчину из виду. Ему уже удалось было его настичь, но тот вдруг свернул в проход между двумя зданиями, заваленный мусором. Оглянувшись по сторонам, Валерий понял, что больше этого мужчину никто не заметил.

С полсекунды он думал, не предупредить ли об этом подозрительном типе своего напарника. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы сообразить: вот он, лучший способ вернуть расположение сержанта. И такую возможность упускать нельзя. Он ни за что не позволит кому-то другому поймать этого типа, который, может быть, и есть тот самый беглец, кого все ищут. У него нет желания повторить судьбу Михаила Аркановича. Поэтому, выхватив пистолет, Валерий Пустовойко облизнулся подобно волку, готовому наброситься на ничего не подозревающую добычу, и поспешил вперед.

Окинув быстрым взглядом цепочку складов, Борн уже решил, что лучше всего обойти пост стороной. В нормальной обстановке с этим не возникло бы никаких проблем. Вся беда заключалась в том, что его состояние никак нельзя было назвать нормальным. Конечно, ему уже приходилось получать ранения – и не раз. Но редко такие серьезные. По дороге к дому знакомого Сорайи Борн почувствовал, что у него начинается лихорадка. Теперь его прошиб озноб. Лоб у него был горячим, во рту пересохло. Ему требовалось не только отдохнуть, но и принять новую дозу антибиотиков – пройти полный курс лечения, чтобы полностью избавиться от слабости, вызванной ножевым ранением.

Разумеется, об отдыхе не могло быть и речи. Достать лекарства – это тоже проблема. Если бы ему не нужно было срочно покинуть Одессу, Борн обратился бы к доктору Павлиной, сотруднику ЦРУ. Однако сейчас это также исключено.